Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
— А чего меня представлять? Я уже семнадцать лет здесь.
Они выпили коньяк. Начальник залпом, ничем не закусывая. Игорь едва пригубил горячий кофе.
Полковник Жаворонков посмотрел на дверь, проверяя насколько плотно она закрыта, но все равно перешел на шепот:
— Жена так и не проявилась?
Гончаров пожал плечами.
— Ты хоть пытался ее найти? — продолжал шептать начальник РУВД. — Мой совет: подумай лучше, если у вас… то есть у тебя с ней все, то, может, другую найдешь? Хотя чего искать и далеко ходить? Вот у меня соседка. Ну, я уже говорил сегодня, — Жаворонков оглянулся на дверь и руками изобразил перед своей грудью две полуокружности, — … если не больше. Ее Лидия зовут, как вино. Вино такое есть, «Лидия»… хотя это раньше такое вино было. Сейчас что-то давно его не видно. Так вот ей сорок где-то, но выглядит так, что всех этих американских Поллитроу за пояс заткнет. Тем более она тобой уже интересовалась. Я сегодня в лифт захожу утром… Слава богу, что я один, без жены был. Только вошел, хотел уже кнопку нажать, чтобы вниз ехать, и тут она заходит… Да еще в декольте. Мы поехали вниз, я не дышу, стало быть, а она спрашивает: «Вчера журналист Ипатьев в своей программе показал очень симпатичного опера. Вы, случайно, его не знаете?» Ты понял, Игорь, какие люди тобой интересуются! Я сам хожу, смотрю на нее и облизываюсь. Но мне нельзя, потому что я женат. Я ей откровенно заявляю, что я не только хорошо знаю майора… прости, подполковника Гончарова, но и лично дружу с ним: вместе вот уже почти два десятилетия бок о бок с преступностью боремся. Она сразу как задышала, как прижала меня к стенке, что аж лифт затрясся… Но тут мы приехали. Но я успел пообещать познакомить ее с тобой. Так что ты не теряйся. Она одна живет, и у нее трехкомнатная машина… то есть квартира. А машина у нее «Пассат». Лидия работает в медицине на административной должности…
— Алексей Иванович, — так же шепотом произнес Гончаров, — а вы сколько сегодня коньяка уже выпили?
Начальник РУВД посмотрел на бутылку коньяка, в которой содержимого уже было меньше половины.
— Так вот это и выпил, — признался он, — но ты пойми, когда тебя утром вот так размазывают по стеночке лифта — без коньячка просто никак. Шучу, конечно. Хотя на самом деле граммов сто пятьдесят мне сегодня все-таки необходимы были. Мы с женой вчера к тестю на день рождения ходили. Семьдесят четыре года мужику исполнилось, а выпить он не дурак, и ведь как держит алкоголь — с ног его не свалить. Я за двадцать семь лет знакомства пьяным тестя не видел никогда. Он офицером-артиллеристом был. Так такие вещи рассказывал! Говорил, что у них в пушке в тормозе отката и наката есть такая жидкость — «Стеол М». Там спирта всего двадцать процентов, остальное — глицерин и всякая муть. Но они как-то умудрялись выпаривать все лишнее и пить этот «Стеол». И это в Афганистане было, за который у него два ордена. А мы…
Жаворонков посмотрел на бутылку, вздохнул и убрал ее в стол. Взглянул на Гончарова:
— Ипатьев вчера объявил с экрана, что не понимает, как это у Гончарова так получается, чтобы самые хитро задуманные преступления распутывать. Если честно, то и я не понимаю. А сам-то что ответишь на такое вот всеобщее недоумение?
Игорь пожал плечами:
— И сам не знаю. Просто присматриваюсь к деталям. Вчера, когда на труп этой девушки приехал, увидел фотографию ее сожителя на стене. Там он с электрогитарой. Спрашиваю: «Где музыке учился? В консерватории?» Отвечает, что в универе… Я тогда начал задавать наводящие вопросы. Один, второй, третий. Потом вышел на лестничную площадку, в телефончик свой залез, нашел его страничку в соцсетях, а там сказано, что он учился на химфаке. После чего уже почти не сомневался… Вот так все просто.
— А убийство Звягинцева[4] как раскрыл? Там ведь огромная премия обещана от ГУВД — за любое содействие следствию. И от семьи еще обещали — там, наверное, совсем невообразимая сумма, ведь он, как уверяет пресса, был миллиардером.
— Если премию дадут, в чем я глубоко сомневаюсь, то отдам в фонд помощи вдовам и сиротам погибших полицейских.
— Может, это и правильно, — согласился начальник РУВД, — я бы не решился на такое. Но я — человек женатый, супруга на новую шубу намекает в качестве подарка к серебряному юбилею свадьбы, а ты свободный мужик теперь, и шубы в твоем хозяйстве не нужны, так что можешь делать все что угодно. Но только не в ущерб здоровью и службе.
Гончаров даже не собирался сообщать начальству, что с ним уже связывались по поводу вознаграждения за раскрытие убийства Николая Петровича Звягинцева. Сначала позвонил некий человек, который представился адвокатом семьи. Но Игорь отказался с ним говорить, и тут же раздался новый звонок.
— Зря вы отказываетесь от разговора, — прозвучал в трубке мужской голос. — Я объявил награду тому, кто найдет убийцу моего тестя. Пять миллионов рублей ваши. И я готов заплатить еще один миллион, но не рублей, если имя моей жены не всплывет ни во время следствия, ни вообще никогда.
— Я не имею никакого отношения к следствию, — ответил Гончаров, — я только взял киллера и заказчика. А дальше уж со следственным комитетом разбирайтесь…
— А дальше уж моя забота, — сказал мужчина. — Я просто хочу, чтобы вы в другой раз ничего не говорили ни своему приятелю журналисту, ни вообще никому…
— Я подумаю, — пообещал Игорь.
— Думайте быстрее, — посоветовал мужчина, — а то я передумаю.
Звонивший не представился, но и так было понятно, кто это. Думать и в самом деле надо было побыстрее, но на всякий случай Игорь позвонил Ипатьеву и сообщил о звонке.
— Бери деньги, — посоветовал тот, — сам понимаешь, что Артем и без тебя все решит. Он теперь — член общественного совета при ГУВД. Раньше заместителем председателя совета был Николай Петрович, а после его убийства место перешло к Артему. Он же
