Промис-Фоллс. Книги 1-4 + Отдельные детективы. 8 книг - Линвуд Баркли
Я понимал, что возвращаюсь в паршивое место. Настоящей журналистикой в этой редакции не пахло. Требовалось просто заполнять пространство между рекламой. И хорошо, если реклама продолжит поступать. Я буду строчить материалы и переписывать пресс-релизы со скоростью, на которую способны мои бегающие по клавиатуре пальцы.
Привлекало то, что работа в «Стандард» в основном дневная. Я получу возможность проводить больше времени с Итаном, а если придется задерживаться, за сыном присмотрят его безмерно любящие бабушка с дедушкой.
Главный редактор «Стандард» предложил мне работу. Я подал в «Глоб» заявление об уходе и, оповестив об отъезде хозяина жилья, двинулся в путь назад, к истокам. В Промис-Фоллс остановился у родителей, но считал их дом всего лишь временным пристанищем. Теперь стояла задача найти дом для нас с Итаном. В Бостоне я мог осилить только съемную квартиру. Здесь, поскольку арендная плата стремительно падала, рассчитывал на настоящий дом.
Но в час пятнадцать в понедельник, в первый день моей работы в «Стандард», все полетело в тартарары.
Я возвратился после интервью с людьми, которые требовали устроить на загруженной улице пешеходный переход, пока кто-нибудь из их детей не попал под машину, когда в редакционную комнату вошла издатель Мадлин Плимптон.
– У меня объявление, – заявила она, при этом слова застревали у нее в горле. – Завтра наше издание не выйдет.
Это показалось странным, так как следующий день не был праздничным.
– И послезавтра тоже, – продолжала Плимптон. – С чувством глубокой печали сообщаю, что «Стандард» закрывается.
Она говорила что-то еще. О рентабельности и последствиях ее отсутствия. О сокращении объема рекламы, особенно тематической, о снижении доли на рынке бумажных изданий, о сужении читательского круга. О невозможности выработать жизнеспособную бизнес-модель.
Наплела еще кучу всякого дерьма.
Кое-кто из сотрудников расплакался. По щеке Плимптон тоже скатилась слеза, которая, придется принять на веру, была, возможно, искренней.
Я не разревелся – слишком разозлился. Ушел из «Глоб», отказался от приличной, хорошо оплачиваемой работы, чтобы вернуться сюда. И вот тебе на! Проходя мимо оторопевшего главного редактора, того самого, кто принял меня в редакцию, бросил:
– Хорошо быть в кругу посвященных.
Оказавшись на тротуаре, я тут же достал мобильник и позвонил моему бывшему главному редактору в «Глоб».
– Мое место еще не занято? Можно, я вернусь?
– Мы решили его не занимать, Дэвид, – ответил тот. – Извини.
Так я оказался жильцом у своих родителей.
Ни жены.
Ни работы. Ни перспектив.
Неудачник.
Семь часов – пора вставать, наскоро принять душ, разбудить Итана и подготовить к школе.
Я открыл дверь в его комнату – раньше здесь занималась шитьем мама, но перед нашим приездом убрала свои вещи.
– Эй, парень, пора вставать!
Итан не пошевелился. Он весь закутался в одеяло, наружу торчали лишь спутанные на макушке светлые волосы.
– Подъем! Ну-ка, живо!
Сын пошевелился и сдвинул покрывало ровно настолько, чтобы взглянуть на меня.
– Я плохо себя чувствую, – прошептал он. – Думаю, что не смогу пойти в школу.
Я приблизился к кровати, наклонился и потрогал его лоб.
– Не горячий.
– Что-то с желудком.
– Как третьего дня? – Итан кивнул. – Но тогда оказалось, что с тобой все в порядке, – напомнил я.
– Сейчас, кажется, по-другому. – Он тихонько застонал.
– Встань, оденься, тогда посмотрим, как ты будешь себя ощущать. – В последнюю пару недель это стало обычным делом: нездоровилось ему только по будням, а в выходные он свободно мог умять четыре хот-дога за десять минут и был энергичнее всех остальных в доме, вместе взятых. Итан просто не хотел идти в школу, и я до сих пор не сумел у него выведать почему.
Мои родители свято верят: если задержаться в постели после пяти тридцати утра – значит проспать все на свете. Пока я лежал, глядя в темный потолок, слышал, как они встают. И теперь, когда вошел на кухню, родители еще находились там, к тому времени оба позавтракали, и отец, приканчивая четвертую чашку кофе, пытался разобраться с планшетом, который ему купила мать, когда по утрам перестали приносить к их дверям «Стандард».
Он колотил по экрану указательным пальцем с такой силой, что мог свободно выбить устройство из корпуса.
– Ради бога, Дон, – увещевала мать. – Твоя задача не в том, чтобы расшибить экран. Надо нажимать аккуратно.
– Ненавижу эту штуковину, – отозвался отец. – Все вертится, крутится.
Увидев меня, мать заговорила самым веселым тоном, который включала, когда дела шли не очень гладко:
– Привет. Нормально спал?
– Прекрасно, – солгал я.
– Я только что
