Красное солнце валькирии - Елена Дорош
Софья мельком взглянула на свое отражение в кухонном окне и дернула плечом.
Подумаешь! Ничего страшного не наблюдается! Завтра музей закрыт, экскурсий не будет, она вернется пораньше и приготовит овощи на пару и салатик из морской капусты. А сегодня спасти ее жизнь могут только отбивнушка и большущая кружка очень сладкого кофе! Глюкозу восстановить!
Софья перевернула на сковородке мясо и свободной рукой почесала голую ногу. До чего же здорово жить одной! Можно даже халат не надевать. Трусы и лифчик вполне сойдут за домашнюю одежду. Да, в принципе, можно обойтись одними трусами. Все равно разглядывать некому.
Кирилл любил, чтобы дома она ходила в нарядном длинном халате с запахом, на манер японского кимоно, а спала в пеньюаре. Непременно в пеньюаре!
Софья усмехнулась и посолила мясо. Еще три минуты, и ее ждет несусветное блаженство. Можно будет даже почавкать. Так мясо намного вкуснее.
Кирилл требовал, чтобы стол к ужину был сервирован по полной программе: с ножами для салата и мяса, салфетками, засунутыми в серебряные колечки, и прочими изысками. Это было не просто утомительно. Это бесило.
Теперь можно смело обойтись без колечек, резать мясо кухонным ножом и есть картошку прямо со сковородки. Красота!
Свинячить она, конечно, не будет, но горчицу зачерпнет вилкой, а не специальной ложечкой. Все равно делиться не с кем.
Старую-престарую однушку на Моховой, совсем недалеко от Фонтанки, доставшуюся ей после развода, она полюбила сразу. Во-первых, здорово, что ее не выселили в коммуналку, а во-вторых, это жилье гораздо ближе к работе, чем их дом на берегу Финского залива, от которого до музея три дня лесом, а потом на собаках. Водить машину она не умела и ездила на общественном транспорте. Это было что-то! Кстати, Кирилл никогда не призывал ее оставить работу. Его все устраивало: и общественный транспорт пять дней в неделю, и сумки с продуктами, которые приходилось от остановки таскать в руках, и то, что после ужина она просто отрубалась и ничего не требовала – ни исполнения супружеского долга, ни даже разговоров.
Неужели он знал, что надолго она в его жизни не задержится?
А впрочем, какая теперь разница? Ведь не он ее выгнал. Она сама от него ушла. Да какое ушла! Бежала, как Есенин за комсомолом, то есть «задрав штаны»!
Софья выложила мясо на тарелку, выгрузила из баночки кучку оливок, нарезала помидоры и присыпала всю эту красотищу кинзой пополам с укропом.
Боже! Счастье есть!
Оттопыриться по полной, однако, не удалось. Жуткий воющий звук, внезапно возникший со стороны, где стена кухни соседствовала с квартирой третьего подъезда, заставил ее вздрогнуть и судорожно проглотить недожеванный кусок.
Это еще что? Перфоратор? Дрель? В восемь вечера? Они что там, очумели? Хотя, наверное, пять минут, и все стихнет.
Она решила проявить кротость и смирение, но когда пять минут выросли до сорока, а дикий вой за стеной достиг апогея, решительно оделась и выскочила на улицу. Октябрь нынче выдался на редкость теплым и сухим. Софья с удовольствием вдохнула вечерний воздух и неторопливо прошлась до соседнего парадного, пытаясь по пути вычислить номер квартиры передовика производства, затеявшего ремонт на ночь глядя. Интересно, остальные соседи не возмущаются?
Звонить в домофон не пришлось, дверь как раз открывала старушка. Софья помогла ей втащить кошелку на колесиках и прошмыгнула следом. Теперь на четвертый этаж и побольше уверенности в своей правоте!
Она даже речь заготовила. Небольшую, но прочувствованную.
Однако блеснуть красноречием не удалось. Она нажимала на звонок снова и снова, но, видимо, за визгом аппарата слабые трели уха мастера не достигали. Она уже отчаялась, когда вой вдруг прекратился, а через секунду дверь неожиданно распахнулась, и ее взору явился… Дед Мороз. Голубая шуба со звездами из фольги, шапка с оторочкой из белого меха. Вид вполне классический. Из странного были только солдатский ремень, туго опоясывавший крепкую фигуру, и балаклава с прорезями для глаз прямо под красной шапкой.
Выглядел дедушка до того комично, что среагировать адекватно Софья не смогла. Забыв все приготовленные фразы, она покатилась со смеху. Дедушка постоял немного, глядя на нее, и присоединился.
– Ой, не могу! Ой, помогите! – причитала она, приседая от хохота и держась за живот. – Это же и есть «Здравствуй, жопа, новый год»! В чистом виде!
Она поприседала еще немного, но потом все же вспомнила, зачем пришла, и попыталась придать лицу суровое выражение.
– Простите, дедушка, но это возмутительно! Просто невозможно!
Получилось не очень убедительно, губы так и норовили растянуться до ушей, но дед, кажется, понял, в чем дело, кивнул и стянул балаклаву.
– Вы, наверное, из-за шума ругаться пришли? – спросил оказавшийся под ней мужик.
Софья взглянула и на мгновение утратила дар речи. Ну и дедушки нынче пошли! Это же просто…
Додумать важную мысль она не успела.
– Вы простите меня, пожалуйста, – торопливо начал сосед. – Я понимаю, но у меня всего три дня на ремонт. Послезавтра в командировку уезжаю на три недели, и работа опять застопорится. Я и так уже месяц въехать не могу. Пытаюсь привести жилье в божеский вид, иначе зимовать придется в общаге.
Все это мужик проговорил проникновенным голосом, еще и руки к груди прижал для убедительности.
– Жилье совершенно убитое. Я пытаюсь хотя бы ванную и кухню сделать пригодными. Вы же видите!
Он отступил на шаг назад, открывая ужасающий по мерзости запустения вид.
– А почему бригаду не наймете, раз сами не можете? – поинтересовалась Софья, вытягивая шею в попытке разглядеть квартиру. – Это же элементарно.
– Нужно время, а у меня его нет. К тому же бригада будет шуметь гораздо сильнее. Вы не находите?
С этими словами он заглянул ей в лицо. Софья мгновенно почувствовала, что шея начинает краснеть. Она всегда краснела с шеи. Сейчас краска поднимется и перекинется на лицо. Вот это будет настоящий позор! Бабе уже под сорок, а она умудряется румянцем заливаться, как девочка на выданье. Да еще и перед незнакомым мужиком! Что он о ней подумает!
А мужик в это время думал, как его угораздило явиться в срамном виде перед такой женщиной. Это же уму непостижимо! Не будешь ведь объяснять, что пригодной для ремонтных работ одежды у него нет, нацепил то, что осталось от прежних жильцов, ну а красную шапку надел… для целостности образа.
