Дело случая - Татьяна Михайловна Василевская
Дверь ведущая в здание была слегка приоткрыта и баба Катя заглянула внутрь. Света пробивавшегося через разбитые окна и проломленную в нескольких местах крышу было достаточно чтобы рассмотреть основательно загаженное посетителями внутреннее пространство помещения бывшего склада.
Сердце радостно подпрыгнуло. Обе куклы валялись на полу прямо у входа. И судя по всему не особо пострадали. Баба Катя с кряхтением наклонилась за своими вновь обретенными сокровищами.
«Вот паразиты!» — качая головой, проврчала она, имея ввиду тех кто заставил её понервничать в результате их глупой, бессмысленной выходки. Когда старая женщина распрямилась, прижимая к груди свою находку, её взгляд уперся в находившееся почти напротив входа окно, превратившееся теперь в дыру в стене, даже уже без оконной рамы.
Женщина охнула и неловко попятилась. Возле окна на составленных друг на друга деревянных полетах лежало неподвижное, словно ещё одна огромная кукла тело. Потемневшее, раздувшееся лицо было обращено в сторону двери. Приоткрытые губы раздвинулись в страшном оскале.
«Батюшки!..» — хватаясь свободной рукой за сердце прошептала баба Катя, после чего раскрыла рот и огласила окрестности истошным воплем во всю силу своих лёгких.
Глава 2
— Эй, стажер! Ты тут сейчас все уделаешь, — ворчливо сказал Сидор Егорович Ручимский скептически глядя на своего подопечного. Вот ведь удружило ему начальство. Подопечный, то есть стажер, выглядел так, словно сейчас он либо грохнется в обморок, либо и впрямь «все уделает». Юное веснушчатое лицо было бледным до зелени. Взгляд обычно смешливых глаз застыл. Рот искривился в страдании.
Сидор Егорович мысленно выругался. Послал Бог чудо на его голову.
— Стажер, ты давай-ка, выйди на улицу…
В стеклянных глазах промелькнул проблеск разума. Мальчишка сглотнул и изобразив слабое подобие улыбки, поплелся к выходу.
Сидор Егорович провожая взглядом тощую спину юнца неодобрительно покачал головой.
— Вот нахрена таким мамкиным сынкам в полицию идти? — проворчал он. — Следователь, мать его…
— Да мне кажется он парнишка неплохой. Вроде толковый, — добродушно ухмыльнулся врач. — Тут ведь привыкнуть надо. Сами такими были…
— Ну, да, — скривившись как от зубной боли проворчал Ручимский. — Что там?…
Следователь кивнул на тело и снова проворчал:
— Будь она не ладна эта проверка. Совсем с ума все посходили! Целую бригаду из-за неё отправили ради обычного торчка…
Следователь невнятно выругался. Врач снова усмехнулся. Сидор Егорович сегодня даже самого себя превзошёл. Всем недоволен, все не так. Возраст, судя по всему, даёт себя знать… Даже жалко стало мальчишку-стажера. Совсем его загнобит наставник-то. Характер ещё тот.
Осмотрев тело, медик повернулся к застывшему в ожидании окончания «процедуры» следователю и почти весело сказал.
— Вообще, предварительно, могу сказать следующее. — Он ухмыльнулся. Сердитый насупленный вид коллеги «по цеху» его забавлял. — в общем и целом похоже на передозировку. Но! Но! — он многозначительно поднял указательный палец вверх. — Некоторые признаки, ну и ещё интуиция, подсказывают мне, что тут дело не в наркотиках. Да и шприц, судя по всему, был введён в область шеи. Место, скажем так, не самое типичное. Вон в месте прокола небольшая ссадина.
Доктор указал на то место, где на коже виднелось небольшое пятнышко с крошечной полоской из свернувшейся крови.
Ручимский с неприязнью покосился на коллегу, который выглядел жизнерадостным и не переставал улыбаться, как будто он не осмотром трупа занимается, а где-нибудь на пикнике приятно время проводит.
— Да! Сидор Егорович и ведь интересно что шприца-то нет… — звонкий мальчишеский голос за спиной следователя тоже звучал вполне себе бодро.
— Ну, конечно! Ещё один эксперт! — огрызнулся Ручимский. — Смотрю тебе прямо полегчало…
— Немного, — сказал парнишка, смущенно улыбнувшись. Сильно оттопыренные уши смешно торчали в стороны на короткостриженой голове. «Эк, какой ушастой!» — говорила про таких лопоухих бабка Ручимского. Давнее воспоминание немного приглушило начавшееся доходить уже до предела раздражение, в котором пребывал следователь весь сегодняшний день.
— Кто-то ему явно помог чуток сократить его жизненный срок, — ухмыльнулся врач. — Я прямо стихами заговорил! Может сменить профессию?!
Медик весело рассмеялся.
— Вот, радость-то! Собрались в приятном месте, хорошей компанией, чего бы не повеселиться… — уже и впрямь со злостью огрызнулся следователь. Эксперты, поэты. Просто конкурс талантов. Шапито на выезде. — Только ещё одного убийства мне для полного счастья не хватало. Заняться-то нечем…
Врач, продолжая посмеиваться, отошёл в сторону, уступая место специалистам уже из другой области криминалистики, не имеющей отношения к медицине.
Во внутреннем кармане потрепанной выцветшей почти до неопределимого цвета ветровки трупа лежал браслет. Совсем тоненький. Розовое золото, о чем свидетельствовала имевшаяся возле малюсенького замочка проба. Звенья браслета были разорваны. Очевидно владелица обо что-то зацепилась украшением и браслет упал с руки. А нарик его нашел. Видимо собирался хоть сколько-то получить за него в ломбарде, да не успел. Помер. Других вещей, своих или чужих при покойном не было. Правда, установить личность удалось быстро. Местный участковый, опоздавший к самому началу действа, опознал. Ныне покойный был ему хорошо знаком, в связи с неоднократными обращениями соседей, по поводу шума и всевозможных «безобразий», устраиваемых торчком и его знакомыми, такими же как и он сам. Проживал нарик недалеко от заброшенного склада. Иваницкий Денис Игоревич. Тридцать четыре года, безработный. Жил один. Мать умерла несколько лет назад. Есть сестра, но уже давно живет в другом городе у мужа. Соседи неоднократно писали жалобы на покойного и его приятелей и потому «известием о том что этот крендель помер, явно расстроены не будут», как выразился участковый. И то что об исчезновении подобного «кренделя» никто не заявил было вполне понятно. Близких нет, а не близкие только порадовались, что неприятный сосед, вот счастье-то, ведёт себя смирно и таких же неприятных друзей-приятелей к себе не водит.
Заниматься расследованием обстоятельств смерти бомжеватого наркомана, хоть насильственной, хоть произошедшей без постороннего вмешательства ни одному человеку в здравом уме не особенно хочется. Сидор Егорович был в здравом уме. И, потому, он надеялся, что этот Иваницкий все же сам помер. И никакое расследование не понадобится. Хотя, следователь имел за плечами большой багаж, называемый опытом, и понимал, что надежда эта скорее всего «самоуспокоительная». Потому что ему так хочется. А на самом деле кто-то этого нарика отправил на тот свет так или иначе насильственным путем. Имеющиеся факты, пусть и являющиеся на данном этапе скорее даже не фактами, а предположениями, все же говорят о том, что это убийство. Только непонятно кому вообще могло понадобиться убивать такого типа. Может, конечно, умысла тут и не было. Такой контингент то и дело совершает непредумышленные, потому как не в себе люди
