Андрей Бондаренко - Купчино, бастарды с севера
Сидели, выпивали, закусывали. Болтали о всякой разности — о литературе, балете, погоде, театре и рыбной ловле. Вернее, вследствие навязчивого свадебного шума, только пытались болтать.
Свадьба — тем временем — шла своим чередом, постепенно набирая разгульные обороты.
Хмельные гости — через каждые семь-восемь минут — надоедливо и противно орали:
— Горько! Горько! Горько! — после чего начинали дружно отсчитывать: — Раз! Два! Три… Двадцать семь! Двадцать восемь! Двадцать девять! Тридцать…
В редкий период относительной тишины Тургаев поинтересовался у Хрусталёва:
— А какие у тебя, бродяга, литературные планы?
— Никаких, — ответила за Сергея Ирина. — Покончил он с этим подлым и неблагодарным делом. Раз и навсегда. На работу устроился. С завтрашнего дня будет трудиться здесь, в «Капитанах». На высокой и ответственной должности: — «Заместитель Генерального директора по маркетингу, пиару и общим вопросам». Новые пивные рестораны будет открывать. Сугубо тематические. «Два лейтенанта». «Два майора». «Два подполковника». «Два полковника». «Два генерала». Ну, и так далее. Блин горелый.
— Молодец, конечно. Одобряю, — почему-то загрустил генерал-лейтенант. — Правильное решение. Выстраданное такое и вдумчивое… Российская литература? Ну, её в баню турецкую. Как и сельское хозяйство, и фундаментальную науку, и самолётостроение, и геологию. Нынче мы — всей могучей страной — капитализмом всерьёз занимаемся. Не до пошлых и сентиментальных глупостей… Эй, молодёжь! Что это вы приумолкли? Непорядок, однако… Горько! Горько! Горько! Раз! Два! Три…
Зазвучала музыка. Это известная музыкальная группа «Биллис бенд», вспомнив о корнях, почтила периферийное Купчино своим визитом. То бишь, почтила вниманием Пашку Сомова, который когда-то, будучи ещё старшим милицейским лейтенантом, гонял эту хулиганистую шантрапу, наставляя на путь истинный и оберегая от тюряги.
Рыжик выдал навороченное гитарное соло, Миша Жидков поднёс мундштук саксофона к губам, а Билли Новик, нещадно терзая сильными пальцами толстые струны контрабаса, затянул:
Февраль,Такие грустные дела…Насквозь,Она всегда — насквозь права…Я — гость.Я, всё же, только — гость.Мы — врозь…
Мы — врозь.И хитрый ветер перемен…Метёт — одна знакомая метель…Постель.И снегопада только шаль.Февраль…
Слышна.Пурги мелодия в ночи…Давай.Давай, немного помолчим.О Вечном — нам поёт пурга.Едва…
Февраль.И карандашик на стекле,Рисует.Имя той, что вдалеке.Рисует…На лице — вуаль.Февраль…
Рисует — на лице — вуаль…Февраль…
Февраль…
Песенка закончилась, отзвучали вежливые аплодисменты, подвыпившие гости вспомнили о богато-накрытом столе.
— Чего это Билли торопится? — принялся — сквозь вилочный «бряк» — по-стариковски ворчать генерал-лейтенант Тургаев. — Январь на дворе, а он, бродяга задумчивый, поёт про февраль. Вся молодёжь нынешняя такая, сплошные торопыги и гонщики. Всё-то им хочется заиметь по-быстрому. Пожирней, погуще, послаще и, желательно, на халяву. Песенка, впрочем, славная. Хотя и грустная… Ага, новые гости пожаловали. Приметная парочка, ничего не скажешь.
От входных дверей, сжимая в руках цветочные букеты и картонные коробки, шагали двое мужчин. Один — высокий и поджарый, в светло-синих джинсах и кожаной потрёпанной куртке. Второй — низенький и пузатый, облачённый в шикарный офисный костюм, с вызывающе-цветастым галстуком на короткой жирной шее.
— Бастарды заявились, — с аппетитом уплетая свежайшую бастурму, сообщил Тургаев. — Куда же без них?
— Бастарды? — вяло ковыряясь вилкой в крабовом салате, заинтересовался любопытный Сидоров. — Это, надо понимать, внебрачные дети? Тогда, пардон, чьи — внебрачные дети?
— Вы, уважаемый господин Издатель, такой образованный и начитанный, это что-то, — ехидно хихикнула Иришка Хрусталёва. — Только у термина — «бастард» имеется несколько значений. В данном конкретном случае имеется в виду, что означенные индивидуумы являются пришлыми. Их обоих к нам в Питер — прошлым летом — прислали с Чукотки. То ли в качестве служебного поощрения, то ли, наоборот, в виде сурового наказания. Кто её разберёт — нынешнюю кадровую политику? Так вот. Тот, который низенький и упитанный, сейчас работает заместителем Главы администрации нашего Фрунзенского района. Курирует ЖКХ, дорожное строительство, малый бизнес и что-то там ещё, по мелочам. Зовут его — «Бокий Николай Фёдорович». В народе — «Толстый бастард». А второй…
— Второй — мой кадр, — беспардонно, чисто по-генеральски перебил Тургаев. — Подполковник Назаров, Глеб Петрович. Занимает должность Начальника Фрунзенского РУВД. Служебное прозвище — «Тощий бастард». Толковый и хладнокровный малый. Раз в две недели вызываю этого молодца к себе на Некрасова, то бишь, на высокий начальственный ковёр. Ну, и, понятное дело, песочу по полной программе. Как и полагается. Ничего, хваткий и выносливый. В том плане, что зубами скрипит, но терпит. Далеко пойдёт. Если, конечно, вовремя разберётся с запутанной личной жизнью.
— А что у него с личной жизнью?
— Ирина, как тебе не стыдно? Кто я, по-твоему, а? Заслуженный орденоносный генерал? Или старый бесстыжий сплетник?
— Генерал, ясен пень.
— То-то же… Так вот. У Глеба есть любовница… Что это ты, чертовка зеленоглазая, ухмыляешься? Мол, у всех стоящих и обеспеченных мужиков этого добра навалом?
— Не у всех. У моего Сергея, например, нет.
— Нет, — на краткий миг отрываясь от говяжьего холодца, подтвердил Хрусталёв. — И не было никогда.
— Гы-гы-гы! — племенным жеребцом в самом соку заржал Тургаев. — Дурак ты, братец. Много по жизни потерял. Очень много… Хотя, разве Серёгу можно отнести к разряду «стоящих и обеспеченных мужиков»? Так, нищий писатель-фантаст. Будущий менеджер питерского ресторанного бизнеса… Впрочем, дело не в этом. Любовница нашего Тощего бастарда не из простых мещанок будет. Является, понимаешь, законной супругой одного крупного чиновника. Жарким скандалом явственно попахивает. Да и муженёк этой легкомысленной шалавы не является, отнюдь, бесхребетным увальнем. Наоборот, твёрд, жёсток и способен на неадекватные поступки. По крайней мере, так мне доложили… Имя-фамилия высокопоставленного рогоносца? Не могу озвучить, извините покорно. Хочу, но не могу… И вообще. Кто я, по-вашему, а? Заслуженный орденоносный генерал? Или старый бесстыжий сплетник?
Вновь прибывшие гости, слегка смущаясь, передали невесте цветочные букеты, вручили жениху картонные коробки с подарками, после чего прошли к дальнему столику и заняли свободные места.
— Что это вы заскучали, гости дорогие? — вскочила с места разбитная тётка Зинаида, торговка с купчинского рынка, выполнявшая на этой свадьбе обязанности тамады. — Наполняем рюмки, бокалы и фужеры! Наполняем, наполняем! А я вам, родненькие, пока стишок зачитаю. Слушайте.
Секс приходит и уходит,И вокруг — пустыня вновь.Как мне все-таки противнаТа случайная любовь.
И печально всё фатально,И без близости нельзя…А поможет вам, канальи,Только крепкая семья…
— Ну, как вам? Понравилось? Хлопаем? Улюлюкаем? Польщена… Я ещё и ни так могу. Подождите, когда кураж поймаю. Надолго, господа и дамы, запомните тётю Зину. Ещё, как говорится, не вечер… Вот, за новую крепкую российскую семью я и предлагаю выпить. Горько!
— Горько! Горько! Горько! — браво выцедив рюмку водки, азартно подключился генерал-лейтенант Тургаев. — Раз! Два! Три… А когда принесут горячее? Я, кстати, заказывал колбаски по-гусарски.
Поцелуй, на этот раз, завершился на счёте — «шестьдесят девять».
— Молодцы, ребята! — не обращая внимания на строгие и неодобрительные взгляды супруги, принялся восторгаться пьяненький Издатель Сидоров. — Правильно, так его и растак, понимают текущую ситуацию… Ага, наметилась перемена блюд. Мне, любезный, принеси сёмгу с лисичками и шампиньонами, запечённую в кисло-сладком соусе. Сразу два куска. Гарнир? Спасибо, обойдусь…
Вскоре к их весёлому столику подошёл Сомов, то есть, молодой и счастливый муж.
— Смотрю, у вас всё хорошо, — бесконечно устало улыбнулся Пашка. — Кушаете, смеётесь.
— Это мы бастардов обсуждали, — призналась Ирина. — И, понятное дело, слегка похохмили.
— Так всё и было, — заговорщицки подмигнув, подтвердил Тургаев. — Обсуждали, хохмили и выпивали. А сейчас, вот, кушаем. Гусарские колбаски, надо отдать должное местному шеф-повару, удались на славу. Прямо-таки тают во рту. В меру жирные, в меру острые. Молодец, хвалю. Мастер своего дела… Кстати, майор, а что ты можешь сказать о Тощем бастарде? Ну, типа — в двух словах?
