Сэйте Мацумото - Точки и линии
САМОУБИЙСТВО ВЛЮБЛЕННЫХ
1
Если ехать из Модзи по основной ветке кагосимского направления, то, не доезжая трех остановок до Хакаты "Хаката и Фукуока - два соседних города на Кюсю. В последнее время они сильно разрослись, и сейчас между ними нет четкой границы.", будет маленькая станция Касии. Вправо от этой станции дорога ведет в сторону гор, к синтоистскому храму Касииномия, влево - к бухте Хаката. Далеко в море тянется узкая коса, соединяющая побережье с гористым островом Сиганосима. Еще дальше в тумане проступает силуэт острова Ноконосима. Это побережье сейчас называют Касийским взморьем, а в старину оно было известно просто как бухта Касии. Канцлер Отомоно-Табибито, гуляя однажды по берегу, сочинил такие стихи: На берегу бухты Касии по утрам дети собирают дары моря, увлажняя рукава чистым и белым песком... Однако современная рациональная действительность чужда такому лиризму королевской эпохи. Холодным утром 21 января, около половины седьмого, по этому берегу шел рабочий. О нет, он не собирал "дары моря", он направлялся на завод в Надзиму. Только что рассвело. Над морем висел молочно-белый туман. Очертания косы и острова Сиганосима едва-едва проступали. С воды дул ледяной, пахнущий солью ветер. Рабочий шагал быстро, слегка сутулясь, подняв воротник пальто. Но этому скалистому берегу проходила кратчайшая дорога на завод. Но вдруг он увидел нечто необычное - два странных предмета на черной каменистой земле. Они были лишними в знакомом пейзаже и портили его. Солнце еще не взошло. Два холодных тела в холодном бледно-зеленом свете раннего утра. Полы одежды шевелились, словно дрожа от стужи. Ветер трепал волосы. Все прочее было неподвижно. Неподвижные черные туфли. Неподвижные белые таби "Таби - матерчатые японские носки". Привычный день рабочего был нарушен. Он свернул с привычной дороги. Прибежав в город, забарабанил в стеклянную дверь полицейского участка. - Там... на взморье... лежат двое... мертвые! - Мертвые?!. Старый полицейский, протирая глаза и зябко поеживаясь, начал застегивать мундир. - Да-да! Два трупа - мужчины и женщины! - А далеко? - Да нет, близко. Я провожу. - Хорошо Подожди немного. Старик пришел в себя, записал фамилию и адрес рабочего, позвонил в местное управление полиции. Потом оба поспешно вышли из участка. Было морозно. На месте происшествия ничего не изменилось. Ветер все так же шевелил волосы покойников. Женщина лежала на спине. Веки плотно сомкнуты, губы чуть-чуть приоткрыты, видна белая полоска зубов. Щеки розовые. Одета в мышиного цвета зимнее пальто, под ним - темно-вишневое кимоно. Вся одежда в порядке. Поза спокойная. На плотно сжатых ногах чистые, не испачканные землей таби. Рядом - аккуратно поставленные виниловые дзори "Дзори японская мягкая обувь.". Голова мужчины была повернута в сторону. Цвет лица тоже свежий, розовый, словно у спящего. Темно-синее пальто, коричневые брюки. Черные, хорошо начищенные туфли. Синие, в красную полоску носки. Трупы лежали совсем рядом. Из трещины в скалах выполз маленький краб и вскарабкался на бутылку из-под апельсинового сока, валявшуюся рядом с мужчиной. - Видать, влюбленные. По сговору и покончили с собой, - сказал старый полицейский, глядя на умерших. - Бедняги. Молодые еще. Над морем появился краешек солнца.
2
Касийское полицейское управление сообщило о случившемся в управление полиции префектуры Фукуока. Примерно через сорок минут оттуда на место происшествия прибыла машина. Приехали начальник сыскного отдела, два сыщика, полицейский врач и эксперты. Трупы сфотографировали очень тщательно, в разных ракурсах. Низкорослый полицейский врач приступил к осмотру. - И мужчина и женщина отравились цианистым калием. Об этом свидетельствует розовый цвет лица. Очевидно, выпили яд вместе с фруктовым соком. Врач поднялся с колен и носком ботинка слегка дотронулся до бутылки. На ее дне еще оставалась оранжевая жидкость. - Когда наступила смерть, доктор? - спросил начальник, пощипывая усики. - Часов десять назад. После вскрытия установим точнее. - Так... десять часов назад, - пробормотал начальник, следовательно, вчера, около десяти вечера. Оба приняли яд одновременно? - Да. Вместе с апельсиновым соком. - Холодное место выбрали для смерти, - сказал один из сыщиков. Это был тощий, замученный человек лет сорока трех, в старом, изрядно потрепанном пальто. - Ну, знаете ли, Торигаи-кун, - врач взглянул на сыщика, - вы рассуждаете с точки зрения живого. А для смерти все едино - холодное место или жаркое. Если на то пошло, ведь и фруктовый сок не зимний напиток. Возможно, добавил врач, - они были в состоянии аффекта, то есть в состоянии крайнего психического возбуждения, противоположного нормальному. Сыщики с улыбкой переглянулись: ну вот, пошел козырять научными терминами! - Не так-то просто выпить яд. На это еще надо решиться. Очевидно, при определенном возбуждении нервной системы смерть кажется желанной, докончил мысль врача начальник сыскного отдела. Второй сыщик спросил: - Господин начальник, вероятно, здесь не имело места насильственное принуждение к самоубийству? - Думаю, что нет. Одежда в порядке, никаких следов борьбы не видно. Приняли яд по взаимному согласию. Он был прав. Женщина лежала так спокойно, словно прилегла отдохнуть, предварительно сняв дзори и аккуратно поставив их рядом. Даже таби не успела испачкать. Очевидно, это было самоубийство влюбленных, договорившихся вместе покончить счеты с жизнью. Сыщики вздохнули с некоторым облегчением и в то же время почувствовали растерянность - делать им было нечего. Если отсутствует состав преступления, значит, нет и преступника. На специальных машинах трупы увезли в полицию. С тихого взморья Касии убрали посторонние, мешавшие предметы, и оно снова застыло в лучах холодного зимнего солнца. В полиции трупы подвергли тщательному осмотру. Фотографировали еще несколько раз, по мере того как снимали одежду. В кармане пиджака мужчины обнаружили бумажник. Там лежали сезонный билет от Токио до Асакэя и визитные карточки. По ним и опознали покойного. В сезонке значилось: "Кэнити Саяма, тридцать один год". Визитные карточки давали еще более подробные сведения: "Помощник начальника отдела N. департамента N. министерства М". Далее следовал домашний адрес. Сыщики переглянулись. В этом отделе министерства как раз раскрыто дело о взяточничестве. Ведется следствие. Газеты пишут об этом каждый день. - А предсмертной записки не нашли? - спросил начальник сыскного отдела. Записку искали старательно и дотошно. Но ее не было. В карманах умершего обнаружили деньги - около десяти тысяч иен наличными, носовой платок, рожок для туфель, сложенную вчетверо газету и измятый счет вагона-ресторана. - Счет вагона-ресторана? Странную вещь хранил, - начальник аккуратно расправил скомканную бумажку. - Дата - 14 января, поезд № 7, обслуживался один человек, общая сумма - триста сорок иен. Счет с грифом ресторана "Токие нихон секудо". Что ел - неизвестно.
3
Женщину тоже опознали. В ее бумажнике, помимо восьми тысяч иен, лежали маленькие женские визитные карточки: "Токио, район Акасака. Ресторан японской кухги "Ко-юки", Токи". - Очевидно, Токи - это ее имя. По-видимому, официантка из ресторана "Коюки" на Акасака, - сказал начальник. - Самоубийство по сговору. Влюбленный чиновник и официантка. Что ж, вещь вполне возможная. Он приказал послать телеграммы по адресам, указанным в визитных карточках. Судебный врач тоже тщательно освидетельствовал трупы. Никаких внешних повреждений не было. Причина смерти - отравление цианистым калием подтвердилась. Смерть наступила между десятью и одиннадцатью часами вечера 20 января. - Значит, решили прогуляться по берегу перед тем, как перейти в лучший мир, - попробовал пошутить один из сыщиков. - Да-да, видно, насладились жизнью напоследок! Однако при вскрытии не обнаружили следов близости между умершими. Сыщики удивлялись - подумать только, умерли в чистоте! - Вероятно, выехали из Токио четырнадцатого, - начальник сыска щелкнул пальцем по счету вагона-ресторана. - Сегодня у нас двадцать первое, значит неделю назад. Где-то отдыхали, а умереть решили у нас, в префектуре Фукуока. Так-так. Узнайте кто-нибудь, что это за поезд № 7. Один из сыщиков выяснил, что это экспресс "Асакадзэ" Токио - Хаката. - Как? Экспресс Токио - Хаката? - начальник задумался. Выходит, прямо из Токио поехали в Хакату. Где же они были целую неделю? Или остановились где-нибудь в Фукуоке, или бродили по Кюсю. Во всяком случае, должен остаться багаж. Надо его найти. Возьмите фотографии и наведите справки в гостиницах! - приказал он сыщикам. - Господин начальник, - один из сыщиков подошел к столу, - разрешите взглянуть на счет вагона-ресторана. Это был тот самый сыщик Торигаи, Дзютаро Торигаи, который ездил на место происшествия. Он взял счет, тщательно расправил его. - "Обслуживался один человек"... Выходит, мужчина ужинал один, пробормотал он себе под нос. Но начальник услышал и вметался: - Ну и что? Может быть, женщина не хотела есть и не пошла в вагон-ресторан. - Но... - Торигаи пожевал губами. - Что - но? - Да, знаете, господин начальник, у них ведь такой аппетит! Пусть сыта по горло, а все равно пойдет за компанию, хоть кофе выпьет. Начальник засмеялся: - Ну, может быть, эта уж так наелась, что больше уже никак не могла. Даже за компанию. Сыщик, казалось, хотел еще что-то сказать, но промолчал и нахлобучил шляпу. Она была такая же обтрепанная, как пальто и костюм. Шаркая стоптанными каблуками, Торигаи вышел. После полудня нахлынули репортеры. В сыскном отделе сразу стало шумно. Они громко топали, галдели, перебивали друг друга. - Послушайте, начальник! Как же мы до сих пор ничего не знали? Оказывается, некий Саяма, помощник начальника одного из отделов министерства М, покончил самоубийством вместе со своей возлюбленной. И мне об этом сообщают из Токио, из главной редакции! Меня даже в жар бросило! Видно, токийские газеты узнали о случившемся и срочно связались со своими провинциальными отделениями.
