Жанна Маргевич - Мои роли

— Бред! Я не мог этого сделать, — и Георгий пустился в длинные рассуждения о репутации фирмы и о стопроцентной возможности сделать это у Игоря. При этом он смотрел больше в потолок, чем на меня.

Почти не слушая, но, иногда кивая, я украдкой осматривала помещение. Тайник с деньгами мог быть и здесь. Конечно, визуально не определить: надо простукать стены, посмотреть ящики стола. Но как?

— Мне бы водички — так трясет!

— Минуточку, — и Жорик вышел из кабинета.

Вскочив, я с пластикой безумца принялась обшаривать стены. Сейфа в кабинете не наблюдалось. Все ящики стола открывались, но ничего похожего на деньги в них не было.

И тут моим вниманием завладела вешалка с курткой.

На негнущихся ногах я подошла к ней и стала остервенело шарить в карманах. Так страшно мне еще никогда не было! Анка далеко — не поможет… Жорик мог вернуться в любой момент, а в ушах только бешенный стук сердца — невозможно услышать шаги за дверью! В первый момент я не совсем сообразила, что ищу, и только нашарив ключи, поняла: вот то, что мне надо!

Ключи перекочевали в мою сумочку, я метнулась к стулу. Не успела отдышаться, когда пришел Жорик. Смутно помню, о чем мы с ним разговаривали, хотелось одного: поскорее уйти, пока пропажа ключей не обнаружена! Казалось, я умру прямо здесь от страха и позора. Жорик что-то отвечал, хмурился, смеялся. Я что-то говорила, однако мой разум был уже далеко отсюда.

К несчастью Георгий жил в трехкомнатной квартире — искать придется долго, хотя расположение комнат и обстановка мне знакомы. По дороге я мысленно определила, с каких мест следует начать, но, оказавшись в квартире, испугалась так, что не могла шевельнуться.

Решимость испарилась. Ругая себя за страх, я изо всех сил пыталась сосредоточиться, чтобы сделать хоть шаг. Собственная заторможенность начинала раздражать и злить. Без Анки превращалась в моральную рухлядь.

— Соберись же! — довольно громко сказала я себе.

Обрывки мыслей заметались в голове немного шустрее. Я вдруг поняла, что не в состоянии связно мыслить. Стояла и, дрожа, пялилась на приоткрытую дверь большой комнаты.

За спиной послышалось движение. Замерла, слушая удары собственного сердца и пытаясь совладать с дыханием. Неужели дома кто-то есть? Господи, что же будет?

Зажмурилась и медленно повернулась, подозревая, что шум в ушах и наступающая темнота в глазах не что иное, как предвестники обморока.

Перед тем как потерять сознание я на секунду приоткрыла глаза и увидела оскалившуюся собачью морду.

В чувства привел мокрый язык, щекотящий нос.

— Джим, — прошептала я, теребя вялой рукой вислые уши.

Старый знакомый! Ротвейлер Жорика. Узнал, мерзавец!

Поцеловавшись с Джимом, с удивлением обнаружила, что обморок вернул мне способность соображать. Страх тоже куда-то делся, видимо знакомое существо подействовало успокаивающе.

Поманила собаку на кухню. В холодильнике оказалось много вкусного: молочная колбаса, жареный цыпленок, эскалоп, картофель фри. Не разбираясь, я свалила все это в собачью миску и приказала:

— Жри!

Поиски решила начать со спальни. Посмотрела под огромной кроватью на низких ножках, залезла в шкаф, комод. Везде образцовый порядок и ничего подозрительного.

В зале облазила всю горку, посмотрела за диванами, заглянула на балкон.

В кухне тоже ничего не нашла. Единственная моя добыча: банковская ленточка в помойном ведре.

Через пятнадцать минут устало опустилась на диван. Отъевшийся Джим развалился неподалеку и бросал на меня виновато-благодарные взгляды.

Ну не в детской же искать! Хотя почему бы и нет?

Поплелась в детскую. Минимум мебели. В отличие от мамы дочка не отличалась особой аккуратностью. Я несколько раз наступила на игрушки от киндеров, хрястнули маленькие китайские машинки. В шкафчиках обнаружились веселенькие девичьи платьица и куча заброшенных кукол. И ничего похожего на ворованные деньги.

В последний раз оглядела комнату. На детском комоде стояла детсадовская фотография Иры. Скорее меня привлекла рамочка, чем фотография: очень необычная с объемными цветами по периметру и пухлым ангелочком сбоку.

Так… Интересно… Дотошный фотограф написал номера детского сада и группы в углу фотографии.

Найти сад оказалось нетрудно: он находился в квартале от дома. Добрые жители микрорайона с удовольствием показали мне дорогу к нему, а отзывчивая женщина, встреченная в коридоре, объяснила, как в местном лабиринте найти нужную группу.

Воспитательница отнеслась ко мне недоверчиво. Пока я сбивчиво рассказывала про форс-мажорные обстоятельства семьи Сениных, она внимательно рассматривала мое лицо, одежду и обувь. Больше всего я испугалась, что вредная тетка сейчас пожелает связаться с родителями Иры.

Положение спасла сама девочка. Она, вылетев из группы, закричала:

— Тетя Марина! — и бросилась меня обнимать.

— Ирочка, мама и папа не смогут тебя сегодня забрать, — присев объясняла я девочке, — попросили меня.

— А почему так рано? — воинственно спросила воспитательница.

— Позже не смогу.

Одеваясь, Ирочка строила планы на сегодняшний день:

— Сейчас мы пойдем в кафе «Сказка». Там вкусные пирожные, потом сходим в «Детский мир», купишь мне умного медвежонка, а то мама говорит, что он очень дорогой.

Так я похитила ребенка.

К тому моменту, когда мы вышли на улицу, я поняла: мысль заняться кинднеппингом была неудачна. Ирочка без устали тараторила, соблазняя меня на самые дорогие приключения.

Чтобы на время ее занять и подумать, я отвела девочку в «Сказку». Только глядя на уплетающую пирожные Иру, я сообразила, что, похитив ребенка, обязано его не только кормить, но и где-то держать. Но где? Я же не совсем злодейка, ничего плохого бы Ирочке, конечно, не сделала, но суд навряд ли учтет мое обращение: похитила ребенка — отвечай по полной! Анка далеко — надеяться не на кого.

Ясно одно: Ира неплохое орудие для шантажа Жорика.

После кафе мы отправились гулять по городу. Ира что-то щебетала, а я думала, думала и… Мы проходили мимо аптеки. Вот оно!

Купила шприц и альбуцид — первое вспомнившееся лекарство.

— Ирочка, давай разыграем твоего папу!

— Давай! — обрадовалась девочка.

— Ты позвонишь ему из автомата и скажешь, что убежала из садика и заблудилась, попросишь встретить тебя в парке у памятника Кирову. Хорошо?

Пока мы ждали Георгия, я наполнила шприц альбуцидом. Жорик примчался через десять минут. Издалека я заметила, что он сильно волнуется. Сенин лихорадочно искал Иру глазами и в нервном жесте стучал мобильником об ладонь.

— Георгий! — крикнула я.

Он остановился и несколько секунд с тревогой смотрел в нашу сторону.

— Папа, помоги! — заверещала подготовленная Ирочка.

Я вынула шприц из кармана и, не снимая наконечника, приставила его к горлу девочки.

Боже, как мне в этот момент сделалось противно. Я чувствовала кровь, приливающую к лицу и дикий стыд. Взбешенный Жорик шел на нас, выкрикивая проклятья в мой адрес, а я уговаривала себя, что это все шутка, ничего плохого девочке не сделаю, это ради Игоря и меня.

— Что там? — прохрипел Сенин, кивнув на шприц.

— Никотинамидадениндинуклеотидфосфат, — назвала я вещество, название которого запомнила еще со школы, кажется, оно участвует в фотосинтезе.

— Что ты хочешь? — Сенин глубоко дышал, смотря на меня с ненавистью.

— Рассказывай! — я легонько пнула Иру.

— А-а-а, — заорала девочка, — папа слушай ее! Мне больно!

— Сука, — процедил Жорик, метнув в меня очередную порцию ненависти. — Ты у меня сядешь и надолго! Ключи тоже ты украла?

Я кивнула, выдавливая из себя негодяйскую улыбку.

— Рассказывай! Хватит трепаться!

— Да что рассказывать? — взревел Сенин. — Все сделал Игорь! Ребенок ни причем, отпусти ее!

Я ощутимо тряхнула девчонку и сильнее вдавила пластмассовый наконечник.

— Сейчас я проколю ее шейку!

Губы Сенина затряслись. Он с такой мольбой и жалостью посмотрел на меня, что сделалось еще противнее.

— Это Игорь! — прохрипел Жорик, скорбно прикрыв глаза. — Отпусти ее.

— По-моему ты не любишь свою дочь! — давила я.

— Это Игорь, — опять сказал он, глядя на меня затравленными глазами. — Я не мог украсть деньги, потому что был за городом с одной женщиной.

— Не ври!

— Господи! Как же ее убедить?

Порывисто вздохнув, Сенин… опустился передо мной на колени.

— Папа! — удивленно воскликнула Ира.

И… я поверила….

Жорик очень любил свою дочь, баловал и постоянно цитировал ее. Ну не смог бы он соврать в такую минуту! Не смог! Ни за какие деньги!