Екатерина Хаккет - Уроборос
Раньше Виола Дайм всё делала для меня, а теперь я был обязан отплатить ей той же монетой и сделать её счастливой. И именно по причине неоплаченного долга и ради сохранения чувства собственного достоинства днем я работал у прилавка с попкорном в кинотеатре (после несчастного случая денег на мое образование так и не хватило), постоянно брал «халтурку» у своего знакомого курьера, доставщика горячей пиццы, и вечерами, если оставались силы, брал в руки гитару и играл в людных местах, дабы хоть что-нибудь заработать себе в карман, помимо своего оклада.
Когда с нами жила Джиллиан, всем было легче. Она всегда могла поддержать меня, ободрить, не оставляла одного, помогала матери по дому и с выплатой кредитов (по собственной воле), а потом в ней что-то переменилось, сломалось, и в один прекрасный день она вернула мне ключи от дома и ушла, даже толком не объяснив причины.
Я ненавидел себя за то, что дал ей так просто уйти.
Старые ступени под ногами предательски заскрипели, выдавая мое местоположение, и тут за моей спиной с треском распахнулась дверь в мамину спальню, откуда в одной ночнушке с тростью в руке выхромала сама Виола Дайм.
– Не ходи туда, Винни, я тоже слышала это, – прошептала она одними губами, выдержав на мне свой безумно-испуганный взгляд голубоватых сонных глаз.
Я сначала ничего не понял. Как она могла позвать меня с кухни, если сама только-только проснулась? Но потом меня как током дернуло, прогоняя все остатки сна. Я словно одеревенел, прирос к тем самым ступеням, вцепившись в лакированный поручень, с ужасом оглядывая мать.
Наступившую тишину разряжал лишь сумасшедший стук моего сердца. Я смотрел на седовласую Виолу Дайм и в то же время как сквозь неё, не очень осознавая, что происходит – тело впало в настоящий ступор – её страх передавался мне через воздух.
Голос псевдоматери с первого этажа снова ударился о мои барабанные перепонки с такой же доброжелательной фальшью:
– Почему так долго? Винни, ну где ты?!
Моя мать отрицательно мотнула головой и губами произнесла «нет», тяжело опершись обеими руками на трость. Время утекало сквозь пальцы. Я с ума сходил от того, как голос с кухни походил на голос самого дорогого мне человека. Это не могла быть слуховая галлюцинация, ведь её слышал не я один, а в историю про маминого близнеца, что спустя полвека нашел свою семью, я бы тем более поверил с трудом. Это было нечто большее, смысл чего находился за гранью реального (или же кто-то просто ворвался к нам в дом и особыми методами пытался запугать с целью ограбления).
Виола Дайм всё ещё вертела головой, безостановочно, как молитву, приговаривая «нет», как тут голос снизу вновь окликнул меня:
– Винни! – потребовал он уже более настойчиво, переходя на высокие ноты. – Мне тебя здесь до вечера ждать или ты хочешь, чтобы я сама к тебе поднялась?!
Я шумно выдохнул, кожей ощущая пробегающих по спине мурашек-пауков.
– Тебе не стыдно перед матерью, сынок? – опять громко воззвала к себе псевдомама. – Я иду к тебе, раз тебе самому с лестницы не спуститься!
У меня волосы на голове зашевелились от мысли, что сейчас я увижу что-то сверхъестественное и поистине пугающее. Я пытался заставить себя сдвинуться с места, но это больше напоминало судороги – ноги не слушались, а язык от пронизывающего меня страха прилип к нёбу. Всё сильно походило на сон, и я всё ждал, когда наконец проснусь.
Признаю, в эти минуты я был жалок даже для себя самого.
Настоящая Виола Дайм сделала два тяжелых шага к стене и, прижавшись к ней, протянула мне свою массивную трость со словами «Ударь ублюдка посильнее», тем самым передав мне капельку своей смелости.
Усилием воли я протянул руку за тростью и молча кивнул, набираясь решительности спуститься вниз и исполнить свой долг. В это мгновение мне вдруг в голову ударило необъяснимое желание выгнать непрошеного гостя на улицу, несмотря на то, кем он был и на кого старался быть похожим. Я ведь оставался в доме единственным мужчиной – главой семьи, и поэтому мне – и только мне – нужно охранять своих родных от всяческих опасностей, хоть под моей опекой и находилась только любимая мать.
Закинул трость через плечо как бейсбольную биту, в два прыжка спустился по лестнице и оказался у зеркального шкафа-купе в темной полупустой прихожей, куда солнечный свет попадал только через маленькое занавешенное окошко входной двери. Голос в очередной раз позвал меня по имени и прозвучал так громко и отчетливо, как никогда. Оно было там – на кухне, за тонкой перегородкой из гипсокартона под названием «стена». Я дышал через нос, дабы успокоить свои нервы, а потом ударил ногой по деревянной двери, освобождая путь к неизведанному.
Глаза ослепил яркий свет.
Окна нашей кухни выходили на солнечную сторону, и поэтому какую-то долю секунды я не видел ничего вокруг себя. Трость-бита была занесена на уровне головы – готовая к атаке или же к отражению ударов противника, если тот вдруг решит воспользоваться временным преимуществом.
Сердце выколачивало безумные ритмы. Я начал вертеться по сторонам в поисках силуэта вора-домушника, хорошо пародировавшего мою мать, не давая при этом глазам привыкнуть к дневному свету, и тут среди солнечных бликов и белизны кухонных шкафов я увидел её, Виолу Дайм, молодую, причесанную и хорошо одетую. Она стояла возле холодильника с завязанным на голове конским хвостом и в своем джинсовом костюме, который моя настоящая мать не надевала уже давным-давно. Женщина улыбалась мне, сначала искренней беззаботной улыбкой, светясь счастьем, а потом скривилась в немой, угрожающей усмешке.
Я выронил трость из рук и сделал два шага назад, не давая себе отчета о своих действиях. Я хотел что-то сказать, как-то по-человечески отреагировать на появление материального призрака из далекого прошлого, но, как в ночном кошмаре, не мог выдавить из себя и слова. Секунды тянулись как часы. В очередной раз за утро я пустил корни в пол, ощущая себя полным ничтожеством. Псевдомать молчала – молчал и я. Она не двигалась, не предпринимала никаких попыток сбежать или причинить мне зло, просто стояла и смотрела на меня немигающим, насмешливым взглядом, а потом легко сделала шаг вперед (без трости!), вытянув ко мне руку, и растворилась в воздухе как дым, унесенный ветром.
Так и начался мой обыденный вторник, уже не предвещавший ничего хорошего.
* * *У меня никогда не было проблем со сверхъестественным. А если быть откровенным, то я в него никогда не верил, считая все сказки про призраков, ангелов и демонов выдумкой страдающих от скуки людей.
Но это утро изменило всё мое мировоззрение всего за несколько секунд и не давало покоя. Увиденное не могло быть галлюцинацией – наркотики я никогда не употреблял, оно не могло быть видением – я не ясновидящий, а также тварь, стоявшая на кухне, не могла быть призраком – ведь моя мать ещё жива, и я искренне надеялся, что проживет ещё очень долго.
Но тогда что это было? Кто это? Откуда? А главное – зачем?
Всему этому, как мне казалось, не было рационального научного объяснения, и на работе от посторонних мыслей и догадок у меня всё валилось из рук. Появление призрака Виолы Дайм окончательно сломало моё душевное равновесие, и, разливая посетителям напитки трясущимися от перенапряжения руками, я всерьез начал задумываться о походе к психотерапевту.
Матери об увиденном я не рассказал, опасаясь за её здоровье. Списал это на ветер, скрипящий ставнями, и дурные ночные сны. Не знаю, рассмеялась ли она, приняв всё за шутку, или же решила бы отправить меня в лечебницу, узнав правду, но проверять я этого не стал.
Хватит в семье и одного двинутого на голову психопата.
В целом рабочий день практически ничем не отличался от остальных. Единственное – я получил оплеуху за опоздание и небольшой штраф, но больше ничего не изменилось: посетителей в кинотеатре было предостаточно, в каждом зале гремели блокбастеры, а отовсюду слышался смех и разговоры. Конечно, я настороженно поглядывал по сторонам какое-то время, опасаясь снова увидеть призрака из детских воспоминаний, но потом я отвлекся на бесконечное подсчитывание сдачи, и страхи сами собой отошли на задний план.
Сегодня со мной в одну смену вышел Барри Сноу – такой худощавый, невзрачный паренек в кепке, вечно жующий жвачку. Он появился в нашем «дружном» рабочем коллективе не очень давно, и поэтому те два часа, которые я потратил на дорогу и ожидание автобуса возле дома, ему приходилось очень нелегко. Мне пришлось пообещать Барри, что на следующей неделе я поработаю за него в утро несколько часов, а то иначе весь рабочий день я бы провел как на иголках – он был очень прямолинейным и вспыльчивым типом и не дал бы мне и минуты свободного времени.
Днем, где-то после обеда, мы со Сноу поменялись местами. Теперь я принял вахту у кассового аппарата, примеряя на грудь бейджик администратора, а сам Сноу бегал вокруг прилавка, мотаясь как белка в колесе, наливая напитки и набирая попкорн.
