Екатерина Савина - Восставшая из ада
Половина четвертого утра.
Господи, что было со мной в тот период времени... почти три с половиной часа... Я выпила этот дурацкий коктейль примерно в час ночи, а сейчас уже половина четвертого.
Я что – была в отключке, или?..
Ничего не помню.
У меня начала болеть голова. Я сидела на пластиковом стуле за тем самым столом, за который села, как только вошла в «Черный Лотос». Стол был завален пустыми бутылками, окурками, осколками разбитой посуды.
«Ничего себе, – подумала я вдруг, – я одна сижу за столом. Выходит, мне за все и расплачиваться? А у меня денег-то и нет с собой почти».
Я огляделась по сторонам. Обширный зал ночного клуба был все еще полон, но ясно было видно, что народ уже устал веселиться и расходился.
«Интересно, – подумала я, – а в каком это празднике я имела честь участвовать? И где мои собутыльники? Этот...
бритоголовый и девица с прической, похожей на недостроенную башню? И что же со мной все-таки было после того, как я выпила свою порцию коктейля?»
Какие-то туманные обрывки всплывали у меня в голове.
Какая-то дрянь приходила мне в голову – вроде я плясала совершенно голой посреди таких же голых и безумных людей, потом на высокой сцене вокруг сверкающего столба извивалась серая, словно ожившая ртутная струя, змея, а потом... потом змея превращалась в долговязого длинноволосого человека, который размахивал руками, как летучая мышь – крыльями и...
летал?
Не мог он летать, он же все-таки не летучая мышь...
– Лучше не вспоминать, – решила я про себя, – а самое главное – никогда больше не пить эту темную гадость.
Нет сомнения в том, что это был какой-то сильнодействующий наркотик, с помощью которого посетители этого клуба привыкли веселиться. Если этот пьяный, безумный и безобразный дурман можно назвать весельем. Господи, какая гадость. Чувствую себя, как выжатый лимон.
Я поднялась из-за стола. Пора убираться из этого заведения. Ничего существенного сегодня я выяснить тут не смогла. Добилась, правда, того, что теперь слух о возвращении из мертвых моей сестры Натальи распространится среди тех людей, среди которых я и хотела распространить этот слух.
– Наташа! – раздался громкий голос у меня за спиной.
Я вздрогнула, но для того, чтобы испугаться, у меня не хватило сил. Обернувшись, я увидела девушку, которая первой подошла ко мне, когда я только-только оказалась в клубе «Черный Лотос».
– Подожди, – она подбежала ко мне и несколько секунд не могла говорить из-за отдышки. Ее прическа растрепалась, и теперь волосы космами нависали ей на лицо.
– Славно повеселились, – наугад сказала я, – как в старые добрые...
– Точно, – справившись с дыханием, проговорила девушка. – Слушай, – она положила мне руку на плечо, – завтра ночью посвящение будет. Ну, новенького будут принимать в Общество. Ты придешь?
– Да, – сказала я.
– За тобой заехать? – спросила она.
– Если не трудно.
– Конечно, не трудно. А ты... все там же обитаешь? – помедлив, спросила она, и я заметила, что в ее глазах снова тускло замерцал страх.
– Все там же, – подтвердила я, – куда же мне еще?
Она кивнула. Пожала плечами, судорожно попыталась закурить сигарету, но все-таки не выдержала:
– Ведь на твоей квартире тебя и... убили, – вырвалось у нее. – Ведь...
Она замолчала. Внезапно, как будто ей закрыли рот ладонью.
Кажется, моя сестра-близнец довольно близко была знакома с этой девушкой. По крайней мере ближе чем с другими постоянными посетителями клуба «Черный лотос» – я замечала, что многие пристально смотрят на меня и тут же отводят глаза, когда я поднимаю на них взгляд. Но никто не окликает и не подходит ко мне.
– Так я заеду? – снова спросила девушка.
– Конечно, заезжай, – проговорила я, – я весь день буду дома.
Она все не уходила, хотя повернулась, чтобы уйти. Кажется, она что-то еще хочет.
– Наташа, – наконец, решилась девушка, – а что мне сказать Васику?
– Кому? – переспросила я.
В глазах девушки мелькнуло удивление, а потом снова появился страх.
– Ты что – не помнишь? Васик Дылда. Ты с ним последние два месяца встречалась.
Странно. В наших с Наташей телефонных разговорах никакой Васик Дылда не упоминался – она ничего не говорила мне о человеке с таким именем.
Впрочем, Наташа мало что рассказывала мне о своей личной жизни.
– Так что передать Васику?
– Пусть в гости заходит, – сказала я, – если временем располагает.
– Хорошо, – проговорила девушка. – Тогда – до завтра?
– До завтра, – сказала я.
Я вдруг вспомнила, что ее зовут Даша. Ее имя всплыло в моем памяти, как вспухает внезапный пузырь газа на черной болотной воде; хотя припомнить того момента, когда девушка представлялась мне, я не могла. Да и не стала бы она мне представляться – она же принимает меня за мою сестру-близняшку – Наташу, которая...
* * *Меня зовут Ольга Антоновна Калинова. До тех пор, пока я не переехала в Москву, я жила в провинциальном городке под Вяткой, где работала агентом по размещению рекламы в местной рекламной газетке. Должность, конечно, не бог весть какая, но, специфика провинциального города вообще не дает определенных предпосылок к стремительному продвижению по служебной лестнице.
Тем более что я и не собиралась никуда стремительно продвигаться.
В отличие от своей родной сестры.
Наташи. Мы с ней вместе ходили в детский сад, вместе заканчивали школу, в десятом классе которой обе одновременно влюбились в учителя русского языка Карла Ивановича; вместе поступили в художественное училище.
Вот как раз после окончания художественного училища наши с сестрой пути разошлись. Пристроиться к качестве художника в какую-нибудь организацию нам не удалось, а мне неожиданно предложили работу агентом по размещению рекламы, и я, конечно, согласилась, с тем условием, чтобы в той же газетке могла работать и Наташа.
Несмотря на звучное название должности, мои обязанности заключались в том, что я моталась по городу из одной местной фирмы в другую и уговаривала боссов и шефов разместить в нашей газетке свою рекламу.
Предпринимательство в том городке, где жили мы с Наташей, развивалось бурно, многочисленные фирмочки и предприятия с ограниченной ответственностью по производству точилок для карандашей и канцелярских скрепок то всплывали на поверхность, то тонули в бездонной пучине банкротства, как макароны в кастрюле с кипящим супом.
Поэтому работы у меня было навалом. Утром я помещала рекламу частного предприятия «Казус», вечером шла уточнить некоторые детали оформления логотипа и находила на месте частного предприятия табличку, на которой сообщалось, что «Казус» разорился; а в опустевшем офисе суетились ребята из только что зарегистрированного общества с ограниченной ответственностью «Три богатыря».
И я возвращалась в свою газетку с полученным заказом на рекламу «Трех богатырей».
В принципе моя работа мне нравилась. Мне нравилось общаться с людьми, заводить новые знакомства, и я часто думала, что скоро в нашем маленьком провинциальном городке я буду знать в лицо и по имени каждого мало-мальски удачливого предпринимателя.
А вот Наташа проработала вместе со мной только три дня.
На большее ее не хватило. В один прекрасный день она просто не вышла на работу, и мне не удалось ее уговорить приступить к выполнениям своих обязанностей и на следующий день. Наташа сказала тогда, что хочет подыскать себе более достойное применение.
Я против не была. Мы с Наташей уже давно жили без родителей и привыкли рассчитывать только на себя. Я со своим заработком вполне могла обеспечивать какое-то время и себя и свою сестру.
Забеспокоилась я тогда, когда период бездеятельности Наташи растянулся уже до третьего месяца. Я попыталась поговорить сней, но она и слушать ничего не хотела, отмалчивалась, как бывало всегда, когда она раздумывала над чем-то серьезным. О том, что она собралась ехать искать лучшей жизни в столицу, я узнала уже через несколько дней. Конечно, такой выход из положения меня не устраивал, но я знала, что пытаться отговорить мою сестру от уже принятого и обдуманного решения бесполезно.
Дальше события развивались с изумительной быстротой.
Наташа поменяла двухкомнатную квартиру, доставшуюся нам от родителей, на однокомнатную с доплатой, и уже через неделю мы с ней стояли на вокзале, прощались, расставаясь на столь долгий и к тому же – неопределенный срок, наверное, впервые в жизни.
Наташа пообещала мне звонить каждую неделю и честно выполняла свое обещание. Мы даже договорились о том, что сеанс связи будет происходить каждую пятницу в десять часов вечера – это чтобы я и Наташа наверняка были дома.
Вначале я беспокоилась за нее – одна в большом городе, онаищет применения своей несовременной и некоммерческой профессии художника, но потом как-то само собой все улеглось.
