Роберт Фиш - Пуля для незнакомца
Он стоял и мрачно разглядывал листок с каракулями старпома, но перед глазами у него только проносился вихрь его мрачных мыслей. Только после того, как чья-то рука легла ему на плечо и несколько раз сильно потрясла его, Мендес понял, что к нему кто-то обращается.
- Плохие новости, стюард?
Даже в таком взвинченном состоянии Мендес понял, что перед ним один из четырех пассажиров - маленький кругленький человечек с пухлым шарообразным лицом и тоненькой ниточкой усов под носиком-пуговкой. Звали пассажира не то Дантес, не то Дюмас, не то Дортас. Его большие черные и словно бездонные глаза поблескивали, а редеющие седые волосы были какими-то пегими, точно их неровно окрасили. Насио мрачно уставился на него.
- Простите, сеньор?
Коротышка был воплощенное терпение.
- Я говорю, это объявление для вас просто как гром среди ясного неба.
- Объявление? - Насио заставил себя отвлечься от только что прочитанных им роковых слов и машинально напустил на себя привычное раболепие судового стюарда. - Нет, сеньор, я просто удивился. Мне-то какая разница.
Коротышка некоторое время задумчиво изучал лицо Насио, а потом переменил тактику.
- Вы же бразилец? - спросил он небрежно.
Отрицать это было бесполезно - Насио выдавал его акцент, и о его происхождении сразу же догадался даже этот толстяк-коротышка, говоривший по-испански с характерным резкими интонациями уроженца Рио-Платы.
- Бразилец? Да, сеньор.
- Вы разочарованы, что мы не бросим якорь в Рио?
- Разочарован? - На мгновение неуместное словечко едва не вывело Насио из себя, но он подавил снова захлестнувшую его волну ярости и даже умудрился неопределенно пожать плечами и выдавить на губах обиженную улыбку. - Разумеется, любому бразильцу чудесный Рио-де-Жанейро кажется лучшим городом в мире. И не увидеть его, когда оказываешься так близко...
- Жаль! - Подвижные, как ртуть, бездонные глаза сверлили его лицо. Вы мне очень нравитесь, стюард. Мне нравится, как стоически вы восприняли это... разочарование. - Маленькие покатые плечи чуть приподнялись. Полагаю, на вашем месте я бы не смог бы сохранить присутстие духа.
Насио ничего не оставалось как только сказать очередную банальность.
- Сеньор, в нашей жизни приходиться смиряться с тем, чему не можешь противостоять. - Произнося эти слова, он захотел сам в них поверить.
- Ну, не всегда. - Коротышка уронил взгляд на затоптанную ковровую дорожку салона и снова поднял глаза на стюарда. - Сообразительный человек всегда ищет любые возможные пути для достижения своей цели. Разные способы. Ну, например, - продолжал он как бы между прочим. - будь я на вашем месте, я бы постарался попасть в Рио. Или во всяком случае попытался бы. - Он помолчал и добавил многозначительно. - И я бы предпринял эту попытку сегодня...
- Сегодня? - переспросил Насио и внимательно посмотрел в глаза собеседнику. Глубокие черные озерца словно посылали ему немое сообщение, но безуспешно. Неужто этот толстячок смеется над ним. Эта мысль разозлила Насио. - И как же, сеньор? Вплавь?
- Нет, - спокойно возразил коротышка. - Сказавшись больным.
Слабая надежда на то, что пассажир, возможно, и впрямь предлагает ему реальный план действий, улетучилась. Было ясно, что коротышка просто фантазер. И сейчас у Насио не было никакого желания продолжать эту бесполезную беседу.
- Я прошу прощения, сеньор...
Маленькая ручка выстрелила вперед и ухватила стюарда за локоть, с такой силой, какой Насио от неё и не ожидал.
- Надо заболеть! - настойчиво произнес толстяк. - Серьезно заболеть. Капитан не тот человек, который позволит члену своей команды мучиться, а может быть, и умереть только потому, что ему хочется ускользнуть от шторма.
Постепенно до Насио дошел смысл услышанных слов и он сощурился. Что ж, это и впрямь идея. Может статься, хорошая идея.
- А чем заболеть?
- Я бы предложил аппендицит. - Коротышка смотрел на него ясным взглядом, и его круглое пухлое лицо оставалось невозмутимым. - А теперь признайтесь - вы ведь нехорошо себя чувствуете.
Насио пристально глядел на странного пассажира.
- Верно, сеньор. Неважно.
- Хорошо! То есть я хочу сказать, я вам сочувствую. Ну и естественно, у вас рези в нижней правой части живота. - Рука Насио импульсивно дернулась к животу. - Нет, - поправил его толстяк. - Чуть ниже и правее. - и взяв Насио за руку, приставил ладонь к нужному месту . - Вот так-то лучше.
- Но...
- И конечно тошнит! - Дортас, или Дантес или Дюмас - несколько мгновений рассматривал окаменевшее лицо стюарда и удовлетворенно кивнул. Вид у вас, по правде сказать, не слишком больной, но ничего, и так сойдет, будем надеяться. Вам бы лучше отправиться сейчас в кубрик и лечь. Воспаление аппендикса - серьезное заболевание.
- Вот только...
- Я сам поставлю в известность судовое начальство. - Маленькая ручка вновь схватила Насио за локоть и сильно подтолкнула к двери. Насио воспротивился. Ему стало ясно, что у Дюмаса, или Дортаса или Дантеса были свои резоны увидеть "Санту Эужению" стоящей на якоре в порту Рио, и он только использовал стюарда в качестве средства для достижения своей цели. Верно, что эта затея на руку и Насио, но все же...
- А зачем вы это делаете, сеньор?
- Зачем? - улыбнулся коротышка. - Допустим, что и мне ведомы приступы тоски по родным местам. и я с пониманием отношусь к ностальгическим чувствам других людей. Или, если угодно, можно педположить, что у меня извращенное чувство юмора и я обожаю всяческие розыгрыши. Или можно сказать, - добавил он холодно, и улбыка вмиг слетела с его губ. - что я с первого взгляда распознаю болезнь и полагаю, что вам необходимо отправиться к себе и лечь в постель. Немедленно!
Его рука подтолкнула Насио к двери. Худощавый стюард позволил вывести себя в коридор. Вне зависимости от намерений пассажира, все это обещало удачное решение возникшей проблемы. Он изобразил на лице страдание, крепко прижал руку к нижней части живота и кивнул.
- Я прошу прощения, сеньор...
- Конечно, конечно, - сказал тот с милой улыбкой.
Пассажир задумчвио смотрел вслед удаляющейся фигуре стюарда, потом вздохнул и отправился на палубу. Небо заметно потемнело и подернулось мрачной желтоватой накипью, особенно пугающей в столь ранний утренний час. Ветер усилился и свистел в вантах палубных кранов. В его тяжелых влажных порывах таилось обещание скорого дождя. Пассажир осторожно переступал через змеяющиеся по палубе канаты и скоро нашел старшего помощника. Он надменно постучал пальцем по плечу высокого моряка.
- Знаете, ваш стюард серьезно болен. - Он старался говорить громко, чтобы перекрыть свист ветра, и в его голосе отчетливо слышались укоризненные нотки, точно в болезни стаюрда была вина старшего помощника.
- Стюард?
Мигеля очень удивило, что именно этот пассажир вдруг так живо заинтересовался судовой жизнью - мало того, так ещё и здоровьем члена команды. Этот пассажир на протяжении всего плавания держался замкнуто, за обеденным столом в кают-компании все больше хранил молчание и избегал участия даже в тех редких развлечениях, которые предлагал капитан для своих пассажиров, а вечерами его часто видели стоящим у борта и задумчиво вглядывающимся в непроницаемую ночь.
- Болен, - строго повторил пассажир. - И он в очень плохом состоянии. Совершенно очевидно, что у него разыгрался сильнейший приступ аппендицита.
Старший помощник некоторое время недоуменно смотрел на пассажира, потом пожал плечами и, отвернувшись, стал руководить действиями своих матросов. Коротышка нахмурился.
- Старший помощник! - его голос звучал сурово. - Разве вы не слышали, что я вам сказал?
Мигель с мольбой устремил взгляд на небо: разыгравшаяся непогода явно не предвещала ничего хорошего.
- Ладно, ладно! - сказал он раздраженно. - Я пойду посмотрю, что с ним.
Мигель отдал последние распоряжения и зашагал к носовой части, негодующе качая головой. Широко расставляя ноги, он уверенно шел по болтающейся палубе, потом свернул в коридор и злобно двинулся к полубаку. Ох уж эти стюарды. А пассажиры! Этот стюард, должно быть, вина перепил в порту. А что ещё вероятнее, просто страдает от морской болзени из-за сильной качки. У него столько работы на палубе, а приходится идти держать за ручку здоровенного мужика.
Низко пригнув голову, он вошел в проем полубака и стал вглядываться вниз, чтобы зрение привыкло к полумраку. До его слуха донесся низкий жалобный стон, заглушаемый храпом свободных от вахты спящих матросов. Здесь, в тесном пространстве кубрика скрип переборок был громче и страшнее. Старший помощник наклонился и, нахмурившись, вгляделся в белое лицо неопределнного возраста. Насио смотрел прямо на него. Звякнул жестяный таз, когда его случайно задел ногой стюард, и старший помощник почувствовал резкий запах блевотины.
- Я слышал, ты заболел.
Насио облизал губы и заговорил хриплым шопотом:
