Андрей Константинов - Дело о «Тихом хуторе»
В принципе, текст я мог написать и так, без встречи с пострадавшим следаком — менты мне слили массу информации. Я узнал даже, что скромный следователь райпрокуратуры ездит на черном джипе — красивая деталь для моей будущей статьи.
— Увы, Глеб Егорович! — развел я руками, входя в кабинет своего начальника. — Повидаться с господином Голобородько никак не удалось — прокурор воспротивился…
— Господин Голобородько тебя заждался, — кивнул Спозаранник на молодого человека в сером костюме, который сидел у окна и читал последний номер нашей «Явки с повинной». Он тут же встал и приветливо пожал мне руку, назвавшись Николаем Николаевичем. — А по поводу вашего инцидента с прокурором, Максим Викторович, вам придется объясняться с Обнорским. Кроме того, шефу сегодня зачем-то звонила ваша жена… Думаю, ему есть что вам сказать.
Вот непруха так непруха…
— Пойдемте, что ли, в буфет, — предложил я гостю. Мы сели в угол, взяв по чашечке кофе.
— Можно ли присоединиться? — томно спросила Завгородняя, подваливая к нам со стаканом сока в руке.
— Света, ну есть же свободные столики, — урезонил я девушку.
— А может, я хочу пообщаться! — заявила Светочка, глядя на ошалевшего Голобородько.
— После, после, не мешай взрослым дядям, — шлепнул я ее по бедру.
Света уселась за столик напротив и начала строить глазки моему гостю. Я же приготовился слушать.
— Наш прокурор, Виктор Павлович — человек со странностями, — улыбнулся Голобородько. — Но он настоящий работяга и честный мужик.
— Наверное, надо перед ним извиниться, — вздохнул я.
— Он вспыльчивый, но отходчивый. Отправил вас в пресс-службу, потому что привык все делать по правилам… Но проблема не в этом,
— Я весь внимание…
— История такая, — начал Голобородько. — Я провожал двух своих друзей. По пути мы взяли по бутылке пива в ларьке. Шли к метро, разговаривали… Да, одному из них захотелось по пути отлить. Мы выбрали тихое место. Как оказалось — не самое тихое. Но это не повод для того, чтобы нас избивать и душить. Я, между прочим, две недели провел на больничном. Следы от удавки до сих пор не прошли, — он расстегнул верхнюю пуговицу и показал пятна на шее.
— Но сотрудники милиции говорят другое! — возразил я.
— А что бы вы еще говорили на их месте? — улыбнулся Николай. — Это же так очевидно — они друг друга никогда не сдают. Вам не случалось попадать в милицию?
Я уклончиво пожал плечами.
— Вам повезло, — сделал вывод Голобородько. — Почему вы больше верите им, нежели нам, работникам прокуратуры?
Я снова пожал плечами. Нельзя сказать, чтобы меня не одолевали сомнения.
— Для вас очень важно, чтобы появилась эта статья? — осторожно поинтересовался Николай.
— Конечно, важно, — убежденно сказал я. — Этот вопрос уже решен на уровне начальства.
— А если я подкину вам… (Ну-ка, ну-ка, сколько он, интересно, мне собрался подкинуть?) — …одну крайне любопытную тему, а вы взамен пообещаете не писать про меня — ваше начальство не будет против?
— Смотря что за тема, — поскучнел я.
— Адвокат-взяточник! — поднял палец Голобородько. — Собирает деньги с родственников клиента — якобы для следователя, для судьи. Обещает самый мягкий приговор. Но деньги присваивает себе. Приговор выносится самый суровый. А в ответ на претензии родственников адвокат заявляет: деньги ушли по назначению, судья не сделал того, что обещал, а с меня взятки гладки! И таких случаев много. Ведь, согласитесь, это же гораздо интереснее, чем какой-то прокурор, избитый в ментовке. Давно пора заняться адвокатами…
— Ну а факты?
— Дам факты!
— Я должен обсудить ваше предложение со Спозаранником, — задумчиво сказал я.
— Мы с ним уже обсудили, пока вас ждали. У Глеба Егоровича нет возражений, — улыбнулся Голобородько.
На том мы и расстались.
— Макс, — хмуро сказал мне в коридоре Обнорский. — Свои семейные дела, я думаю, ты решишь сам. Если что-то разбил в парикмахерской — надо заплатить. А с прокурорами нам ссориться не надо. Понимаешь? Старайся все-таки конфликты решать цивилизованно. Если, конечно, хочешь продолжать у нас работать.
Я понимающе кивнул.
— Максим Викторович, я вычеркиваю из вашего плана тему «писающий прокурор» и пишу вместо нее «адвокат-взяточник», — произнес Спозаранник, не поднимая глаз от компьютера, когда я вошел в кабинет.
Я кивнул снова. Все оказалось совсем не так страшно.
И уже через пару дней я имел полное досье на члена областной коллегии адвокатов Незовибатько. Я узнал, что у него три квартиры, «тойота-лексус», «форд» и 99-я. Я узнал, что он специализируется на защите молодых людей, обвиняемых в разбоях и других тяжких преступлениях. Любит рассказывать родственникам подзащитных о своих огромных связях в правоохранительной системе. Берет с них бешеные бабки, превышающие во много раз обычный адвокатский гонорар. Обещает оправдательный приговор. И каждый раз родственники остаются в дураках — и без оправдательного приговора, и без денег. Случаев, подобных тем, что мне рассказал прокурорский следак Николай, я имел в кармане целых три. Статью можно было написать за вечер.
* * *Месяца три назад, когда Юлька узнала, что я стал журналистом и, стало быть, златые горы мне не светят, она где-то раздобыла мой рабочий телефон и начала меня доставать.
— Займись нормальным делом — я помогу тебе получить кредит! — убеждала меня жена.
Я отбивался, говорил, что все это уже у нас было — и кредиты, и долги, и наезды. Но Юлька не унималась:
— Завтра тебе позвонит Потапыч, у него сестра в банке работает, все расскажет — сколько, на каких условиях…
Я швырял трубку, она перезванивала снова. Я ее успокаивал, но через несколько минут опять вскипал. Спозаранник, слушая наши беседы, сдержанно хмыкал. Жора Зудинцев с Зурабом усмехались. Нонна высокомерно поджимала губы, и только в глазах ее новоиспеченного мужа — Мишки Модестова — я находил долю сочувствия.
Как-то я сорвался и послал Юльку по телефону куда подальше. Звонить она перестала. Тогда, выждав паузу, начал звонить я.
Но в парикмахерской, едва услышав мой голос, говорили, что Юльки нет. Я стал наносить ей визиты, последний из которых и закончился разбитым столиком. Сейчас я шел в парикмахерскую, чтобы заплатить за него сто пятьдесят баксов. На жизнь оставалось с гулькин нос…
Знакомый мне джигит стоял перед телевизором и пил из банки кока-колу. Кисть руки у него была перевязана.
Я тихонько присвистнул — Сайд дернулся.
— Сайд! Ты зачем убил моих людей?
Горец печально глянул мне в глаза. Классику советского кино он не знал.
— Зачэм так говоришь? — Сайд неторопливо двинулся мне навстречу. Но тут же из зала вылетела, как вихрь, Юлька, шандарахнула его по голове феном, оттолкнула и подскочила ко мне:
— Принес?
Я разжал кулак — баксы исчезли в кармане ее халата.
— Все! Теперь — уходи.
— Юль, он тебя трахает? — кивнул я на Сайда. — Где же твой патриотизм?
Теперь феном по башке получил уже я.
Но спорить не стал — это могло опять чем-нибудь кончиться.
Мне оставалось лишь утешиться «соткой» водки с парой бокалов пива в «Любаве» да светским трепом с буфетчицей Ларисой.
А у дома меня окликнули.
* * *— Кононов!
Незнакомец из черной «тойоты» дружелюбно помахивал мне рукой.
Их оказалось даже трое. Два здоровых «шкафа» и юркий чернявый человечек.
— Господа, а что будет, если я не сяду в вашу машину? — полюбопытствовал я.
— Ничего! — усмехнулся «шкаф».
Я плюхнулся на заднее сиденье и достал сигарету. Чернявый тут же щелкнул зажигалкой.
— Алексей Юрьевич Незовибатько, — представился он.
— Такая солидная фамилия, а вы такой миниатюрный, — выразил я недоумение. «Шкаф» хохотнул.
— Не валяйте дурака, Кононов! — обиженно дернулся чернявый. — Вы, наверное, знаете, что нам сейчас нужно…
— Освежить дыхание? — ухмыльнулся я. Теперь захохотали оба «шкафа». Чернявый натянуто улыбнулся.
— М-да, комик… Не случайно вас называют Безумный Макс.
— Так в чем проблема, Алексей Юрьевич?
— Вам очень важно, чтобы ваш материал обо мне появился?
Я промолчал.
— Триста баксов, — сказал Незовибатько.
— Сколько? — возмущенно воскликнул я.
— Хорошо, четыреста, — поспешно исправился адвокат. — Но ни копейки больше!
— Я, можно сказать, душу вложил в этот материал — а вы мне предлагаете такие гроши… — вздохнул я и приоткрыл дверцу «тойоты».
— Алексея Юрьевича просто оклеветали, — сказал «шкаф». — На самом деле он очень квалифицированный и порядочный адвокат. И поэтому у него много завистников.
— А вы, простите, его клиент?
— Я его коллега, — «шкаф» протянул мне визитку, на которой значилось: «Абрам Фляшман, юридические услуги».
— Вы тоже адвокат? — обратился я ко второму «шкафу».
