без автора - Покушение на президента
— «Ювелир» был выпущен на свободу из Синг-Синга уже восьмого сентября прошлого года, стало быть, — десять месяцев назад. Охваченный жаждой мести, он тотчас же поспешил в Вашингтон. И для исполнения замысла потребовалось целых десять месяцев, хотя ему сотни раз предоставлялся случай это сделать!
Фрэнк пробормотал ругательство, однако ничего не возразил на это «неожиданное открытие».
— Тебе следовало бы знать, милый мой, что я всегда записываю дату, когда мои постоянные клиенты вновь обретают свободу, в этом есть прок!
— Вы удивительный человек, мистер Пинкертон! — воскликнул Коклэн.
Сыщик не обратил внимания на эту реплику и, обращаясь к преступнику, продолжал:
— Скажи-ка лучше, как тебе пришло в голову мстить за себя президенту? Ведь этот человек вовсе не виноват в том, что тебя осудили: законы не им писаны.
— Но он — президент и может, если захочет, изменять законы, — пробормотал Фрэнк.
— Неужели ты настолько наивен, что думаешь так? — спокойно спросил сыщик — Я в это не верю: все-таки, насколько я знаю, Фрэнк Мерфи — малый далеко не простой Легче было бы отомстить мне, ведь это я упрятал тебя в Синг-Синг и загубил твой выгодный промысел.
— Пришла бы и твоя очередь!
Пинкертон рассмеялся
— Вот тут я тебе верю — в первый раз! Но — к делу… Итак, ты утверждаешь, что тебя никто не подкупал и что сообщников у тебя при этом убийстве не было?
— Я сам задумал этот план и сам его выполнил! Но судьбе было угодно, чтобы я выстрелил в другого!
Пинкертон подошел к преступнику вплотную и пристально посмотрел ему в глаза. Затем медленно, отчеканивая каждое слово, он сказал:
— Ты меня знаешь, Фрэнк, и я не понимаю, зачем ты плетешь небылицы. Тебе известно, что я тебя вижу насквозь! Поэтому мой тебе совет: не запирайся и назови своих сообщников. Признание может спасти тебя от электрического стула. Если же ты будешь молчать, тебе ничто не поможет, — я все-таки нападу на след вашего общества, и твоим приятелям от меня не скрыться!
Преступник рассмеялся.
— Смейся, смейся! Скоро я тебе докажу, что я прав… Итак, не желаешь ли ты сознаться?
Фрэнк пожал плечами:
— В чем мне еще сознаваться? Я все сказал.
Пинкертон холодно улыбнулся.
— Я тебе сейчас расскажу, Фрэнк, как все это было. Ты и твой характер мне известны, поэтому я могу представить себе все в точности. С тех пор, как ты вышел из Синг-Синга, дела твои шли плохо. Ты болтался там и сям, и тебя за этот год ни разу не поймали, когда ты обделывал свои маленькие штучки. Крупных мошенничеств ты не затевал, так как был напуган, — иначе я о тебе, конечно, услышал бы. Наконец ты попал под влияние шайки анархистов. Они обещали тебе огромную сумму, если ты убьешь президента… «Черт возьми, — подумал ты, — если я это сделаю, то буду обеспечен на всю жизнь, а если нет, — останусь нищим бродягой, который влачит жалкое существование». Я знаю, что ты думал именно так и взялся за это предприятие. И оно бы тебе удалось, если бы в коляске сидел президент. На деле же ты убил совсем другого человека. Да еще одного полицейского! Потом ты дал себя поймать! Какой же ты был дурак! Неужели ты не подумал, чем ты рискуешь? Разве ты не соображал, что побег в таких случаях — дело почти невозможное? Разве я не прав? Так не желаешь ли ты сознаться, что существует шайка, которая тебя наняла? Не скажешь ли ты мне, где эти молодчики имеют обыкновение собираться?
Мерфи заскрежетал зубами.
— Собака! — проговорил он, задыхаясь.
— Значит, я прав?
— Нет! — закричал узник. — Ты не прав! Делай что хочешь, только от меня ты ни слова не услышишь!
— Спасибо, Фрэнк, — сказал Пинкертон равнодушно. — Этими словами ты убедил меня в том, что существует нечто, о чем я еще не знаю. Но я это узнаю, уверяю тебя!
— Ничего ты не узнаешь! — возразил «Ювелир», презрительно оскалясь.
Пинкертон обратился к начальнику полиции:
— Я вам советую, мистер Коклэн, запереть этого типа в самую надежную камеру и приковать к стене. Пусть его стерегут днем и ночью: во-первых, он опытный взломщик, а во-вторых, не исключено, что его сообщники будут пытаться вызволить его…
Злобный вопль Мерфи был ответом.
Начальник полиции сказал:
— Разумеется, я сделаю все так, как вы сказали, мистер Пинкертон. Эта птичка не вырвется из клетки!
Он позвонил, вошли двое полицейских и вывели преступника.
— А теперь, мистер Коклэн, нам надо с вами кое о чем поговорить. Мне вовсе не хочется лазить по всему городу, чтобы открыть, где собираются преступники. Я надеюсь узнать это проще…
У сыщика с начальником полиции было получасовое совещание. Под конец Коклэн довольно ухмыльнулся и еще раз искренне сказал:
— Мистер Пинкертон, вы удивительный парень! Однако я не слишком уверен, что вам удастся осуществить ваш план, ведь эти ребята очень осторожны.
— И все-таки я попытаюсь проникнуть в эту тайну…
Все трое вышли из кабинета. Руланд устроился на ночлег в ближайшую гостиницу, чтобы на следующий день со свежими силами приняться за поиски преступников.
Глава 2
Перехитрили
Фрэнк Мерфи беспокойно ворочался в своей камере.
— С ума сойти! — бормотал он. — Надо же было этой собаке Пинкертону стать мне поперек дороги! Теперь мне не уйти отсюда… Моим странствиям, кажется, настал конец. Какой же я осел, что впутался в эту историю! Совсем забыл про этого чертова сыщика… Но уж если мне еще раз удастся вырваться на свободу, я точно отправлю его на тот свет! Надеюсь, начальник полиции не переведет меня в другую камеру и не велит приковать к стене, как ему советовал Пинкертон, иначе на побег нечего рассчитывать.
Так рассуждал преступник. Он был уверен, что его обязательно освободят.
— Они мне обещали, — бормотал он, — и говорили, что их тайная власть простирается далеко. Пожалуй, так оно и есть, только если освобождать, то этой ночью. Иначе Пинкертон может расстроить все расчеты.
Шли часы, но помощи все не было. Преступник надеялся, что его вызволят через окно камеры, которое было на втором этаже и выходило на пустынную улицу.
Пробило полночь, но ничего более не было слышно. Фрэнк впал в лихорадочное беспокойство. Он яростно потрясал цепями, дикая злоба охватила его. Своими силами ему не освободиться, а на следующий день начальник полиции наверняка велит перевести его в другую камеру, до которой с улицы не добраться. И если его к тому же прикуют, — это будет означать для него верную гибель.
Лишь только он подумал об этом, как у зарешеченного окна камеры, находившегося под потолком, что-то тихо зазвенело. Послышался высокий скребущий звук.
Затаив дыхание, Фрэнк Мерфи прислушивался. Было похоже, что вырезают оконное стекло.
Преступник слышал биение своего сердца Он не смел шевельнуться, только хрипло дышал, пытаясь хоть что-то разглядеть в ночном мраке.
Тихо зазвенели осколки стекла, упавшие на пол. Он едва не вскрикнул от радости, но овладел собой. Он понимал, что его освобождение удастся только при соблюдении полной тишины.
В коридоре у его камеры ходил взад-вперед надзиратель. Временами он останавливался у двери, чтобы проверить, все ли в порядке. Поэтому узник часто притворялся спящим: глубоко и ровно дышал, пока надзиратель снова не начинал ходить.
Была гробовая тишина. Даже чуть слышный шорох у окна камеры прекратился. Вдруг от окна раздался сдавленный голос:
— Фрэнк Мерфи, ты здесь?
Преступник тихо ответил:
— Я здесь. Не шуми. У двери надзиратель.
— Я перепилю прутья решетки. Ты сможешь вылезти, когда будет готово?
— Нет. На мне браслеты
— Тогда я влезу к тебе. Я начинаю, а ты мне давай знак каждый раз, когда надзиратель подойдет к двери.
— Скорее! Уже за полночь!
— У меня хорошие напильники. Уложимся в полчаса.
— Давай! Мне не терпится выйти из этой проклятой дыры! Tсc… Надзиратель!
Воцарилась тишина.
Снаружи надзиратель остановился на минуту у двери и пошел дальше, услышав глубокое дыхание «спящего».
— Он ушел, продолжай.
— Порядок!
Сверху слышался визг напильника. Через некоторое время голос тихо возвестил:
— Один прут перепилен! Осталось недолго!
— Тсс… Надзиратель!
Страж опять подошел к камере. На этот раз он открыл дверь, посветил фонарем и громко позвал:
— Мерфи! Мерфи!
Узник, казалось, спал глубоким сном на своей жесткой постели. Когда раздался голос надзирателя, он притворно зевнул и недовольно пробормотал:
— Ну чего вы меня будите? Оставьте меня хоть ночью в покое!
Надзиратель быстро оглядел внутренность камеры и закрыл дверь.
— Он ничего не заметил? — послышалось от окна.
— Нет. Давай!.. Похоже, он услыхал какой-то шум. Так что лучше помалкивать, пока ты работаешь.
Работа продолжалась, прерываемая лишь сигналами Мерфи о появлении надзирателя.
Наконец освободитель торжествующе воскликнул:
