Лев Самойлов - Игра с тенью
Федор Георгиевич махнул рукой в знак приветствия и направился к выходу.
Старший лейтенант остался один. За стеной слышалось неясное бормотание, иногда плач. Раза два по коридору пробегала Капитонова, она так и не ложилась спать. Через полчаса приехали сотрудники милиции. Загоруйко расставил посты, проинструктировал вновь прибывших. К этому времени уже стало светать. Во дворах соседних домиков вступили в перекличку петухи. От ночного дождя зелень маленьких садов сверкала и казалась лакированной. Хотелось спать. Старший лейтенант пододвинул стул поближе к окну, приоткрыл штору.
Тихая, еще не проснувшаяся улица просматривалась из конца в конец. Дома, приземистые, одноэтажные, со щелями в закрытых ставнях, чем-то напоминали копилки. Загоруйко улыбнулся неожиданному сравнению. Почему-то вспомнилась давняя история. Был он еще дружинником, и в тот вечер вместе со своим другом Лешкой — где он сейчас, давно что-то не пишет — получил задание патрулировать такую же тихую, безлюдную улицу. Кругом груды кирпича, дощатые временные заборы, строительные краны, навалы железобетонных конструкций. Скучная улица, почти нет витрин, обжитых домов — раз, два и обчелся. Шли они, перебрасываясь случайными фразами, и вдруг резкие, отчаянные трели милицейских свистков, выстрел, точно в пустой комнате разорвали холст. Кинулся вперед, за ним, не отставая, Лешка. Угол забора! Завернув, увидел человека. Распластавшись по забору, тот целился в кого-то. Услыхав шум, неизвестный мгновенно обернулся.
Их разделяли каких-нибудь три-четыре шага. «Только бы не стрелял!» Даже сейчас, когда вспоминается эта сцена, холодит на сердце, снова встает как вчерашнее… Вот неизвестный повернул револьвер в его сторону, скривил рот, увидев двоих, видимо, это на мгновение задержало палец на спусковом крючке, и в ту же секунду, сотую долю секунды, забыв все правила самбо, он просто-напросто ударил неизвестного всем телом. Оба отлетели к забору. Но уже подоспел Лешка. Боролись молча. Алексей крутил руку, рвал револьвер и никак не мог вырвать. Внезапно тело человека обмякло. Тяжело дыша, поднялся, оглянулся. Кто-то тащил неизвестного к автомобилю. Навстречу шел, улыбаясь, мужчина в форме подполковника милиции.
— Здорово, парень из нашего города! Будем знакомы. Гончаров из МУРа.
Так и познакомились. С тех пор вот уже на пятую по счету боевую операцию Гончаров берет старшего лейтенанта и до сих пор, когда они остаются вдвоем, называет как в тот раз — парнем из нашего города.
УТРОМ В ПРОКУРАТУРЕ
Ровно в десять Николай Петрович Куликов, как всегда, входил в здание прокуратуры.
Сегодня возле кабинета он заметил старичка, одиноко притулившегося в безлюдной приемной, и догадался, что перед ним официант «Отдыха». Приветливо поздоровавшись, Куликов пригласил раннего посетителя в кабинет.
— Садитесь, пожалуйста. Может, закрыть окно, не боитесь простуды?
— Премного благодарен, прошу не беспокоиться, к воздуху привычен, — неожиданно густым басом ответил старичок и расправил усы.
— Вы на пенсии? — улыбаясь, спросил Куликов. Уж больно не соответствовал могучий рык старика его неприметной внешности.
— Так точно.
— А почему не отдыхаете?
— Привычка, — сокрушенно пробасил тот, — места дома не нахожу, не шутка, пятьдесят лет проработал, вот и не выдержал, пошел работать в кафе. Здесь не ресторан, работа не вредная, все время на свежем воздухе, да и посетители хорошие, больше молодежь.
Он умолк и выжидательно посмотрел на Куликова.
— Вы уж меня извините, что рано вас потревожил.
— Об чем разговор, гражданин следователь, чем могу служить, рад помочь. — Старик даже приложил руки к груди.
Завязался неторопливый разговор. Молчаливый Николай Петрович, когда нужно, умел поговорить, а главное, послушать, и это располагало к нему собеседника. Вот и сейчас, подробно описав внешний вид Марины Мухиной, следователь поинтересовался, не слышал ли старый официант, о чем говорили молодые люди, когда сидели за его столиком.
Марину старик заприметил.
— Симпатичная девица, только глазенками любит стрелять… швырк, швырк то туда, то сюда.
А вот спутника ее официант вспомнить не мог. Одно запомнил — тот о чем-то сердито выговаривал девушке. Даже кулаком по столу стукнул. Старик подошел, посмотрел, не разбил ли чего. Обошлось.
— А угроз каких со стороны молодого человека не слышали?
— Врать не хочу. Не слыхал. Да я и отошел быстро.
— Понятно. Спасибо.
Задав еще несколько малозначащих вопросов, Куликов отпустил свидетеля.
Оставшись один, Николай Петрович задумался. Первый допрос дал мало. Значит, Марине Мухиной просто показалось, что их разговор слышали окружающие. Может, кто и слышал, но не официант. В общем оно и понятно, официант все время в беготне: кухня, столики. Как-никак воскресный день.
Показания Марины все же должны быть подкреплены хотя бы еще одним свидетелем. Без этого допрос Зотова затруднится. Может, ресторанный д’Артаньян или соседка Мухиных, Капитонова, помогут?
Раздался легкий стук в дверь, и на пороге кабинета появился высокий широкоплечий парень с волосами, будто выцветшими на солнце, с мальчишеским, чуть веснушчатым лицом.
Парень был явно перепуган неожиданным вызовом в прокуратуру и даже не пытался скрыть своего испуга.
— Садитесь, Андре д’Артаньянович. Вас, кажется, так зовут? — улыбнулся Куликов.
Испуг на лице юноши сменился растерянностью, а потом его лицо и шея побагровели от смущения.
Николай Петрович попросил предъявить паспорт. Вместе с паспортом посетитель протянул студенческий билет авиационного института.
Куликов сразу, напрямик стал расспрашивать о встрече в Быкове. Парень смутился еще больше: дернуло же его подсунуть записку соседке по кафе! Но это он сделал с самыми искренними намерениями. Разговор за столиком у тех двоих протекал действительно очень бурно. Спутник девушки был явно не в себе и того гляди готов был ударить ее. Один раз он так стукнул кулаком по столу, что посуда задребезжала, потом наклонился к девушке и о чем-то заговорил, взволнованно и быстро.
— О чем?
— Не знаю. Не имею привычки подслушивать.
— А писать записки чужим девушкам?
— Я хотел предложить помощь. Честное комсомольское!
— А если бы девушка была не такой интересной? — прищурился Николай Петрович.
— Я бы тоже написал, но…
— Но не оставили бы своего телефона?
— Возможно.
Оправившись от первого смущения, юноша обстоятельно и толково рассказал обо всем. Увы, его рассказ мало чем дополнил то, что уже сообщил официант кафе. Единственное, что подтвердил парень, — это то, что Андрей и Марина встали из-за стола вместе, но пошли как посторонние, незнакомые друг другу люди, даже не взглянув друг на друга.
— Почему же вы не познакомились с девушкой? — поинтересовался Николай Петрович.
— Если по-честному, охота пропала. Мужская солидарность. Стало жалко ее спутника… До чего же вид у него был побитый! В ту минуту я даже пожалел, что передал с официантом записку.
— Вы пошли следом?
— Не сразу. Доел мороженое и пошел. Еще раз я их увидел возле электрички. Они садились в разные вагоны.
— А куда сели вы?
— Ни к ней, ни к нему. В третий.
Да, и эта информация оказалась небогатой. Николай Петрович поблагодарил юношу и простился с ним.
Теперь оставалась Капитонова.
Николай Петрович посмотрел на часы, встал и прошел в приемную. Так и есть! У входа уже сидела Клавдия Ивановна. Куликов сразу узнал ее.
Несмотря на августовскую жару, Капитонова, видимо, по случаю вызова в прокуратуру, была одета в длинное пальто из черного плюша, которое она обычно надевала в церковные праздники. По одному этому уже можно было судить, какое значение придает она сегодняшнему событию. Остренькие маленькие глазки Клавдии Ивановны с нескрываемым любопытством оглядывали каждый предмет в комнате: мебель, шторы, ковер, с уважением остановились на тяжелом сейфе…
Свидетельнице не надо было задавать вопросы. Она сама торопилась выложить все обстоятельно, иногда пускалась в пространные рассуждения, и тогда Куликов осторожно выравнивал рассказ.
В девять вечера, Клавдия Ивановна хорошо запомнила этот час, так как в это время она принимает лекарство от ревматизма, кто-то сильно забарабанил в наружную дверь. Со слов Клавдии Ивановны, она хоть и испугалась, но пошла открывать, и в квартиру ворвался Андрей Зотов.
Да, конечно, она и раньше встречала его. Ухажер Маринкин, дочки Мухина. Сколько раз она видела их вместе, часами стояли у дома, но чтобы войти — ни-ни… Так вот, впустила Андрея в квартиру, а он бегом в комнату старика…
— Мухина давно знаете?
— Тридцать лет в одной квартире живем.
