Сергей Дышев - Убийца первого кла$$а
— Тогда почему вас «педиком» называют?
— Потому что в рифму, наверное, — покраснев, ответил Эдик.
— Рассказывай по порядку и без утайки, гражданин Мертвецов Эдуард Казбекович, — предложил Ребров. — А то дам в писю. Ботинком, конечно.
* * *В тот злополучный час Эдик, как всегда в такое время, сидел в баре, сосал через соломинку коктейль, жеманно пускал к потолку колечки дыма дамской сигаретки. В два часа ночи ему позвонила «мамка» Валя и дурным голосом сообщила, что клиент из 415-го номера помер. Он не сразу и «въехал», что за «номер-помер».
Когда оплаченный секс-час заканчивался, Валька всегда предварительно звонила в номер клиента. Таков был порядок. Иногда трубку не брали, но в любом случае, по заведенным правилам, она шла забирать девочку. Клиенты всякие бывают: маньяки, извращенцы, садисты. Если мужчина оставался неудовлетворенным, она предлагала взять барышню еще на час или до утра, по соответствующей таксе.
Дверь 415-го была приоткрыта. Валька заглянула, спросила: «Можно? Карина, ты как?» Никто не ответил. «Мамка» осторожно прошла в номер, и… лишь опыт бывшей санитарки помог ей сохранить выдержку. На постели едва прикрытый простыней, лежал с багровым лицом и выпученными глазами грузный мужчина. Карина, по прозвищу Шалая, видно, сбежала. Выскочив в коридор, «мамка» тут же набрала по мобильнику номер Эдика.
— Ну, я и спросил ее первое, что в голову пришло: затрахала, что ли, мужика? — продолжил рассказ Эдик. — Ну, еще не понял, в натуре, что за дела. Она говорит: «Не знаю, он как задушенный! Может, эпилептик?» — Я, говорю ей, какое твое дело, санитарка хренова, беги к дежурной по этажу, пусть «Скорую» вызывает! Ну, и еще, чтоб эту идиотку Карину нашла, если не хочет за нее поиметь по полной программе.
* * *От дежурной по этажу дурная весть по команде поступила администратору гостиницы — женщине за стеклянной перегородкой. И уже она набрала «02» и «03», прекрасно понимая, что с приездом милиции появится много вопросов, особенно по поводу секс-досуга…
* * *Карина добрела не дальше парка, раскинувшегося неподалеку от гостиницы. Она опустилась на скамейку и стала проклинать свою судьбу. Залетела… Конечно, очень удобно свалить неожиданную смерть этого «борова» на беззащитную гражданку Украины. Кто поверит проститутке?
Карина вздрогнула от неожиданного телефонного звонка. Это была «мамка» Валя. Она с ходу затараторила: «Карина, ты где? Немедленно беги в гостиницу, если не хочешь, чтобы на тебя повесили труп».
Карина вздохнула и поплелась обратно, обреченно понимая, что никуда ей не деться.
В холле гостиницы ее ждали два сотрудника, показали удостоверения угрозыска и, посоветовав не делать глупостей, под ручки повели в проклятый 415-й. Начался долгий безумный кошмар.
* * *— Ну, что этот Эдик-педик тебе рассказал? — спросил Баздырев у зашедшего в 415-й номер оперативника Сергея Реброва.
— Ничего интересного, — зевнув и закурив очередную сигарету, ответил Ребров. — Сказал, что насчет мертвого мужика ему позвонила Валя, он ей: «Ты мне типа, чего звонишь, объявляй тревогу, дежурной и так далее. Сам ни хрена ничего не знает, девки, говорит, проверенные. Работой дорожат… А личность трупа потерпевшего установили?
Баздырев достал из папки изъятый паспорт, открыл и зачитал:
— Зайцев Борис Петрович. Родился в городе Москве 14.05.1965. Прописан: Хорошевское шоссе, дом 52. Семейное положение: брак зарегистрирован с гражданкой Свингер Аллой Сергеевной 18 марта 1990 года.
— Будет сюрприз для гражданки Свингер, — заметил Ребров.
— Кто знает? Может, она и подсунула эти таблетки, — отозвался Баздырев. — Давай с этой Пельмешкой, или как ее, Галушкой, разберемся, а потом поедем к Алле Сергеевне. Зови ее.
Карина покорно стояла в коридоре.
Ребров открыл дверь, мотнул головой:
— Галушка, заходи!
— Так как фамилия потерпевшего? — грозно спросил Баздырев.
— Не знаю!
— А как ты обращалась к нему?
Карина помялась и ответила:
— Зайчик…
— Во, — обрадовался Баздырев. — Товарищ следователь, прошу зафиксировать в протоколе. Потерпевшего Зайцева гражданка Галушка называла уменьшительно-ласкательным именем Зайчик. Это дает основания предполагать, что с убиенным лицом мужского пола была ранее знакома.
От такого железного вывода у Карины началась истерика.
— Да я ведь всех этих «козлов» «зайчиками» называю, чтоб не перепутать! Не виноватая я.
— Он сам пришел! — вставил Ребров.
— Ладно, пиши подписку о невыезде, — резко оборвал Куроедов на правах старшего. — И в протоколе на каждой страничке распишешься… И можешь топать… Позор! Не стыдно? Небось комсомолкой была?
— Не была я комсомолкой! — заплакала Карина.
* * *Во дворе санитары, лениво переругиваясь, грузили мертвеца в автомобиль.
Ребров, посмотрев в окно, спросил:
— С этим, сутенером Эдиком, будешь говорить?
— Не буду, я этих уродов, которые на девках кормятся, на дух не перевариваю. Могу не сдержаться и дать в бубен… — отозвался Баздырев. — ПУК, кстати, применяли?
— Применяли. Чуть в штаны не навалил. Мы его творчески дополнили боксерскими перчатками и силикатным клеем.
— Гениальное нельзя дополнить, его можно только испортить, — недовольным тоном заметил Баздырев. — Диалектику не учил. Большое количество дает дурное качество. А клей зачем? А… вспомнил, для цементирования заднего прохода. Из методов гулаговских сатрапов образца 1937 года.
— Что это за «пук»? — подняв голову от протокола, поинтересовался следователь Куроедов.
Ребров пояснил:
— ПУК — это изобретение Василия Максимовича: «переносной устрашающий комплекс». Психологическое оружие: тиски, иголки, противогаз и прочее.
— Доиграетесь, вы, ребята, с такими методами, — проворчал Иван Куроедов. — Прознают адвокаты — и будет вам «пук» по всей программе.
— А мы ж только показываем. Молча и бесстрастно, — пояснил Ребров. — Демонстрируем различные предметы общечеловеческого и милицейского обихода. Типа маленькой выставки-презентации. И даже не комментируем, зачем мы эти нужные и полезные вещи выкладываем из сумки. Зато какое у клиента разыгрывается воображение!
— Ладно, хватит базар разводить, — перебил следователь. — Жене сообщили? Надо вызывать ее на опознание. Забирайте ее — и в морг, все, как положено. А потом, по обстановке, в каком она состоянии будет, и поспрашиваем эту Аллу Сергеевну. «Виагру» мигом на экспертизу… Личность покойного выяснили?
— Да. Президент строительной компании «Открытые окна». Жена вроде там же работает.
ПРО ВАСЮ БАЗДЫРЕВА ИЗ УБОЙНОГО ОТДЕЛА
И резиновой палкой можно указывать путь.
Станислав Ежи Лец
Следователь, проработавший лет десять и более, как правило, становится профессиональным занудой. Иван Куроедов исключением не был. Баздырев знал его еще по девяностым годам. Вместе распутывали серийные убийства, которых по столице всегда хватало. Работали бок о бок. Правда, если Иван медленно, ступенька по ступеньке шел по служебной лестнице в московской прокуратуре, то у Васи был свой стиль — мотоциклиста-эсктремала, покорявшему эту «лестницу» на сумасшедшей скорости как вверх, так и вниз.
Время от времени судьба разлучала Баздырева и Куроедова. За творческие порывы и новшества «в особо циничной форме» — Васю с треском переводили из главка на «землю», в ОВД какого-нибудь микрорайона.
Вася же, по обыкновению, не показываясь на новой службе, дня три пил, потом приходил, принимал стол, стул и «висяки» — незавершенные уголовные дела.
Один вид опера Баздырева, больше похожего на медведя, нежели на человека, мог внушить трепет. При знакомстве с арестантом Максимыч всегда импровизировал, в зависимости от фигуранта. Мог доверительно сказать: «Я — парень простой, из деревни, звать меня Вася, без высшего образования, мозгов нет. Но вот кулаки у меня, как два кочана. И вот я, согласно закону физики о сближении однородных тел, как дам сейчас по твоему „кочану“. И мне ничего не будет, у меня две контузии: одна, когда я орехи гранатой колол, а вторая, когда выпал с пятого этажа и ударился головой. Видишь, как она у меня распухла. (И действительно, голова у Василия была, как медный казан.) И вот, голуба, тебе решать, или ты мне все сразу расскажешь, или же мне, рабоче-крестьянскому сыну со справкой из психиатрической больницы, все равно ничего не будет.
И арестант, глядя на каменную физиономию Баздырева, в которой не находил ни малейшего сочувствия, торопливо просил ручку и бумагу. И излагал «чистуху» — чистосердечное признание.
Все беды — от адвокатов. Васины импровизации о собственном душевном нездоровье и «неадекватности» однажды стали известны защитникам арестантов. И Баздырева направили в психиатрический диспансер на обследование. Несмотря на приемлемые результаты, его на всякий случай опять убрали из главка в территориальный отдел милиции.
