Александр Леонидов - Траектория
— Подожди, пожалуйста, я быстро,— прошу водителя.
Территория стройки пустынна, и, несмотря на залежи бетонных плит, блоков, торчащие из снега доски и трубы, создается впечатление, что нога человека здесь не ступала. Холодный ветер кружит поземку, гремит плохо прибитым к степе вагончика листом железа с облупившимися буквами, призывающими соблюдать правила безопасности работ, подвывает в пустых глазницах неостекленных окон, врывается с подъезды. Чувство арктического одиночества исчезает, когда из-за угла появляется невысокий пожилой мужчина в огромных серых валенках, ватных штанах, телогрейке и желтой пластмассовой каске, косо сидящей поверх шапки с завязанными под подбородком ушами. Он, уставившись глазами в землю, тянет за собой доску. Притопывая, чтобы как-то погреть ноги, жду его приближения. Взгляд мужчины упирается в мои сапожки, и он озадаченно поднимает красное от ветра лицо.
Спрашиваю, где у них произошел несчастный случай. Мужчина внимательно оглядывает меня:
— Очередное расследование?.. Пойдемте, покажу.
Остановившись перед дверным проемом подъезда, поясняет:
— Здесь... С четвертого этажа.
Слежу за брезентовой рукавицей, как бы прочертившей в воздухе траекторию падения, смотрю на припорошенный снегом бетонный пол. Неожиданный порыв ветра взвивает снег, обнажал застывшую бурую лужицу.
— Сюда и упал,— тихо произносит мужчина.— «Скорая» примчалась, а он уже все...
В вагончике жарко от раскаленной добела спирали мощного калорифера. Распахиваю шубу и всем телом впитываю горячий сухой воздух.
— Проходите, не стесняйтесь! — весело встречает меня здоровенный кудрявый парень.— Компанию составите!
Сидящий рядом с ним за столом худощавый горбоносый мужчина толкает его в бок локтем:
— Кончай. Может, человек из треста.
— Я не из треста.
Парень с размаху хлопает горбоносого по спине.
— Вечно ты всех боишься!.. Садитесь, девушка.
Вздохнув, горбоносый вытягивает из-под стола откупоренную бутылку вина, наливает и придвигает стакан кудрявому. Парень подает его мне:
— Согрейтесь!
Кудрявый, видимо, относится к людям, которым мало самим выпить — обязательно надо напоить другого. Когда я отказываюсь, оп взывает к приткнувшемуся в углу вагончика бородачу:
— Григорий, поддержи компанию!
Бородач отрывает задумчивый взгляд от пестрящих математическими формулами страниц увесистого фолианта, поправляет очки, мотает головой. Заметив меня, привстает.
— Здрасьте...
— Григорий, девушка не к тебе? — осведомляется кудрявый.
— Не-ет,— близоруко щурясь, отвечает тот.
— Вовка, кончай трепаться,— недовольно кривит губы горбоносый.— Дементьич придет, опять разноется.
— Ой, Жижин, какой ты нудный! — усмехается Вовка и, неторопливо осушив стакан, склоняется ко мне.— Так вы к кому, девушка?
— К прорабу.
Владимир на секунду задумывается, затем оживляется: .
— Кафель нужен? Без прораба сделаем.
По тому как вздрагивает приложенный к губам Жижина стакан, понимаю, что он пихает ногой своего собутыльника.
Дверь вагончика распахивается. Входит высокий, с густыми черными бровями мужчина в крытом полушубке, унтах и рыжей собачьей шапке. Жижин делает судорожный глоток, поспешно отставляет стакан.
— Хватит рассиживаться,— бросает вошедший.— Идите работать.
— Какая работа в такую погоду?! — задиристо восклицает Владимир, запуская руку в кудри,— Дед Мороз пусть вкалывает!
— Бабарыкнн, не нарывайся па неприятность,— осаживает высокий и глазами указывает на меня.— Опять к тебе?
— К вам, Антон Петрович! — язвительно ухмыляется кудрявый. Прораб выпроваживает всех троих, окидывает меня цепким взглядом.
— Что вы хотите?
Спокойно объясняю. Дербеко неожиданно взрывается:
Сколько можно?! Наши осматривали, технический инспектор осматривал, теперь следователь!
— Смерть человека из-за чьей-то небрежности — не мелочь, придется потерпеть,— сухо замечаю я.— Мне нужны двое понятых, желательно не из тех, кто находился в тот день на объекте.
— Может, Жижина и Бабарыкина? — неохотно интересуется Дербеко.
— Они в нетрезвом состоянии...
— Да?! — очень натурально изображает удивление прораб.— Не заметил.
— И не обратили внимания, как Жижин допивал вино?
— Откуда я знаю, вино он пьет или чай...— Дербеко бросает быстрый взгляд на стоящую под скамейкой бутылку.— Совсем распустились! Придется отстранить от работы. И Зайцев пил? Ну, этот, с бородой?..
— Он книгу читал.
— Понаслали кандидатов в доктора! — хмыкает прораб.
— Плохо работают?
— Какие из них работники! — Он отмахивается.— Так, на подсобке держим. Одни неприятности от этих деятелей.
— Технический инспектор считает вас непосредственным виновником гибели Хохлова,— без перехода говорю я.
— Я его не толкал! — мгновенно отрезает Дербеко.— И инструктировать должен был не я, а мастер. Хохлов — не младенец, сам должен был понимать...
— Мастера у вас нет уже третий месяц, и его обязанности ложатся на вас, как на руководителя.
— Ведь знаете же, какая у вас обстановка... А план требуют. Вот и разрываюсь на части. Закрутился, Проинструктировал, а расписаться — забыл заставить. Зайцев расписался, а за Хохловым не проследил.
— А медосмотр?
— Откуда мне было знать, что он подслеповатый! Зайцев тоже в очках, и ничего, работает. Но руководство я поставил в известность, что люди из института без врачебных справок пришли. А они: потом, мол, осмотр пройдут! Всегда у нас «давай», а прораб крайний!
— «Руководство» — это кто?
Прораб открывает рот, но тут же и закрывает.
— Повторяю вопрос.
— Не помню... Помню, докладывал, а кому?.. Хоть убейте.
— Не ставить ограждения — тоже указание свыше?
— Досок не было,— мрачнеет Дербеко.— Сроду никто не падал...
— Неправда, Антон Петрович, доски у вас под снегом...
Дербеко тяжело вздыхает, молчит. Напоминаю о понятых. Он встает и выходит из вагончика.
Вскоре вваливаются Жижин и Бабарыкин. Жижин, не глядя в мою сторону, рывками стягивает телогрейку, надевает пальто, прощается почти не разжимая губ и выскальзывает за дверь. Бабарыкин переодевается медленно, не спуская с меня любопытных глаз. Выходя, ехидно ухмыляется:
— Спасибо за тринадцатую...
— Пожалуйста,— говорю ему вслед.
Раскрасневшийся от быстрой ходьбы Дербеко приводит двух понятых. Сообщает, что это водители панелевозов, и просит долго их не задерживать. Мы выходим на улицу. После жаркого вагончика кажется, что потеплело, но с первым же порывом ветра это ощущение улетучивается.
В подъезде достаю из сумочки блокнот и пробую расписать ручку. Бесполезно. Придется пользоваться дефицитным косметическим карандашом... Шаг за шагом осматриваю этажи.
На лестничной площадке четвертого слышу доносящийся из квартиры стук молотка, поворачиваюсь к прорабу.
— Это наш плотник, Дементьич... Данилов,— поясняет он.
На голос прораба в дверном проеме появляется тот самый мужчина в желтой каске. Следом за ним — Зайцев. Оба с любопытством смотрят на нашу процессию.
Внимательно оглядываю бетонный пол и замечаю закатившуюся в щель между плитами пуговицу. Черную пуговицу от верхней одежды, обычную, если не считать, что она лежит там, откуда упал Хохлов, и не видеть обрывки ниток. Оборачиваюсь, чтобы заострить внимание понятых на находке, и встречаюсь с глазами Дербеко. Он хочет отвести взгляд, но против воли продолжает смотреть на меня. Я же смотрю на его правую руку. Она потихоньку пробегает по пуговицам полушубка и успокаивается: все пуговицы на месте. Длится это каких-то две-три секунды.
— Зря вы... Никто в его смерти не виноват,— вздыхает Дербеко.
— Вы по-прежнему так считаете? — удивляюсь я.
Дербеко неопределенно пожимает плечами.
— Неужели никаких сомнений?
— Какие сомнения? — резко возражает он.— Обыкновенный несчастный случай.
В глазах Дементьича — все то же любопытство. Зайцев, почесывая бороду, отрешенно смотрит вниз. Понятые недоуменно переглядываются.
Вырываю листок из блокнота и заворачиваю пуговицу. В упор гляжу па Дербеко.
— Несчастный случай, происшедший по вашей вине.
Когда заканчиваю осмотр, с улицы доносится требовательный автомобильный сигнал. Узнаю «голос» прокурорской «Волги». С ужасом смотрю на часики. Все! Больше шеф машину не дает. Прошу понятых дожидаться в вагончике и быстро сбегаю но лестнице.
— Не слишком ли долго?
Шофер встречает меня улыбкой.
Сажусь в машину, но только для того, чтобы отогреть ноги.
— Интересная? — кивнув на книгу, спрашиваю я. У Виктора всегда какая-нибудь книга.
— Читать можно... О милицейской работе — «Гамак из паутины», детективная хроника.... Едем, а то шеф уже, наверное, заждался.
— Мне еще протокол написать, да двух человек допросить,— говорю я.— Придется добираться па автобусе.
