Фридрих Незнанский - Убийство в состоянии аффекта
Ильич тяжко вздохнул. Взвалил на плечи картонную коробку, подхватил мешки со скарбом, взглянул в последний раз на золото… Нет, тьфу на него, чур меня, сатана, не искушай. Еще обыщут! Ведь в такое место идет…
Но искушение превозмогло. Бросив поклажу, Ильич опустился на колени перед мертвой женщиной, резко обернулся по сторонам. Никого… Эх, была не была! Разорвал тонкую цепочку, снял с шеи покойницы и отскочил как ошпаренный. Вороватым взглядом окинул двор. Никого.
Думать было некогда. В центре клумбы рос куст. Ильич сунул руку в землю, выдавил кулаком неглубокую ямку. Цепочка змейкой соскользнула с ладони в тайник. Ильич забросал его землей, заровнял руками следы своих сапожищ. Разогнул спину. Уф! Снова осмотрелся по сторонам. Тишь, благодать, словно во дворе и не лежит покойница.
Вторично навьючив на себя пожитки, Ильич поплелся к ближайшему райотделу.
ГЛАВА 2
Решение пришло неожиданно. Оно внезапно появилось в голове, быстро обрело законченную форму, и даже появились пути для его воплощения в жизнь.
«Надоело, – подумал Юра Гордеев, адвокат московской Юрконсультации No 10, – пора уходить».
Закончив чистку плиты, Гордеев тщательно вымыл руки, вытер их свежим полотенцем, огляделся – не нужно ли чего на кухне еще сделать, убедился, что не нужно, прошел в спальню, достал из бельевого шкафа чистую сорочку, новый галстук, черный костюм и только после этого, медленно одеваясь, спокойно ответил:
– А мне, Миша, спокойная старость какого-нибудь деда, у которого грудь в орденах, а пенсия – меньше тысячи рублей в месяц, гораздо важнее, чем склоки в верхних этажах власти. Ну набьет какой-нибудь депутат другому морду прямо в зале заседаний, подумаешь…
– Что ты говоришь? – Лыков появился на пороге спальни в купальном халате Гордеева и в одном носке.
– Ничего, Миша, ничего. Думаю, с моей точкой зрения ты все равно не согласишься. Одевайся. Нам пора.
– Пенсионеры ждут?
– Они, они родимые. Одевайся, старик. Действительно пора. Тебе сейчас куда? Если по пути – подброшу на машине.
– До метро подбрось. У меня отсюда – прямая ветка. С Танькой поеду разбираться.
– С какой Танькой?
– Как это с какой? С женой своей. С Татьяной Лыковой. В девичестве – Николаевой. Ты небось помнишь – она с характером. Еще в университете к ней не подступиться было. Ты года два увивался – и ничего. А я вот покорил. Завидуй теперь. – Лыков снова хохотнул.
…Через пятнадцать минут Гордеев высадил его из своей машины возле ближайшей станции метро, махнул рукой на прощание, потом отъехал подальше, свернул в третий или четвертый по счету переулок, заглушил мотор, с минуту сидел, навалившись грудью на руль, и только после этого вытянул из кармана мятую сигарету и закурил. Главное – делать все медленно. Медленно и спокойно. Тогда все будет хорошо. Все будет хорошо…
Но, все– таки, вот скотина! О чем только не успел рассказать: и про подвиги свои в оперативке, и про чуть ли не ежедневные любовные победы, и про то, что может перепить кого хочешь…
А вот про то, что на Тане Николаевой женился, – ни слова. Как будто это само собой разумеется. Да он же ей ноги целовать недостоин! Был – рохля, троечник, трус, каких мало. Стал – трепач, жалкий фрондер. Черт!… А она?… Да сколько же ей сейчас?…
Гордеев прикрыл глаза: Таня, тогдашняя, неприступная двадцатилетняя красавица, умница, мечта всей мужской части факультета… Вспомнился общий выезд за город: песок, набившийся в дешевые сандалии, солнце, пляжный волейбол… Его рука тянется к Таниной и – не встречает ее. Черт! Черт!…
Гордеев поперхнулся дымом. Ишь каким лихим парнем стал этот Лыков! А он, Юрий Петрович Гордеев?… Даже курить толком до сих пор не выучился. Кто он такой? Адвокатишка? Съезды – разъезды… Разводы… Черт!
Нет, пора. Плюнуть на все – и начать новую жизнь. Деньги зарабатывать начать. Его любая солидная фирма возьмет юристом. Уже через месяц – самые дорогие рестораны, самые соблазнительные женщины. Все в его руках. И гори они синим пламенем, все эти мелкие людишки – с их проблемами, болячками, мизерными пенсиями и колоссальными долгами. Чихать он на них хотел! Все! Все! Решил.
Гордеев запустил мотор. Медленно поехал по улицам. Все решено.
Через двадцать минут он уже был в своей конторе на Таганке. Юридическая консультация No 10. Прощай, проклятая дыра!
«Сейчас просто напишу заявление. Да нет, просто скажу, и…»
Гордеев вошел в приемную.
Навстречу ему с трудом поднялся Федоров, тот самый пенсионер, о котором он утром рассказывал Лыкову:
– Здравствуйте, Юрий Петрович, вы уж простите великодушно, что с самого утра…
Гордеев медленно провел ладонью по лбу, потом опустил руку и устало улыбнулся:
– Василий Васильевич, дорогой мой, ничего, от меня не убудет. А вот то, что вам пришлось рано подниматься и через весь город ко мне – это действительно нехорошо. Не бережете вы себя.
Лицо старика просветлело:
– Да мне-то что!… У меня все равно бессонница. Об вас забочусь. Вот сами посудите – случись с вами что – кто за нас, стариков, заступится? По совести разобраться – один вы у нас на всю Москву благодетель. Чай, не только я за вас Бога молю…
Гордеев улыбнулся. Секретарша Катя, наблюдавшая за всей этой сценой, тоже оскалила зубки:
– Не вы один, дедушка, это точно.
И потом, обращаясь уже к Гордееву:
– Юрий Петрович, вам кофе? Как обычно?
– Да, Катюша. Как обычно. И проверьте список. Остальных – в живую очередь. Идемте, Василий Васильевич. Бумаги у вас с собой?…
И адвокат Юрий Гордеев приступил к выполнению своих ежедневных обязанностей…
…В два часа дня секретарша Катя принесла ему пиццу из забегаловки на углу. Прямо в кабинет. Вообще-то о желудке своем тоже стоит заботиться – ведь не первый раз такое случалось. Так и язву заработать недолго. Но уж больно много было дел. Сидя на краю своего рабочего стола и уплетая пиццу (верх несолидности! В богатой фирме такого поведения своего юриста не одобрили бы, а здесь Гордеев сам себе хозяин), Юрий Петрович пояснял очередному клиенту: «Они не имеют права… да не нужно никакого суда, не беспокойтесь… сошлетесь на меня… да нисколько это не стоит… пожалуйста… уберите, говорю, деньги… все! Следующий!…»
К вечеру работы стало меньше. Катя попросила разрешения уйти пораньше. Гордеев разрешил – чего там! Черт, как же прекрасна жизнь! Банальное заявление? А господину адвокату Гордееву время от времени начинают нравиться банальности. Из них состоит жизнь. А жизнь прекрасна. Значит, прекрасны и банальности. Стоп! Это возвращение к началу мысли. Ну что ж, начнем с начала…
– Да! – Гордеев с улыбкой обернулся на робкий стук в дверь своего кабинета. – Да, входите, не стесняйтесь. Секретаря сейчас нет. Но я еще работаю. Да, я адвокат. Да, Гордеев. Да не волнуйтесь вы так, бабушка. Ах, вы не одна? И сестра пускай проходит. Ну, в чем проблема? Садитесь. Садитесь, садитесь!…
– Шурочка, это, наверное, не тот, – Вера Коробкова робко поглядела на сестру. – Про того говорили – солидный такой. А этот…
– По-вашему, я недостаточно солиден? – Гордеев продолжал весело улыбаться.
– По-нашему – недостаточно, – баба Шура Коробкова, старшая из сестер, сурово поджала губы. – Нам нужен очень хороший специалист.
– Всем нужен хороший специалист.
– Нам нужен самый лучший.
– По правам собственности на жилье?
– По убийствам.
…На следующий день адвокат Гордеев ехал в собственном автомобиле в сторону знаменитой Дубны.
– Смотри-ка, – думал он, – научились дороги строить. Настоящее шоссе – без рытвин, без ухабов. Черт, словил какую-то ямку. Перехвалил отечественных дорожников, перехвалил… Зато пейзаж вокруг… Впрочем, нормальный русский пейзаж. Без излишеств. То, что надо. Сколько на спидометре? Э, нет! Спокойнее, господин адвокат, спокойнее. Тише едешь – дальше будешь. Так, о чем я…? Да, пейзаж. Неплохо. А теперь, что нам известно? Исходная информация. Сигарету? Нет, обойдемся без введения ядов в хрупкий человеческий организм.
Гордеев сбросил скорость и медленно, во всех деталях, стал припоминать вчерашний разговор…
– Значит, Вера Васильевна, именно вы встретили гостя вашего сына в дверях?
– Да. Представительный такой… Улыбался… Разве ж я знала тогда?…
– Успокойтесь. Вот, выпейте воды. Спокойствие – это главное. Простите, что задаю такой вопрос, но почему вы уверены, что ваш сын не виноват в совершении убийства?
Ответила Гордееву Александра Коробкова:
– Мы и не говорим, что не виноват. Он ударил – больше некому (при этих словах Вера Коробкова залилась слезами, пришлось протянуть ей еще стакан воды), просто что-то во всем этом не то. Не верится нам как-то, что мог наш Володя вот так убить человека. Он мухи за всю жизнь не обидел. А этот, пацан желторотенький, во внуки мне годится, а туда же: «Все ясно, – говорит, – дело хоть завтра в суд передавать. И расследовать нечего».