Александра Кравченко - Ее последняя роль
Пока медики занимались больным, Ксения, прислонившись к стене, в каком-то тяжком и тупом оцепенении думала о своей неласковой судьбе, которая и так ее не балует, а теперь вот еще нагрузила чужой и опасной тайной. Или предсмертная исповедь Еськова — всего лишь бред умирающего? Может, насмотрелся боевиков, вообразил себя киллером? Ну, зачем весь груз этой загадки упал именно на нее? И надо ли, и можно ли этим с кем-нибудь поделиться?..
Спустя несколько минут медики констатировали смерть от острой сердечной недостаточности. «Коммерческую» бригаду озадачил тот факт, что теперь неизвестно к кому надо обращаться за оплатой. Но тут медсестра вспомнила, что больной, вызывая их, сообщил, будто деньги положит на телефонный столик. Деньги и правда там лежали, слегка прикрытые газетой. И в этот момент Ксения, взглянув на телефон, удивилась:
— Но как же он мог вам позвонить? Ведь у него телефон не работает, пришлось вызывать скорую из квартиры соседки.
Шустрый медбрат быстро оглядел плинтус под телефонным столиком, что-то там поправил и снисходительно пояснил Ксении:
— Да просто шнур отошел от гнезда. Наверное, больной, когда падал, зацепил его ногами.
Смерть молодого мужчины была слишком внезапной, а потому диагноз врачей «неотложки» не мог считаться окончательным, полагалась также судебно-медицинская экспертиза. Соседи уже позвали участкового и работника ЖЭУ, а те по документам отыскали телефон фирмы, где Еськов работал охранником. Слово за слово выяснились некоторые факты биографии покойника. Оказывается, в молодости он отбывал срок то ли за грабеж, то ли за разбойное нападение, но четырнадцать лет назад освободился и с тех пор конфликтов с законом не имел. Жил в разных городах области, пока, наконец, не перебрался сюда, в областной центр. Был женат, но два года назад развелся, жена забрала дочь и переехала в другой город к своим родителям.
Сотрудники Еськова оказались людьми сознательными: прислали служебный «рафик», привезли и кого-то из милиции.
Ксения, сама не зная почему, так и не вытащила из сумки медицинскую карту Еськова. В суматохе никто ее об этом не спросил, а она решила никому и не напоминать.
После завершения всех формальностей Ксении еще полагалось закончить обход больных по вызовам. Теперь не то что к трем, а дай Бог к шести часам вернуться домой. Конечно, посещая своих пациентов после такого печального события, она вдоволь наслушалась комментариев типа: «Вот так живет человек, вроде молодой и здоровый, только раз в году сердце кольнет, а потом вдруг: хлоп — и нет человека; мужик охранником работал и не хотел признаваться своим фирмачам, что болен; наверное, еще в тюряге сердце надорвал».
Все не ладилось в этот день: даже автобус пришлось ждать вдвое дольше обычного. Домой Ксения вернулась поздно. Сын уже давно пришел из института и пообедал вчерашним супом и консервами. А ведь она собиралась сегодня приготовить ему его любимые блинчики с мясом или вареники. Конечно, Димка снова ворчал, что после смерти бабушки он постепенно отвыкает нормально питаться, а это очень вредно для его восемнадцатилетнего растущего организма. И Ксения вяло оправдывалась тем, что ей не хватает времени, что ради дополнительного заработка она взяла еще один участок, а сегодня на этом участке произошло ЧП.
Димка, конечно, хороший парень и в душе сочувствует ее трудностям, но ведь в юности люди так не любят страдать и мириться с тем, что им не повезло. Когда три года назад умер муж, с которым Ксения прожила не очень складную, но внешне пристойную жизнь, Димка был еще ребячливым школьником и не вполне осознал свое горе. Рядом были мама и бабушка, которые старались, чтобы мальчик не почувствовал ' какой-то осиротелости и материальных затруднений. Ксения подрабатывала ночными дежурствами, а ее мать, в прошлом медсестра, хоть и была уже пенсионеркой, продолжала делать уколы на дому. Так и жили — достаточно спокойно и, в общем-то, не хуже других, пока мама серьезно не заболела. Ей пришлось лечь на операцию, но сердце не выдержало наркоза, и она умерла на операционном столе. Это случилось год назад, и с тех пор Ксения с Димкой по-настоящему осиротели. Мама, женщина своеобразного склада, не всегда удачно влияла на судьбу и характер дочери, но зато вносила в быт семьи какую-то особую упорядоченность, надежность. Без нее у Ксении часто опускались руки от бытовой неразберихи, от неуверенности в завтрашнем дне. Однако эту свою душевную растерянность приходилось скрывать от Димки, потому что он, истинный представитель поколения, воспитанного на американских фильмах, презирал в людях слабость и неуверенность в себе.
Как обычно по вечерам, сын отправился гулять, и Ксения вышла на балкон, наблюдая сверху за его передвижениями по двору, пока он в компании двух друзей не скрылся за углом длинного соседнего дома. Опершись на перила, Ксения еще долго вглядывалась в вечерние сумерки, размытые светом фонарей и окон. Почему-то вдруг очень захотелось курить. Это была давно забытая привычка молодости. Как большинство студенток-медичек, Ксения закурила на первом курсе, но спустя несколько лет бросила под впечатлением трагической кончины отца, который, будучи заядлым курильщиком, буквально сгорел от рака легких.
По цепочке ассоциаций ее мысли перешли от курения к студенческим годам, а затем — к юности вообще, к отрочеству и к наиболее ярким впечатлениям, питавшим ее душу в те уже далекие годы. Среди этих впечатлений было одно, о котором напомнили тяжелые события уходящего дня.
Марина Потоцкая!.. Когда-то это имя ослепительным метеором пронеслось по исчезнувшей ныне стране, зажгло тысячи сердец, стало кумиром девчонок и мальчишек не одного поколения. Правда, потом этот метеор как-то незаметно начал меркнуть — то ли сам по себе, то ли с чьей-то невидимой подачи. А новые метеоры зажигались напористо и повсеместно, отодвигая в тень слишком эфирную, слишком нездешнюю звезду Марины. И вот уже несколько лет не существует страны, в которой когда-то прославилась Марина, а в декабре будет год, как и самой Марины не стало.
Ксения вспомнила себя школьницей, в энный раз с замиранием сердца входящей в кинотеатр, где повторялся тот удивительный фильм «Княжна в Царьграде», обруганный критикой за безыдейную красивость, но побивший все рекорды популярности у зрителей. Сейчас бы такой фильм назвали культовым. Но приключения русской княжны, посватанной за византийского царевича, не могли, конечно, мобилизовывать на подвиги молодых строителей коммунизма, для которых было снято столько фильмов про тундру, тайгу, БАМ, войну с немцами и белогвардейцами.
И все-таки Ксения, примерная ученица и комсомолка, иронизируя над своей «мещанской ограниченностью», продолжала снова и снова бегать на этот фильм, как и на французские фильмы с Жаном Маре и Мишель Мерсье. В тех костюмных сказках была подлинность чувств, которая в обыденной жизни могла только сниться пленникам рутины и показухи.
Марина Потоцкая предстала в знаменитом фильме как существо почти нереальное. Аристократическая возвышенность и утонченность ее нежной красоты была тогда непривычна для советского экрана, где царили, в основном, очень полновесные, очень народные и земные красавицы. И внешностью и повадкой те героини воплощали тип женщины-бабы — сильной, практичной, плотно погруженной в быт. Марина же самим своим хрупким обликом отстаивала право быть непрактичной, не зацепленной за «нужды низкой жизни». Недаром и ее княжна в одном из эпизодов фильма, беседуя со священником, говорит, что ей понятны духовные устремления монахов, отказавшихся от быта и суеты мирских забот. И через много лет, когда на смену крепкотелым труженицам пришли тонкие стервозные девочки, окутанные дымкой порока, и эпатажные дамы, щеголяющие ненормативной лексикой, дурными привычками и бурными романами, Марина ничуть не изменилась, не стала, подобно некоторым коллегам-ровесницам, срочно извлекать из своего прошлого разные сенсационные разоблачения и модную клубничку. Она была и осталась, по определению доброжелательно настроенного критика, «прекрасной леди советского экрана».
Для Ксении Марина Потоцкая являлась кумиром не только как потрясающе красивая актриса, но и как воплощение некоего идеала: человек, который не станет жертвовать своей духовной сущностью в угоду моде и успеху.
Сейчас Ксения вспоминала все, что знала о Марине из журналов, газет, телевидения и сплетен.
Родители Марины Потоцкой были дворянами со всех сторон, но до конца восьмидесятых годов широкой публике об этом не было известно. Потом, когда вошло в моду отыскивать у себя дворянские корни, когда на свое благородное происхождение принялись намекать даже многие из партийных вождей, стала достоянием гласности и история семьи Потоцких. Оказывается, отец Марины был сыном польского шляхтича и полтавской помещицы, а мать — дочерью столбового русского дворянина и грузинской княжны. Среди эмигрантов, осевших после гражданской войны в Париже, были двоюродные деды и бабки, дяди и тети Марины. Ее родителям, прекрасным оперным певцам, происхождение мешало попасть в столичный театр, и они много лет пели на сценах областных городов. Наконец, в начале шестидесятых, на волне «оттепели», когда их заметили и расхвалили какие-то зарубежные знаменитости, супруги Потоцкие были приглашены в Москву, — правда, не в Большой, а в театр Станиславского, но и это казалось удачей. Марина, единственная дочь известных артистов, не унаследовала от родителей их оперные голоса, но редкая красота и талант драматической актрисы были налицо. В шестьдесят восьмом году девятнадцатилетнюю Марину, студентку театрального училища, заметил кинорежиссер, снимавший красивые сказки о любви, за которые его поругивали критики, но обожали зрители, а доходы от его развлекательных фильмов покрывали расходы на многие шедевры и эпохалки. Через полгода на экраны вышла «Княжна», и Марина, что называется, проснулась знаменитой. Потом было еще несколько ролей в картинах, снятых маститыми режиссерами, даже лауреатами, и критики об этих ролях отзывались положительно, — и все же наибольшую любовь и славу принесла ей именно «Княжна», напрочь отвергнутая воинствующими интеллектуалами. С годами, правда, оказалось, что фильмы лауреатов зрители стали забывать, а «Княжну» до сих пор помнят, с удовольствием смотрят повторные показы по телевидению. Удивительная штука время: все-то оно ставит на свои места…
