Феликс Меркулов - Хроника отложенного взрыва
— Чем вы можете доказать это?
— Ничем.
— И вы хотите, чтобы суд вам поверил?
Заславский вздохнул.
За решеткой в зале суда сидел не тот человек, которого знали Гольцов и Михальский. Внешне, конечно, многое осталось по-прежнему. Только в волосах больше седины, на лице прибавилось морщин и плечи вроде бы стали чуть уже. В нем исчез внутренний стержень, который раньше чувствовался буквально во всем: во взгляде, в движениях, в голосе. Михальский помнил, как первый раз увидел знаменитого командира группы спецназа в Афгане. Невысокий офицер в полевой форме и самодельном «лифчике» для автоматных магазинов ходил вдоль строя. Солдаты стояли навытяжку. На худой шее офицера напрягались мышцы и пульсировала артерия. От него исходила такая энергетика, что он выглядел гораздо выше и сильнее своих солдат. А негромкий голос пробирал до мурашек.
«Кто это?» — спросил тогда Яцек.
«Паша Заславский, — ответил стоявший рядом офицер разведки. — Готовит своих к выходу на боевые».
Теперь в зале суда стоял старик со сломанной судьбой.
Совсем другим был Заславский и в 1993 году. Тогда он помог Гольцову и Михальскому, когда у них было лишь два пути: по миру или в петлю.
В 1991 году оба служили в Литве. Георгий — переводчиком-референтом, Яцек — в КГБ. Обоих заподозрили в участии в борьбе против конституционного строя, штурме Вильнюсского телецентра.
Оба бежали от ареста за границу. Гольцова занесло в Лондон, где ему пришлось работать в порту грузчиком. Михальский попал во французский Иностранный легион. В Европе им не понравилось. Чужая земля, какая бы она ни была хлебосольная, всегда чужая…
Родина их встретила равнодушно. Положение обоих мало радовало: из армии никто не увольнял, но и в кадрах они не числились. В Москве Михальский встретил Заславского, который по приказу Ткачева создавал буквально с нуля 45-й полк ВДВ. Заславский сразу же предложил Яцеку идти к нему и утряс все формальности в кадрах. Через Заславского вернулся в армию и старший лейтенант Гольцов.
— Обвиняемый, вы были знакомы с Дмитрием Белугиным?
— Да.
— Когда и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
— Мы встречались с ним два раза. Первый — летом девяносто четвертого года.
— Когда именно?
— Восемнадцатого июля. На празднике «Столичной молодежи».
— Что вы там делали?
— По просьбе газеты к командованию ВДВ я организовал показательные выступления военнослужащих воздушно-десантных войск. Второй раз мы с Белугиным встретились осенью того же года. Он готовил материал о сорок пятом полке ВДВ.
— В этой статье Белугин ругал полк или хвалил?
— Хвалил…
45-й полк хвалили многие. Гольцов и Михальский знали об этом не понаслышке: сами там служили. Полк создавался по особому распоряжению Павла Ткачева, которому хотелось иметь под боком что-то вроде личной гвардии. Столь деликатное поручение пришлось выполнять начальнику разведки ВДВ Павлу Заславскому. Он подошел к делу творчески. Без штампов. Собрал под одну крышу спецназ и разведку во всех ее видах. Одни ловцы информации добывали «языков». Другие знали от «а» до «я» агентурную работу. Третьи занимались техническими штучками вроде радиоперехвата. У них на вооружении были даже беспилотные самолеты-разведчики. В полку среди прочего имелся отряд психологических операций, за громким названием которого скрывалась банальная спецпропаганда. «Психи», как их звали сослуживцы, были «вооружены» типографией, телевещательными и радиовещательными станциями.
В 1994 году полк стал полнокровной частью, что по тем временам была большая редкость. Солдат в армии не хватало. В обычных частях офицеры ходили часовыми в караулы, сами топили кочегарки и подметали территорию. Те немногие, кого загребали военкоматы, зачастую возили генералов, заведовали каптерками или занимались какой-нибудь другой непыльной работой.
Чтобы начать войну в Чечне, пришлось собирать силы с бору по сосенке. Без 45-го полка, естественно, не обошлись. 1 января 1995 года десантников бросили в Грозный как почти единственный полностью боеспособный полк.
На улицах лежали трупы. Между разбитыми домами горели танки. В руинах прятались банды. На одного российского солдата приходилось восемь боевиков. Казалось, что российскую армию ждал полный разгром. У бойцов Заславского не было ни пушек, ни танков, ни минометов. Вся сила — четыреста штыков да десяток бронетранспортеров. Они и прорвались в Грозный на выручку генералу Рохлину.
Заславский сидел на одной броне со своими солдатами и, казалось, заслонял всех своей спиной.
— Видишь поворот? Туда гони, — отдавал он команды прямо на ходу. — Иванов, следи за окнами с правой стороны, нижние этажи. Сергушин, бери верхние…
Прибыв на место, десантники сразу же перехватили инициативу у боевиков. Бандиты тогда окрестили полк «президентским». Его боялись как огня. Дудаев объявил десантников личными врагами и назначил премию за каждого убитого спецназовца. По-настоящему разбогател бы тот, кто смог бы захватить десантника из «президентского» полка в плен. Но ту премию так никто и не получил.
Все операции разрабатывал и проводил лично Заславский. При желании он мог остаться в Москве: должность позволяла отсидеться где-нибудь в тылу. Но полк был его детищем. И потому он не вылезал с передовой, лично организуя действия групп. Под его руководством в короткий срок десантники захватили в Грозном ключевые объекты и позволили основным силам войти в город.
За украденную у сепаратистов победу Дудаев заочно приговорил Заславского к смертной казни. Но приговор оказался пустым сотрясением воздуха. Боевой командир вернулся с войны живым и невредимым. Судьба сохранила его для тюрьмы и позорного суда.
— Свидетель Тинкин… — объявил секретарь, оторвав Михальского от воспоминаний.
К трибуне подошел высокий худощавый мужчина с бородкой клинышком.
— Ваше имя, фамилия, отчество?
— Тинкин Петр Михайлович.
— Место работы?
— Газета «Московский репортер».
— С какого года?
— С девяносто седьмого.
— А до «Московского репортера»?
— До девяносто седьмого года работал в «Столичной молодежи».
— Должность?
— Обозреватель.
— Что можете сказать по существу дела?
— Дмитрий Белугин был абсолютно чистый человек. Никаких отношений с мафией, никаких наркотиков, пьянства, проституток, никаких левых дел, никаких махинаций! Его убийство накануне выступления в Государственной думе на парламентских слушаниях о коррупции в Западной группе войск — явная угроза всем, кто захотел выступить с разоблачениями. Журналисты по-прежнему беззащитны перед сильными мира сего!
— Вы видели Дмитрия Белугина в день убийства? — спросил судья.
— Да.
— При каких обстоятельствах?
— Он лежал в кабинете, развороченном после взрыва. — На лице свидетеля появились печаль и страдание.
— До убийства вы видели его?
— Да. Когда я пришел на работу, то встретил его в коридоре. Поздоровался. — Взгляд Тинкина ушел куда-то вдаль. Казалось, он вновь в том времени: идет по коридору, видит Диму… Дружески хлопает по плечу…
— В котором часу вы пришли на работу?
Журналист пожал плечами.
— Вы пришли на работу как обычно?
— Да.
— Во сколько вы обычно приходите на работу?
— Примерно в двенадцать. Плюс-минус полчаса.
— Что Дима делал в коридоре?
— Стоял. — Журналист вернул взгляд из заоблачных далей и посмотрел на судью как на идиота.
— Он собирался уходить? Или просто шел из кабинета в кабинет? — по-прежнему равнодушно спрашивал судья.
— Не знаю. — Тинкин вновь пожал плечами. — Хотя постойте. На нем была куртка. Наверное, собирался уходить на вокзал.
— Он сам вам сказал, что идет на вокзал? — резко спросила адвокат Заславского.
Свидетель медленно повернул голову в сторону адвоката, озадаченно посмотрел: мол, а кто это тут вякает? — и ответил:
— Конечно нет. — В его тоне было что-то высокомерное, так разговаривают с нелюбимым и непонятливым ребенком.
— Когда вы узнали, что Дмитрий Белугин приглашен на парламентские слушания? — Адвоката ничуть не смутили ни тон, ни взгляд свидетеля.
— Не помню.
— Вы знали до убийства, что Белугин приглашен в Госдуму?
— Нет.
— Откуда вы узнали?
— Уткин сказал, когда я писал статью в номер.
— Вы знали тех, кто мог передать Белугину «дипломат»?
— Нет.
— Вы знали, с кем сотрудничал Белугин? От кого получал информацию?
— Нет. — Тинкин насупился, показывая, как достали его глупыми вопросами.
— Тогда почему вы считаете, что обвиняемый причастен к убийству Белугина?
— Он исполнитель. Я по-прежнему считаю, что главным заказчиком был Ткачев.
