Михаил Черненок - Фартовые бабочки

Выручила Таловского одноклассница по школе-интернату Жанна Мерцалова, имевшая в противоположность бесшабашно-дубоватому Паше неотразимую внешность и умную голову. После интернатовской восьмилетки Жанна успешно закончила не только среднюю школу, но и торговый институт, откуда сразу была приглашена на должность референта по. торговым вопросам в Новосибирский горисполком. Судя по обильным подаркам, которые Жанна иногда привозила воспитанникам родного интерната, жила она на широкую ногу, а на вопрос интернатовских учителей — почему так долго не выходит замуж? — с лукавой улыбочкой отвечала: «Жду, когда посватается молодой лауреат Нобелевской премии». В один из печальных для Таловского дней, когда Паша, вырвавшись из затяжного штопора «презентации», оказался у черты банкротства, Мерцалова приехала на личном ярко-красном новеньком «Форде» в интернат с очередной кучей дорогих подарков. Узнав от учителей о Пашиной беде, она тут же нанесла однокласснику визит и пробеседовала с ним с глазу на глаз до позднего вечера. После визита Жанны Паша повеселел. Уже через неделю Таловский вернул Госбанку кредит, переоформил документы о владении приватизированной собственностью на Мерцалову и своими руками заменил вывеску несостоявшегося «УСПЕХА» на полюбившееся райцентровским телезрителям имя «МАРИАННА».

Мерцалова, став хозяйкой двухэтажного терема, заняла верхний этаж, как и планировал Паша, под жилье, обставив три светлых комнаты и просторную кухню роскошной итальянской мебелью, а магазин заполнила богатейшим ассортиментом самых ходовых товаров и продуктов. По сравнению с другими торговыми точками райцентра цены у нее были самые низкие. Сама Жанна за прилавок никогда не становилась. Покупателей поочередно обслуживали две молоденькие, всегда улыбчивые продавщицы, приехавшие из Новосибирска вместе с Жанной. При деле остался и Паша Таловский. Незадачливому бизнесмену пришлось совмещать четыре должности: экспедитора, шофера, грузчика и охранника.

Вот, пожалуй, и все, что было известно о магазине «Марианна» прокурору Бирюкову, когда он во главе следственно-оперативной группы выехал на случившееся там ЧП.

Глава 3

В прокурорских «Жигулях» вместе с Бирюковым к месту происшествия приехали ироничный толстяк судебно-медицинский эксперт Борис Медников и худощавый следователь прокуратуры Петр Лимакин. У входа в магазин их встретил щуплый, как подросток, Слава Голубев. Глядя на рослого Бирюкова снизу вверх, не дожидаясь вопросов, он возбужденно заговорил:

— Ну, Игнатьич, принесла нам гроза тайну, покрытую мраком. Когда мы с Леной Тимохиной «приплыли» сюда, ливень заметно ослаб. Дверь магазина была плотно прикрыта, но не заперта. Я осторожно заглянул в магазин. Там — ни души и тишина, будто в мертвом царстве. Быстро организовал в понятые двух теток из соседних домов. Вместе с ними вошли, огляделись. Никаких признаков ограбления. На полках все чин-чинарем, аккуратно. Чистота, словно в образцово-показательной аптеке. Заглянул за прилавок, а там… связанная по рукам и ногам продавщица лежит с кляпом во рту. Пощупал пульс — на нуле. Рука уже коченеть начала.

— Хозяйка магазина здесь? — спросил Бирюков.

— Никого нет. Понятые говорят, видели, как она перед грозой на своей красной машине куда-то умчалась.

— А Паша Таловский где?

— Паша, опять же по словам понятых, сегодня спозаранку выгнал из гаража грузовик и вроде бы в Новосибирск уехал. Он часто оттуда товары привозит. Уезжает рано утром, возвращается поздно вечером.

Бирюков посмотрел на кирпичную пристройку, угол которой выступал из-за магазина:

— Гараж там?

Голубев утвердительно кивнул:

— Половину того строения, говорят, занимает склад. Замки капитальные. Я снаружи их оглядел. Противопожарная и охранная сигнализация подключена.

— Кто теперь участковым милиции в этом районе?

— Анатолий Кухнин. Послал подвернувшегося сорванца за ним, скоро должен подойти.

Бирюков повернулся к молчаливо слушающим судмедэксперту и следователю:

— Принимайтесь за работу, друзья-товарищи.

— Мы теперь господа, — иронично буркнул Борис Медников. — Прошу не оскорблять уравнительным «товарищем».

Антон обнял его за плечи:

— Не серчай, господин доктор. Как говорит, провинившись, мой непоседливый сын, прости — больше не буду.

Торговый зал магазина действительно поражал оформлением и чистотой. Расположенный полукругом остекленный прилавок сиял светло-коричневой полировкой. На нем рядом с японским кассовым аппаратом стояли электронные, тоже японские, весы со встроенным калькулятором. На многочисленных полках — изобилие товаров и продуктов в ярких заграничных упаковках. В глазах рябило от броских красочных этикеток на фасонистых бутылках, консервных банках и коробках со сладостями. Воздух в зале свежий, отдающий легким ароматом приятного дезодоранта.

Заметив на лице судмедэксперта мелькнувшее удивление, Бирюков тихо спросил:

— Как тебе все это нравится?

— Как в Америке с Таратутой, — намекая на популярную телепередачу, усмехнулся Медников.

Эксперт-криминалист Тимохина перезаряжала фотоаппарат. Две пенсионного возраста женщины-понятые, словно любопытные школьницы, сосредоточенно наблюдали за ее наманикюренными пальцами.

Опутанная тонким синтетическим шнуром, продавщица лежала за прилавком на покрытом зеленым линолеумом полу. Голова ее неестественно откинулась набок и, казалось, что она чудом держится на хрупкой бледно-матовой шее. Безжизненно открытый рот исказил, но не обезобразил миловидное лицо с выбившимися из-под кружевного кокошника на лоб русыми волосами. На вид потерпевшей было лет двадцать, не больше. Одежда простая, без претензии на моду. Желтая шелковая кофточка и короткая, почти на ладонь выше колен, черная юбка. Туфли, тоже черные, с высокими тонкими каблучками. На белом служебном халатике слева на уровне груди краснела вышитая гладью роза, а полукругом над нею — название магазина.

— Кляп изо рта я вытащил, — Голубев показал на лежащий возле потерпевшей скомканный, в сукровице, носовой платок. — Думал, успею оживить…

— Еще один колдун-оживитель нашелся, — незлобиво проворчал Медников и посмотрел на Тимохину: — Ты управилась, Лена? Можно мне за свое дело браться?

— Берись, Боренька, — ответила эксперт-криминалист.

Узел шнура, опутавшего потерпевшую, был затянут настолько туго, что пришлось его разрезать. Судмедэксперт и следователь, присев на корточки, стали осматривать труп. На лице, шее и руках никаких внешних повреждений не было. Похоже, потерпевшая не оказывала ни малейшего сопротивления, когда ее пеленали шнуром. О чем Медников тут же и сообщил, мрачно добавив после этого:

— Недолго маялась девчушка в злодейских опытных руках.

Тимохина показала газовый баллончик, который она уже успела упаковать в полиэтиленовый пакет:

— Под прилавком валялась вот эта «игрушка», но, судя по чистому воздуху в магазине, газ не применялся.

— При вскрытии разберусь, — вздохнул судмедэксперт.

Голубев рукой указал на приоткрытую дверь подсобного помещения:

— Там большой металлический сейф стоит. Я мимоходом чуть потянул за ручку — дверца открылась, хотя ключа ни в замке, ни в самом сейфе нет.

— А что там есть? — спросил Бирюков.

— Канцелярские принадлежности, чистые бланки накладных и фактур да пригоршня рублевых монет нового образца, с российским орлом. Короче говоря, Антон Игнатьич, по всей видимости, налетчики зачистили сейф, а откуда у них ключ оказался — непонятно. Следов взлома или отмычки нету.

— В ящике кассового аппарата что?

— Ни единой монетки, под метелку зачищено, — Голубев чуть замялся. — Может, Игнатьич, нам с Леной показалось, но, когда мы с понятыми вошли в магазин, в подсобке кто-то находился. Только, значит, мы склонились над трупом — там вроде бы наружная дверь скрипнула. Я сразу кинулся туда — дверь на замке. Все подсобные закутки обшарил — ни души…

Бирюков обратился к тревожно настороженным понятым:

— Вы тоже скрип двери слышали?

Одна из женщин, с заколотыми большой гребенкой седыми волосами, неопределенно дернула плечом:

— Возможно, что-то и скрипело, да я на уши туговата.

Другая, с цепким любопытным взглядом, оживилась:

— Ой, а я, чес-слово, слыхала, что после скрипа вроде и замок щелкнул. Даже испугалась. Думаю, щас выскочит бандит с наганом и, как слепых котят, нас всех поубивает.

Седая с упреком глянула на нее:

— Это тебе со страху почудилось. Шибко ты, Дуся, пужливая.

— Что правда, Егоровна, то правда. Я всего на свете боюсь, — мигом согласилась женщина. — Иногда такое причудится — нарочно не придумаешь.