Михаил Петров - Гончаров и криминальная милиция
Не услышав ничего подозрительного, он достал ключи и, отперев два замка, осторожно приоткрыл дверь. Боясь предательского скрипа, взломщик довольствовался узкой щелью, в которую проскользнул испуганной мышью. Только заперев дверь и прислонившись к стене, он почувствовал, как бешено бьется сердце, а легким не хватает кислорода. Трясущимися руками достав таблетки и заглотив сразу несколько штук, он замер, ожидая, когда наступит облегчение. Оно пришло. Старик глубоко вздохнул и включил карманный фонарик с узким световым лучом.
Оглядевшись, он решительно вошел в комнату с незнакомой ему обстановкой. Она состояла из двух диванов, стоящих друг против друга, тумбы с дорогим магнитофоном и цветным телевизором. Возле широкого окна расположился стол с двумя креслами. Но все это вошедший оглядел лишь мимолетно. Больше всего его пугал широкий трехстворчатый шифоньер, стоящий вплотную к нужной ему стене. Сдвинуть эту монументальную громадину у него просто не хватило бы сил. От бессильной злобы он застонал и повалился в кресло.
Неужели ему придется отсюда убраться несолоно хлебавши? Неужели те планы, что он выстраивал долгими бессонными ночами, несбыточны? От досады он вскочил и пнул ненавистный гардероб. Нет, так просто он этого не оставит, в конце концов, должен же быть какой-то выход. Он обязательно есть! А что, если... Конечно, только так, и никак иначе! Ищущий да обрящет!
Закрепив фонарик на столе, старик распахнул дверцы шифоньера и судорожно, в беспорядке принялся выкидывать оттуда вещи прямо на пол, надеясь таким образом существенно облегчить вес этого мебельного монстра. Закончив с одним отделением, он тут же без роздыха принялся за другое и остановился только тогда, когда услышал, как в замочной скважине входной двери заскребся ключ. Ошалевшим зайцем, мало что соображая, он заметался по комнате, пытаясь найти выход, которого не было. Совсем уже потеряв рассудок, он не нашел ничего лучшего, как забраться под стол.
Между тем дверь открылась и в квартиру вошли двое. По их громкой, но несвязной речи можно было судить о средней степени опьянения.
- Жорик, тут чем-то пахнет, - щелкнув выключателем, сообщил один из вошедших.
- Это у тебя с перепою, Игорек, - успокоил его Жора. - Надо было сразу домой канать, а ты все зайдем да зайдем, вот и зашли. У меня ни копейки не осталось.
- Да заткнись ты. Чую, в доме кто-то есть.
- Может, Валюха заночевать решила? - сбавил тон Жорик.
- От Валюхи духами пахнет, а здесь каким-то лекарством воняет. Дай мне топор.
- Держи. На кухне нет никого. Он в комнате. Там какой-то слабый свет. Я с ножом войду первым и сразу врублю люстру, а ты с топором ворвешься следом.
- Годится, брательник, начали! - Один прыжок - и Жорик в комнате, еще мгновение - и ярко вспыхнула люстра. - Мать твою растак! Ты посмотри, Игорек!
- Катать ту Люсю-у-у, - ошарашенный представшим перед ним беспорядком, протяжно пропел старший брат и непонимающе развел руками. - А зачем ворюгам наши шмотки? Чего у нас ценного, так это маг и телик, но они их не тронули. Ничего не понимаю.
- Я тоже. Самое главное - ушли и закрыли за собой дверь. Значит, у них был ключ.
- Хуже того, он не был, а есть. Жорик, глянь-ка, а что это за лысый хрен сидит под столом? - Отодвинув кресло, он выволок на свет упирающегося и растопыренного деда. - Ну что, старый козел, тебя сразу прикончить или сначала ты нам расскажешь, зачем пожаловал? Говори, домушник, какого черта тебе здесь надо? Молчишь? Сейчас ты у меня заговоришь, крыса! - Придерживая старика за шиворот, он несильно, но звонко заехал ему по уху и отбросил обмякшее тело на пол.
- Эге, Игорек, да это же знакомый старикан, я тебе о нем говорил. Только вчера он был как бес волосатый, а сегодня лысый, как мое колено. Ах вот зачем он сюда приходил! Вынюхивал, высматривал! Игорек, а ты его не того? Не замочил ли?
- Да ну! С чего бы? По уху легонько шлепнул, - наклоняясь над неподвижным телом, встревожился Игорек. - Нет, все нормально, дышит. Слышишь, как пыхтит? Навроде того, что бронхит у него или какая-нибудь простуда. Что делать-то с ним будем?
- Выкинуть его к чертовой матери, да и дело с концом. Задницей своей по ступенькам проедет, так надолго запомнит. Потащили?
- Нет, Жорик, шуму много, соседей перебудим, скандал выйдет, а нам с тобой через месяц квартиры получать... Мы его в окно вышвырнем, прямо в кустарник. Убиться не убьется, зато свою лысую тыкву так исцарапает, что дорогу сюда забудет навсегда.
- Как скажешь, братан, только сначала мы его обшмонаем и заберем наши ключи, - осклабился Жорик.
Почти безошибочно он определил и вывернул карман с ключами, а потом широко распахнул окно. Приподняв старика под мышки, они легко дотащили его до окна и, примерившись, забросили в самую середину колючего малинника. Проследив его мягкую посадку, братья решили, что за такое дело следует выпить.
Удовлетворенные хорошо проделанной работой, весельчаки направились на кухню и только сейчас заметили стариковский "дипломат", мирно стоящий возле двери. Открыв его, они обнаружили там всевозможное барахло, среди которого внимания заслуживал лишь бинокль и новенький слесарный инструмент со стамеской в придачу. Оставив эти предметы себе на память, они закрыли кейс и выкинули его следом за стариком, который к этому времени уже выполз из ягодника и, сидя на земле, считал свои раны.
- А все-таки странно, - запивая водку пивом, задумчиво произнес Жора. Чего он к нам так рвался? Медом ему тут помазали, что ли?
- Медом, что ли? - закуривая, передразнил его брат. - Скажи спасибо, что наше корыто крякнулось, а то бы не видать нам ни мага, ни телика. Не ломай голову.
НАШИ ДНИ
Дом давно был готов под слом. Жильцы, получив квартиры, выехали из него еще в начале весны. С того времени стоял он неприкаянный и бесхозный, безропотно отдавая предприимчивому русскому люду все самое ценное, что оставалось в его глубинах. Днем он молчал или просто за шумом городского транспорта его не было слышно. Зато ночью, как только стихала городская суета, из его нутра явственно раздавался жалобный скрежет и скрип. Он роптал, когда выдиралась очередная половица или выламывался дверной проем. Но на это мало кто обращал внимание. На дом давно смотрели как на покойника, удивляясь тому, что он все еще пребывает на этом свете. И только бомжи, бродячие собаки и кошки да еще голуби относились к нему трепетно и нежно, наперед зная, что в пору ненастья он еще в состоянии защитить их от дождя, холода или просто от досужих людских глаз.
В начале лета в доме нежданно-негаданно появились жители, беженцы из братских стран ближнего зарубежья. Заселились они основательно, с семьями и нехитрым скарбом. Вытеснив бомжей на второй этаж, они заняли первый. Второй этаж им не подходил по той простой причине, что деревянные лестницы давно были разобраны и растащены дачниками. Попасть наверх можно было только по веревке людям, имеющим определенную сноровку и некоторый опыт скалолазания.
Таким опытом, безусловно, обладали три парня, зачастившие в дом с середины лета. Появились они здесь в разное время и с разными целями. Один пришел в надежде оторвать тут пару половиц, другой забрел покурить травки, а третий затащил сюда уличную проститутку. Ничего общего их не связывало. Саша перешел в одиннадцатый класс, Дима Гурко учился в ПТУ, а Ренат Давлетшин только на днях прибыл из армии и пока еще нигде не работал. Случайно встретившись в таком неподходящем месте, они познакомились и вскоре сдружились. Сдружились вопреки здравому смыслу, несмотря на различие их интересов, взглядов и развития. Сначала они приходили в дом один раз в неделю, потом два, а к середине августа уже собирались чуть ли не каждый день. У всех были разные привычки и привязанности, но никто ничего друг другу не навязывал. Дима покуривал свою травку, Саша обычные сигареты, а Ренат тихонько попивал водочку и рассказывал младшим товарищам об ужасах чеченской войны.
Так продолжалось до самого конца лета. Через несколько дней начинались занятия в школе и в колледже, так гордо и авторитетно Дмитрий именовал свое производственное училище. Что же касается Рената, то и с ним все было ясно. Четвертого сентября он в качестве охранника устраивался в какую-то частную фирму.
Сегодня они собрались пораньше, чтобы как следует отметить последние кайфовые деньки. Понатащили из дому кто что мог. На шаткий столик, собранный из подручного материала, выложили свои запасы, а Ренат торжественно водрузил на него две бутылки водки и красивую бутыль рубинового вина.
- Это для вас, - пояснил он удивленным товарищам.
- Я не буду, - наотрез отказался Санька.
- А у меня своей дури хватает, - многозначительно похлопал себя по карману Димка.
- Да вы что? Мужики! В такой-то день и не выпить? - впервые начал наседать Ренат. - Диман, Санек, вы меня обижаете! Для кого я старался, для кого тратил бабки на эту лабуду? Я же не предлагаю вам водяру. А это компот, кисляк, смотрите сами, девять-одиннадцать градусов.
