Валерия Леман - Искушение золотого джокера
Плюхнувшись в широченное, с первого дня полюбившееся мне кресло, я принялся названивать, но Аиша, словно проверяя мои нервы, ответила только с третьей попытки. Притом я не успел ни поприветствовать ее, ни пошутить по поводу подмены, – ответив, она немедленно выкрикнула:
– Как хорошо, что ты сам позвонил! Заклинаю тебя всеми святыми: садись на ближайший поезд до Брюсселя. Как приедешь, сразу же мне перезвони, и я скажу, что делать дальше. Пожалуйста, ни о чем сейчас не спрашивай, просто приезжай как можно быстрее!
После этих отчаянных слов, которые Аиша выпалила на одном дыхании, в моем ухе вновь запикали гудки. Можете представить себе мое состояние: словно умственно отсталому парню, мне без малейших слов извинений было дано ЦУ немедленно мчаться в столицу Бельгии, с добавочкой, что дальнейшие инструкции будут даны мне сразу по прибытии.
Скажу честно и откровенно: не окажись мой рюкзак с ключами в руках Аиши и не будь мой отец редким снобом и собственником, способным устроить скандал из-за утери отнюдь не единственного комплекта ключей от своего дома, я бы не поленился перезвонить и высказать Аише все мои претензии. Но в тот момент я был совершенно свободен, при мне, к счастью, оставался мой кошелек со всеми банковскими картами, а потому я решил отправиться на денек в незапланированное ранее путешествие.
И вот тут стоит повторить народную мудрость: человек предполагает, а Бог располагает. Мини-путешествие растянулось почти на неделю, в течение которой я не раз в буквальном смысле слова готов был рвать волосы на своей голове. Но обо всем – по порядку.
Глава 2
Мансарда на улице Золотарей
Сама по себе дорога из Парижа до Брюсселя – в пределах часа. Мелочь! Все равно что проехаться в московском метро от «Домодедовской» до «Митино». А для меня время пути и вовсе пролетело незаметно, настолько я был поглощен своими внутренними размышлениями о нашей с Аишей породе под условным названием «полукровки».
Как я уже говорил, мой отец – Жюль Муар, француз; моя мама – русская женщина Маргарита Петрухина. А у Аиши все стократ круче. Только представьте себе: итальянская кровь смешалась с кровью египетских коптов! Вот почему эта девица с самого рождения не может усидеть на месте дольше пяти минут, ей постоянно необходимы новости и перемены. Допустим, для ее профессии это очень даже кстати – она журналист, этими самыми новостями-событиями кормится, но вот в обычной жизни с ней ужиться трудновато.
По сравнению с Аишей я – образец постоянства. Тружусь в рекламном отделе московского филиала «Садов» под руководством своей младшей сестры Ольги, спокойно реагируя на ее замечания и пожелания; всю свою жизнь преданно люблю одну-единственную девушку по имени Соня Дижон – как и я, полукровку, чей ныне покойный отец был швейцарцем, а мать – россиянка.
Не будь я столь самонадеянным и не предложи в первый год нашего с Соней знакомства немного погулять на свободе перед тем, как вступить в законный брак, так давно был бы уже женат на ней. Но мое опрометчивое предложение имеет печальный итог: я до сих пор стоически переживаю все измены Сони, которая таким образом сто раз отомстила мне за свои девичьи слезы.
К примеру, в эти дни моя любовь отправилась отдыхать в дивную Хорватию, почему-то совершенно «позабыв» пригласить с собой меня. Между тем мой не такой уж бедный опыт говорит: если синеокая Соня позабыла меня куда-нибудь позвать, значит, она в очередной раз отчаянно влюбилась в очередного красавца. Увы, это давно проверенный факт.
Студенческую братию нашего с Соней родного института кинематографии один из однокашников, ставший знаменитым, сравнивал с армией кроликов на зеленом лугу: беспечность, легкие влюбленности-расставания, извечный солипсизм юности. Но если, отучившись, большинство тружеников кинематографа вполне остепенились, то моя красавица Соня, используя ту же образность, продолжала оставаться жизнерадостным кроликом, влюбляясь во всех красивых и интересных. Этому вполне способствует и ее призвание – знаменитый художник, периодически устраивающий скандальные выставки в разных точках мира.
Сонина последняя выставка в Женеве принесла ей не только шумиху в прессе, но и вполне ощутимый доход, почему она и решила отдохнуть на симпатичном курорте. Само собой, мне чертовски интересно, почему моя красавица Соня…
Мои размышления, постепенно переходящие в цепочку ревнивых претензий, внезапно прервал тревожный звонок Аиши. Все теми же короткими, рваными фразами она спросила о месте моего нахождения, а услышав, что я – в поезде, который через двадцать минут прибудет в Брюссель, дала четкие указания: как только выйду на перрон, первым делом позвонить ей. Сами понимаете, оставшиеся минуты я безуспешно ломал себе голову, что такого могло произойти в Бельгии и отчего у бедняжки Аиши такой отчаянный голос. Само собой, едва очутившись на брюссельском перроне, я ей позвонил.
На этот раз Аиша ответила мгновенно: только я успел сказать «Привет!», как услышал:
– Слава богу, наконец-то ты приехал! Теперь лови такси и отправляйся по адресу: улица Золотарей, пять. Как выйдешь, увидишь вывеску кафе «Маргарита», там мы тебя и ждем. Только, пожалуйста, постарайся приехать побыстрее, умоляю тебя! Скоро я все тебе объясню.
Согласитесь, это напоминало некую игру: я только успевал получать краткие инструкции подруги и, долго не раздумывая, четко следовал им, легко перемещаясь по Европе. С того времени, как мы с Аишей расстались, шел пятый час, а я до сих пор не имел понятия, что, собственно, происходит и какого черта я отправляюсь по неизвестному адресу в Старый город с тихими мирными улочками и каменными сонными домами. Как пелось в славном мультике далекого детства, «моя душа предчувствием полна». И, следуя тексту того же самого мультика, можно смело добавить: предчувствия меня не обманули.
После неторопливого кружения в северном секторе города наконец-то такси остановилось на узкой улочке меж домами из серого камня. Расплатившись, я едва успел вылезти из такси, как ко мне подскочили две девицы. Одна из них была непривычно мрачная Аиша, которую я впервые видел без приветливой улыбки на лице. Рядом с ней стояла, вся сотрясаясь от нервной дрожи, бледная высокая красавица с длинными волосами цвета льна и васильково-голубыми глазами.
Что удивительно, на этот раз Аиша повела себя на редкость непривычно: словно позабыв представить меня своей подруге, а мне – ее, она первым делом вцепилась в мою руку и, кратко скомандовав: «Идем!» – направилась к подъезду ближайшего дома. Молниеносно набрав шифр домофона, она почти бегом начала подъем по темной лестнице, все так же не выпуская мою руку. При этом за все время, что наша троица молчаливо поднималась в мансарду над шестым этажом, она произнесла всего одну фразу: «Сам все увидишь».
А увидеть было что. Очутившись в конце пути перед низкой дверью черного цвета, Аиша глубоко вздохнула как перед прыжком в бездну и, толкнув дверь рукой, тут же отступила в сторону, любезно пропуская меня вперед со словами напутствия:
– Иди ты первым! Не то мне опять станет плохо.
Деваться было некуда. Рядом со мной стояли две бледные девицы, у которых одновременно затряслись все поджилки. Разумеется, мне следовало продемонстрировать им свое отчаянное мужество и великолепное бесстрашие. И все-таки входить в абсолютно незнакомое помещение, не имея ни малейшего представления, что там увижу, – удовольствие ниже среднего. Но я глубоко вздохнул и вошел.
Сама мансарда оказалась просторной – ровный квадрат с довольно большим окном в скошенном потолке, благодаря чему все было отлично освещено. Именно потому жутковатый труп сразу же предстал передо мной, заставив замереть на месте.
Старик в черных брюках и черной рубахе, с длинными седыми волосами по плечам и длиннющей седой бородой полулежал в кресле, неестественно запрокинув голову. Мысленно подбодрив себя и заставив приблизиться, я увидел: у бедняги было перерезано горло.
Судорожно сглотнув, я резко развернулся к двери, оттуда боязливо заглядывали в комнату мои спутницы.
– Кто это?
Каюсь, и мне чуть не стало плохо от столь неожиданной картинки, а потому и мой вопрос, возможно, прозвучал как воронье карканье.
Аиша боязливо поежилась.
– Мы все расскажем чуть позже и не здесь. У нас к тебе просьба: ты не мог бы осмотреть… Осмотреть тело. Конечно, вряд ли при нем что-то осталось, но все-таки. Пожалуйста!
Тут я все понял: очевидно, девицы наткнулись на готовый труп, который что-то должен был им, вернее, Люси, отдать или подарить. Вот почему обе на протяжении часов не покидают нечистое место.
Пришлось взять не слишком приятную миссию досмотра на себя. Приблизившись, я осторожно прощупал карманы брюк и рубахи – пусто. Старик сидел в кресле прямо перед совершенно пустым столом. Сама комната также оказалась практически пуста: кроме кресла с телом, громоздкого стола и крошечного диванчика у стены, в ней больше ничего не было. Значит, и осматривать больше нечего.
