Виктор Осадчий - В устье ручья Скалистого (Часть 1)
С погодой Соболю повезло, собственно, не то, что повезло, просто, прожив свыше пяти лет в этих местах и сменив за это время добрую дюжину артелей, драг, приисков, он знал, когда отправиться в свою экспедицию.
Вторая половина августа была наиболее подходящим временем. На всей территории, состоящей из средневысоких по меркам севера хребтов отдельных вершин, прорезанных густой речной сетью, устанавливалось раннее бабье лето. Мари, покрывающие днища крупных долин, высыхали, исчезал гнус - комары, мошка, оводы. Мелели многочисленные в этих местах ручьи и реки. И можно было перебрести любую речку без всякого риска для жизни.
И сейчас на исходе дня Соболь с удовлетворением сам себе признавался, что все идет, как он задумал. Только нет-нет в голове подспудно мелькала мысль про Пинту. Все-таки с ней вдвоем было бы веселей. Соболь гнал эту мысль прочь, и даже был уверен, что собака должна прийти. Охотничья лайка, натасканная на медведя, северного лося - сохатого не должна просто так пропасть, она должна его обязательно найти. Собственно, надеясь на это, Соболь и не вернулся сразу к тому злополучному водопаду, ожидая, что в тот же вечер Пинта его нагонит. Но прошли уже сутки, а собаки нет. Это слегка и омрачало и раздражало. Но сутки - это сутки и для чистых кровей лайки это срок большой.
Ночевать Соболь решил, поднявшись вверх по распадку километра полтора. Там Скалистый делал крутой поворот, а в метрах 20 от воды должны стоять каркасы от палаток. Он не был уверен, что они целы, все-таки геологи, жившие в этих палатках и работавшие в этих местах, уже три года, как перестали приезжать сюда, но тем не менее деревянные остовы должны сохраниться.
Сам же Соболь последний раз на Скалистом был прошлым летом. Но тогда он был в составе оперативной группы, и приехали они сюда из самого поселка Ольхона на вездеходе. Тогда весь путь оп поселка до Скалистого и назад занял всего неполных 8 часов. Группа состояла из главного инженера горно-обогатительного комбината, заместителя директора по режиму и заместителя главы администрации Ольхона, в котором жил Соболь, и участкового инспектора милиции капитана по фамилии Седелка. Был еще водитель вездехода, хмурый и неразговорчивый парень Сергей. Соболя взяли в эту команду в качестве рабочего - готовить жрать, помогать Сергею в случае поломки вездехода и для прочих нужд. Когда в поселке ему предложили съездить на Скалистый, он с удовольствием согласился, тем более в тот год Соболь уже официально нигде не работал. А уж технику Соболь знал досконально и мог устранить любую поломку и неисправность. Это знали и те, кто его приглашал.
Официально группа должна была проверить слухи о том, что на Скалистом и соседнем ручье с греческим почему-то названием Зевс, промышляли золотишком кустари-одиночки, так называемые "хищники". Кустарей - золотодобытчиков опергруппа так и не нашла, хотя в нескольких местах следы их деятельности обнаружились. Но они были годичной давности.
Ну, а не официально команда выезжала на охоту. Об этом прямо говорили люди в поселке Ольхоне. Собственно, и не новость это, а вполне заурядное событие, так как не охотился в поселке только ленивый и пьяница.
Добыли они в тот раз двух баранов, подстрелили на Эреляхских гольцах и медведя, вышедшего прямо перед вездеходом на третьем часу пути. На Скалистом и Зевсе опергруппа пробыла всего ничего и сразу же рванула назад. Боялись, что протухнет мясо, да и делать здесь больше было нечего. В ту поездку Соболь и словом не обмолвился, что бывал здесь и что знает эти места, как свои пять пальцев.
Спустившись с сопочки, Соболь двинулся напрямую к намеченной точке ночлега. И когда он уже находился невдалеке от места будущего бивака, его подстерегла страшная находка. В кусте кедрового стланика что-то блеснуло, даже не блеснуло, просто взгляд Соболя механически зафиксировал тот предмет или вещь, которая ну никак не должна находиться здесь, в месте, где в радиусе полутораста километров не было ни одного живого человека. Это он знал точно.
Знал он также, что перед ним в горы никто не выходил. Еще он знал, что эвенки - оленеводы располагаются в самых истоках Ольхона на водоразделе. Там они кочуют попеременно по верховьям рек в местах, где много корма для оленей, где в летнее время меньше гнуса, заклятого врага северного оленя.
Не снимая рюкзака, Соболь наклонился, чтобы поднять этот предмет и резко отпрянул назад. Часы, красивые в белом корпусе на блестящем браслете, а именно их увидел Соболь, находились на неестественно вывернутой руке хозяина. Сам же хозяин часов был замотан в зеленый палаточный брезент и запихан под куст кедрового стланика. И если бы Соболь прошел в паре метров в стороне от этого куста или даже с его другого бока, он мог и не заметить хозяина "Командирских". А то, что это были "Командирские", Соболь определил сразу.
Под кустом труп находился не больше суток. Еще видны были невыпрямленные веточки ерника - карликовой березы, по которому тащили человека. Видно было и то, что завернули его в брезент не здесь, а в другом месте, и пока его перемещали, рука освободилась от ткани и вывалилась наружу. Запихнув труп под куст, те, кто его сюда доставил, не удосужился как следует его спрятать. Поэтому и обнаружил его Соболь. В то же время вероятность обнаружения тела при других обстоятельствах равнялась нулю. Безлюдная мало посещаемая долина, еще менее посещаемый ручей Скалистый, да и другие факторы. Но об этом Соболь не думал.
Резко скинув рюкзак, Соболь огляделся по сторонам. Путь, по которому тащили тело, был явно виден. Но с сопки, с которой Соболь рассматривал распадок, его не было заметно. Мешали густые поросли худосочной лиственницы.
В свои тридцать два года Соболь насмотрелся смертей. Особенно здесь на севере. Он не боялся и трупов, частенько сам вызывался в поисково-спасательные работы, спасая своих же товарищей, попавших в завалы. Несколько раз и сам бывал в таких же передрягах. Когда его с тремя горняками двадцать часов откапывали горноспасатели, он сам вышел на поверхность после освобождения из каменного мешка. Это было 2 года назад на шахте Западной. Тогда не повезло самому молодому из них - Ивану Сурину. Он погиб сразу же. Его тело извлекли позже всех. Двое других получили травмы. А Соболь после того несчастного случая стал слышать плохо.
Соболь задумался. Продумывая свою экспедицию, он проигрывал самые разные варианты, чуть ли не фантастические. Но то, что он найдет убитого человека, даже в самых страшных снах не могло присниться. Соболь даже не испугался, растерянность была, это точно, но страха он не ощущал. Он не верил тому, что здесь, в этой горной безлюдной горной тундре кто-то будет охранять убитого или умершего человека. Прийдя к таким выводам, Соболь все-таки решил добраться до намеченного места, а потом вернуться и попытаться разобраться, что же случилось здесь на Скалистом. (C)
Московский гость
Иван Семенович Седелка, капитан милиции, участковый инспектор поселка Ольхон и его окрестностей, ехал на мотоцикле от своей лывы в сторону конторы. На Лыве он решил побывать для того, чтобы подремонтировать скрадок, подкосить камышей перед ним для лучшего обзора глади этого небольшого искуственного водоема.
Вокруг поселка было несколько озер и десятка два искуственных водоемов - лыв. И если охотники на водоплавающую дичь на природных озерах могли располагаться где кто хочет, то лывы являлись как бы частной собственностью. Делались они довольно просто. В обширной долине реки Ольхон выбиралось заболоченное местечко, желательно невдалеке от дороги. Оно помечалось, по мере возможности ограждалось. Весной на этот участок загонялся бульдозер. Он вкруговую сдирал до вечной мерзлоты верхний слой почвы вместе с деревьями, кустарником, кочкой. Летом солнце и тепло доделывало работу. Верхняя часть мерзлоты под солнечными лучами растаивала, а так как даже жаркого, но короткого, лета не хватало для того, чтобы сильно растопить мерзлоту, то и получались готовые мелкие озерца размером 20х30 метров с постоянно стоящей в них водой. Кто имел в поселке свою собственную лыву, тот за охотничий сезон набивал до ста и более уток. Лывы продавались, обменивались, сдавались в аренду, как, допустим квартира или дом.
Седелка приобрел лыву у отъезжающего на материк старателя только в прошлом году и ему предстоял первый сезон охоты. Поэтому он ездил за семь километров от поселка на лыву, чтобы получше подготовиться к предстоящему охотничьему сезону. Седелко был доволен своим приобретением и, хотя он прожил в этом поселке из своих сорока пяти уже почти 17, свой участок охоты ему достался впервые.
Обычно он ездил с другими мужиками на самое большое в окрестностях поселка озеро - Леженду. Оно хоть и было самое большое, но слыло самым бестолковым. Во-первых, далеко добираться по совершенно разбитой дороге, во-вторых утки плохо садились на него. В-третьих, на берегах было слишком много любителей пострелять впустую. Ждешь-ждешь, пока не плюхнутся в воду с десяток крякв, как тут же со всех сторон раздаются выстрелы. Утки взлетают. Жди потом, когда сядет очередная уставшая стайка.
