Евгения Грановская - Мифы Туринской плащаницы
Раздражение Соловьева нарастало. «Какого черта этот святоша лезет в наши дела? – в который раз за вечер подумал он. – Взять бы его за шиворот и вышвырнуть из кабинета».
Однако вышвырнуть было нельзя. Дьякона Управлению МВД навязала Московская патриархия, отдел, отвечающий за связи с правоохранительными органами и Вооруженными силами. Полтора часа назад полковник Жук позвонил Соловьеву и отдал четкие распоряжения: «Дьякону не грубить. Относиться к этому как к простой формальности».
С Патриархией полагалось дружить, таковы были последние веяния. Еще какие-нибудь десять лет назад в церквях ошивались одни лишь набожные старушки. А сейчас вера в Бога стала таким же модным атрибутом, как увлечение теннисом и горными лыжами.
Капитан Соловьев щелкнул крышечкой старой дюралевой зажигалки и прикурил папиросу. По комнате пополз едкий дымок.
– Что со следами? – поинтересовался дьякон.
Соловьев нахмурился:
– Следы есть. Аж целых три. Два из них принадлежат сторожу – это мы установили точно. Принадлежность еще одного следа установить не удалось. Это оттиск ботинка. Размер соответствует размеру ботинок Кишлевского.
Дьякон посмотрел на капитана удивленно.
– Вы хотите сказать…
– Я не сумасшедший, – перебил его капитан Соловьев. – Мертвые не ходят. Возможно, когда Кишлевского вынимали из гроба, его подошва случайно коснулась рыхлой поверхности земли. Как бы то ни было, другого объяснения у меня нет.
Дьякон, задумчиво поглядывая в окно, достал сигареты и закурил.
– Отец Кишлевский был замечательным человеком и хорошим священником, – сказал он.
– Говорят, что так, – кивнул капитан Соловьев. – А еще говорят, что до того, как стать священником, он был ученым и занимался генетикой.
Дьякон повернулся, посмотрел на Соловьева твердым взглядом и сказал:
– Я бы хотел осмотреть могилу Кишлевского.
– Вы хотите, чтобы я вас сопровождал? – спросил капитан Соловьев.
– Необязательно, – ответил отец Андрей. – Возможно, кто-нибудь из ваших людей…
– Хорошо, – сказал Соловьев. – Вас будет сопровождать наш стажер – младший лейтенант Гранович. Уверен, вы сработаетесь.
3
Жил себе человек на свете. Жил и жил, а потом помер. Внезапно, без всякой причины. Казалось бы – все, конец земной жизни и земным проблемам. Но на этом неприятности не кончились. Кто-то выкопал тело человека из могилы, вынул его из гроба и куда-то унес. Кладбищенский сторож снял с трупа золотые часы, а через полчаса удавился.
«Слишком много событий для одного пасмурного мартовского дня», – думал отец Андрей, стоя в церковном сквере и закуривая сигарету.
В специальное подразделение Синодального отдела по связям с правоохранительными органами дьякон Андрей Берсенев попал шесть месяцев назад. Архиерей Филарет, духовник и прямой начальник дьякона, выразился на этот счет вполне определенно:
– Его Святейшество уверен, что ваше присутствие в отделе принесет гораздо больше пользы, чем работа в Секретариате.
Дьякон не был в этом уверен и поделился своими сомнениями с архиереем.
– Все будет хорошо, – заверил его тот. – Работа вам понравится. Кроме того, вы по-прежнему сможете читать лекции в университете.
Последний довод оказался решающим, и отец Андрей согласился. Его сразу предупредили, что заниматься ему придется довольно щекотливыми делами, не требующими огласки. Но он не думал, что первое дело будет настолько необычным.
Дьякон ворошил в уме факты из биографии Кишлевского, которая лежала у него в портфеле, стоя в церковном скверике и ожидая младшего лейтенанта Грановича, который должен был явиться с минуты на минуту.
В длинных смуглых пальцах отца Андрея дымилась сигарета. Дымок расплывался в синих сумерках, как капля чернил, упавшая в стакан с водой. По аллее сквера к дьякону приближалась стройная девушка. При взгляде на нее у дьякона в сердце засаднила тупая игла. Отец Андрей отвернулся и стал смотреть на железную ограду сквера.
Легкие шаги девушки приближались. Вот она поравнялась с дьяконом и в следующую секунду должна была пройти мимо, но вдруг остановилась.
– Прошу прощения, – услышал отец Андрей у себя за спиной.
Он обернулся. Незнакомка стояла перед ним и серьезно разглядывала его лицо. Это была невысокая девушка со светлыми, почти платиновыми волосами, тщательно зачесанными назад. Миловидное лицо, светлые глаза. На аккуратном, чуть вздернутом носике очки в модной черной оправе, какие обожают носить бизнес-леди и редакторы женских журналов. Длинное светлое пальто строгого фасона было стянуто на тонкой талии широким поясом.
– Простите, вы – дьякон Андрей Берсенев? – спросила незнакомка. Голос у нее был довольно низкий, но при этом чистый и приятного тембра.
– Да, – ответил дьякон слегка растерянно. – А вы…
– Младший лейтенант Евгения Гранович, – представилась девушка. Она окинула долговязую фигуру отца Андрея задумчивым взглядом и сказала: – Вы не похожи на дьякона.
– Вот как, – неопределенно проговорил отец Андрей. – На кого же я похож?
– На полкового врача. На вас даже пальто сидит, как офицерская шинель. Капитан Соловьев сказал, что вы хотите осмотреть могилу Кишлевского?
Дьякон склонил голову в знак согласия.
– Но оперативники там все осматривали и ничего не нашли, – возразила девушка.
– Возможно, им просто не повезло. – Отец Андрей затянулся сигаретой, выпустил облачко дыма и швырнул окурок в железную урну. – Я могу называть вас просто Женя? – осведомился он у девушки.
– Можете, – кивнула она.
– Женя, это ваше первое дело?
– Да. Я окончила юридический факультет и намереваюсь стать следователем прокуратуры.
– Но почему вы проходите практику в следственном отделе УВД, а не в прокуратуре?
– Потому что сама сюда попросилась. Я была уверена, что здесь занимаются серьезными делами.
Отец Андрей посмотрел на девушку понимающим и сочувствующим взглядом.
– Вы разочарованы? – спросил он.
Она подумала и ответила:
– Немного. По-моему, здесь все очевидно. Сторож положил глаз на золотые часы ксендза. Ночью он вырыл тело бедняги и сорвал у него с руки часы.
– Но тело священника исчезло, – возразил дьякон. – Куда оно могло деться?
– Вот это меня интересует в самую последнюю очередь, – сказала Евгения. – Кузнецов мог его выбросить. Мог продать какому-нибудь доморощенному патологоанатому. А мог скормить бродячим псам. Все три версии одинаково омерзительны. И абсолютно неинтересны.
Отцу Андрею пришлось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться.
– Мелковато для первого дела?
Евгения натянуто улыбнулась и ответила:
– Угадали.
4
На улице совсем стемнело. Дул холодный ветер. Дождя не было, но воздух, пропитанный сыростью, казался тяжелым, душным и грязным, как пропитанная водой половая тряпка. Фонари покачивались под порывами ветра, высвечивая голые ветви деревьев, заставляя тени шевелиться и метаться из стороны в сторону.
Шагая по кладбищу, Евгения старалась не смотреть по сторонам. Слишком живо все это напомнило ей одну историю пятнадцатилетней давности. Она стояла, хрипло дыша, прижав котенка к груди и чувствуя спиной холодные кирпичи стены. Стояла и смотрела на мальчишек полными ужаса глазами. Бежать ей было некуда.
– Эй, ты что? – спросил один из мальчишек, невысокий и рыжий. – Чего тебе надо?
– Не убивайте его, – попросила Женя.
– Чего-о? – Рыжий оглянулся на вожака компании, рослого, крепкого мальчишку. – Слыхал, Костолом? – хохотнул он. – «Не убивайте его». Котенка, дура, пожалела!
Однако вожак пристально и задумчиво смотрел на девочку, словно на загадочное насекомое, которому неплохо было бы оборвать лапки.
– Мы не убьем его, – сказал он вдруг.
– Не убьем? – изумился рыжий.
– Да, не убьем. Но при одном условии.
Женя прижала котенка к груди и с ужасом уставилась на мальчишек. Нужно было спросить, о каком условии они говорили, но у Жени на это не хватало духу.
– Ну? – спросил заводила. – Ты не хочешь узнать, что это за условие? Или ты уже передумала спасать котенка?
– Я… – В горле у Жени пересохло. – Я хочу… Хочу спасти.
Заводила кивнул.
– Хорошая девочка. Мама, наверное, тобой гордится. Так вот, мы не убьем котенка и разрешим тебе его унести. Но за это ты пойдешь на кладбище и проведешь там полчаса. Одна. Ты согласна?
– Я?.. – При мысли о кладбище у Жени перехватило дух. Но тут котенок жалобно мяукнул у нее на руках, и она пробормотала: – Я согласна.
5
– Что с вами? – спросил отец Андрей, тревожно посмотрев на девушку.
– Так, вспомнила кое о чем, – тихо ответила Евгения, неприязненно поглядывая по сторонам. – Не люблю кладбища.
– Я вас понимаю, – сказал дьякон. – Кладбище – территория мертвецов, и живой человек, оказавшийся здесь ночью, кажется сам себе чужеродным телом. Как овца, забредшая в волчью стаю. Но эти волки уже не укусят, уверяю вас.
