Юлия Алейникова - Ей прописали смерть

В пансионате они сидели уже третью неделю, дурея от скуки, и за это время обсуждение свадеб и женихов превратилось для подружек в привычное занятие. Катя так часто обсуждала, как бы она хотела устроить свою дальнейшую жизнь, что уже и сама начала верить, что у них с Александром Вадимовичем что-то есть, или, во всяком случае, намечается. Лена, их третья соседка по комнате, парня тоже не имела, но с удовольствием фантазировала, получая от этого не меньше удовольствия, чем остальные. Прочие участницы программы были старше девушек и тоже разбились на группы по интересам. Все вместе собирались только во время трапезы и вечером в холле посмотреть «Интернов» и какой-нибудь фильм по телику. В пансионате даже Интернета не было!

Три недели текли медленно, ужасно скучно, а потом вдруг взяли да и закончились. Как-то неожиданно, вдруг – и Катя уже стояла в холле с сумкой и ждала, когда Светка отклеится от своего Кирюхи и они вместе поедут в город. Кирилл прибыл за невестой на машине и обещал подвезти девчонок до самого дома.

Сколько ее не было дома? Всего три недели, а такое впечатление, что полгода, не меньше. Катя входила в свою квартиру новым человеком. Трепеща от предвкушения, она разделась, специально не глядя в зеркало, оставила сумку в прихожей, прошла в комнату, вдохнула наполненный солнечными пылинками воздух, какой-то неведомый на вкус, словно она вдыхала не пылинки, а частички своей новой неизвестной пока жизни, и распахнула шкаф. Закусив нижнюю губу, Катя раздвинула вешалки и вытащила болтавшийся долгие годы в шкафу летний сарафан. Она никогда в жизни не могла в него влезть, как ни старалась. Мама купила его на распродаже в крутом магазине. Взяла самый большой размер, а Катя не влезла. И вот теперь настал момент истины. Катя сбросила с себя свитер, толстую зимнюю юбку, шерстяные колготки и, боясь глубоко дышать, ступила в расстегнутый вырез ногами. Стремительное движение руки, и молния, длинная, до середины спины, легко скользнула вверх, облекая Катю в вожделенный сорок восьмой размер. Легко, свободно, почти с запасом. Визжа от восторга как молодой поросенок, она бросилась в прихожую к зеркалу и жадно впилась глазами в свое отражение.

– Ух ты! – От волнения Катина грудь вздымалась, как крутые валы на картинах Айвазовского. – Похудела!

Из всей группы Катя похудела больше всех. Все привезенные ею в пансионат шмотки ко времени отъезда болтались на ней как на вешалке, а весы утвердительно сообщали о потере целых восьми кило. Катя буквально таяла на глазах, на зависть остальным участницам. Те потеряли в среднем от двух до четырех килограммов и испытывали нешуточное разочарование. Зато Катя была на седьмом небе. Вот теперь пришло время осуществить ее давнюю заветную мечту. И Катя, не разбирая сумки, снова натянула колготки, вытащила из шкафа бесформенную трикотажную юбку на резинке, которая, по крайней мере, не сваливалась с нее, и, прихватив сумочку, рванула в центр, по магазинам. Теперь ей доступно все! Платья в обтяг, полупрозрачные блузки, мини-юбки, джинсы стрейч, все, что душе угодно! А послезавтра уже на работу! И тут Катино сердце сделало стремительный скачок, а потом, сладко заныв, заставило хозяйку затрепетать и покрыться румянцем. Что-то скажет Александр Вадимович, Саша, когда увидит ее? Фантазии были самые смелые. Вероятно, сказались свежий воздух, долгое время, проведенное в обществе Светы, и резкая перестройка организма с потерей веса.

Катя стояла на перекрестке возле метро, ожидая зеленого сигнала светофора, когда чья-то сильная рука развернула ее на девяносто градусов.

– Катька, Плотникова! Ты, что ли?

Катя, несколько очумевшая от бесконечных примерок и совершенно вымотанная беготней по магазинам, обвешанная кучей пакетов, вяло взглянула на хозяйку бодрого пронзительного голоса.

– Привет, – без энтузиазма отозвалась она, узнав свою бывшую одноклассницу Амалию Змеюкину.

– Как жизнь? Откуда идешь? Из магазинов? Купила что-нибудь? А я на работу бегу. – Катя, лет пять не видевшая Змеюкину, сперва растерялась от подобного напора, но потом, вспомнив, с кем имеет дело, расслабилась и покорно пошла через дорогу, влекомая не перестающей тарахтеть Амалией. – Я адвокатом работаю в юридической конторе. Закончила юрфак, у меня сейчас серьезное дело на руках, через десять минут встреча с клиентом, так что болтать долго не смогу. А у тебя как? Работаешь или так болтаешься? Ксюха Захарова уже бебика родила, теперь с коляской бегает. А у тебя-то как? – резко затормозила Амалия, видимо сообразив, что собеседник как-то подозрительно помалкивает. Она снова развернула Катю к себе и теперь крайне внимательно уткнулась в нее своим остреньким, конопатым носом.

– Нормально у меня, работаю бухгалтером в крупном, жутко элитном медицинском центре, – гордо заявила Катя, чтобы у Амалии не возникло поводов думать, будто Катина жизнь не удалась. – Только из отпуска вернулась, вот решила по магазинам пробежаться. – И Катя для пущей наглядности потрясла яркими пакетами.

– Где была? В Египте? – строго, как на допросе, спросила адвокат Змеюкина.

– Нет, в Ленобласти, – жестко, если не сказать хамовато, ответила Катя. Воспоминания о беспардонной манере Амалии совать нос в чужие дела, лезть ко всем со своими поучениями и советами, а также абсолютная ее уверенность в собственной правоте уже успели всплыть в Катиной памяти, и теперь она страшно жалела, что повстречалась с бывшей одноклассницей. А ведь так день хорошо прошел, и нате вам под занавес. Катя скрипнула зубами.

– В Ленобласти! – тут же оживилась Амалия. – А что так, денег нет?

– Есть.

– Тогда почему никуда не поехала? – сверлила Катю глазками-буравчиками надоедливая Амалия.

– Дела были.

– Какие? – Быстро отделаться от болезненно любопытной Змеюкиной не удавалось еще никому.

– Худела я, ясно? – И Катя для ускорения процесса вывалила Амалии все подробности своего внепланового отпуска.

– Ну ты дура! – самодовольно заявила Амалия, уперев крепкие кулачки в собственные худые ребра, которые, как казалось Кате, выпирали даже сквозь пуховик. – Жрать какую-то дрянь непроверенную! Тебя хотя бы застраховали на случай осложнений? Какие-то гарантии в договоре прописали?

– Нет у меня никакого договора, – буркнула Катя.

– Как нет? А что есть? Медкарта? Результаты обследования «до» и «после»? Соглашение о неразглашении? – заглядывала ей в глаза требовательным прокурорским взглядом Амалия.

– Ничего! Только минус восемь кило живого веса и прекрасное самочувствие! – огрызнулась Катя.

– Точно дура! И откуда только вы все такие юридически безграмотные и легкомысленные беретесь? Вот тебе моя визитка, в следующий раз, прежде чем во что-нибудь вляпаться, сперва мне позвони. Кстати, в цивилизованном обществе уважающие себя люди ни одной бумажки без консультации с собственным юристом не подписывают, – неизвестно к чему заявила Амалия. – Ну ладно, некогда мне, у меня встреча с клиентом. Я и так на тебя кучу драгоценного времени потратила. Чао, клуша бестолковая! Звони, если что! – крикнула напоследок Амалия и унеслась прочь по улице.

Всю дорогу до дома Катя вела со Змеюкиной мысленный диалог, доказывая, что она не клуша, и не глупее самой Змеюкиной, и никого она не задерживала, а та сама ей навязалась, и прочее в том же духе, и кляла себя за то, что позволила бывшей однокласснице сделать из себя дуру. А что касается участия в тестовой группе, так тут и вовсе Амалия не права. Вот она, Катя, здоровая, похудевшая и совершенно счастливая, а некоторые, которые договора заключать любят по каждому поводу, так всю жизнь и проводят в склоках, сутяжничестве и выяснении того, кто прав, кто виноват и кто кому сколько должен!

Глава 3

Всю первую половину рабочего дня Катя провела бегая по клинике, навещая подруг, демонстрируя новые формы, чем вызвала суровый выговор начальства. Наталья Георгиевна вызвала ее к себе и строго отчитала, но потом, заглянув в Катины, сияющие глупой девичьей радостью глаза, смягчилась и махнула на нее рукой, велев завтра собраться и все эти глупости из головы выкинуть. Вследствие чего Катя продолжила наносить визиты подругам, демонстрируя новое черное платье по фигуре, выгодно подчеркивающее ее неотразимые формы. После обеда, когда Катя с девчонками покидала местный буфет, ее остановил в дверях молоденький отоларинголог, недавно устроившийся на работу в их клинику и пока еще находившийся на испытательном сроке. Звали его, кажется, Дмитрий Геннадьевич. Парню было не больше двадцати семи. Был он высоким, худым, с длинными, модно подстриженными волосами, одевался стильно, даже как-то вызывающе и на Катю раньше никакого внимания не обращал и даже не здоровался. И вот теперь, отозвав ее в сторонку и глядя на барышню выразительным, вкрадчивым взглядом, вдруг взял да и пригласил ее выпить кофе после работы. Катя от неожиданности дар речи потеряла, но потом напомнила себе о своем новом, неотразимом Я и, неумело стрельнув в поклонника глазами, согласилась.