Мартин Сутер - Альмен и розовый бриллиант
– Если вы его найдете, то установите за ним слежку и сообщите нам. Тогда мы обсудим дальнейшие действия.
Монтгомери протянул ему тонкую папочку, которую все время разговора держал в руке. В ней был всего один листок, на первый взгляд похожий на автобиографию. Вверху стояло «Артем Соколов». К правому верхнему углу скрепкой было пришпилено фото худощавого человека с жиденькими зачесанными назад волосами и глубоко посаженными глазами.
Сведений об этом человеке было немного: родился в 1974 году в Екатеринбурге, рост около 190 см, вес около 85 кг, волосы русые. По начальному образованию инженер-электрик, в дальнейшем получил диплом специалиста по информатике. Работает фрилансером в качестве специалиста по компьютерным системам. Последнее место постоянного проживания: Швейцария. Адрес был также указан: Гельббургштрассе, 14, кв. 12, 8694 Шварцегг.
Альмен оторвал взгляд от листка и встретился с глазами Монтгомери. По-видимому, тот, пока вкратце излагал суть дела, внимательно следил за его реакцией.
– Как вы на нас вышли?
– Навел справки. Меня впечатлили ваши успехи. Особенно в деле о чаше со стрекозами. Полиция десять лет безуспешно ее разыскивала, а вашему бюро потребовалось совсем немного времени. Снимаю шляпу.
Альмен внимательно вслушивался в слова собеседника, пытаясь найти в них намек на иронию, но пришел к выводу, что тот говорит искренне.
– И еще нам понравилось, что вы мелкая фирма, где руководитель сам участвует в работе. Да и ваша деятельность на международном уровне не может не внушать уважения.
Альмен и тут не уловил намека на иронию.
– И все же положа руку на сердце…
Альмен на секунду оторвался от папочки, куда от скромности уткнулся, пока выслушивал дифирамбы в свой адрес.
– Это задача не кажется вам выполнимой? Сейчас самое время честно мне в этом признаться. Потом вы уже не сможете выйти из дела. Last exit.
Ну как человек, проживший большую часть жизни на пределе своих возможностей, может трезво оценить, когда какая-нибудь задача станет для него невыполнимой? Альмен лишь ухмыльнулся:
– Благодарю за предоставленный шанс.
После чего взял свой листок и застенографировал содержание беседы в строгом порядке.
В свое время в амплуа вечного студента, кочуя из одного университета в другой, он прошел курс стенографии по системе Штольце-Шрея. Не столько потому, что эти навыки обещали в будущем непосредственную пользу, сколько ради того, чтобы вызвать уважение у сокурсников и у собственного отца. Надо сказать, что обычно такие вещи худо-бедно ему удавались.
Навыки стенографирования со временем не утратились. Постепенно дополняя систему собственными знаками, он превратил ее в одному ему понятную тайнопись. И любил ее как все таинственное.
Похоже, что она произвела впечатление и на Монтгомери. В какой-то момент Альмен поднял глаза и увидел, что тот впервые следил не за его лицом, а за тем, что он пишет на бумаге.
– Каковы ваши условия? – спросил он.
Насколько важна была для Альмена финансовая сторона работы, настолько же он не любил об этом говорить. Он протянул гостю список самых важных пунктов соглашения. Перечень Альмен приготовил не для того, чтобы намекнуть на несущественность вопроса. Он встал, подошел к столу, сделав вид, будто ищет что-то среди других документов, и наконец вернулся с двумя листками, озаглавленными «Fee Agreement»[4].
Почасовой гонорар лежал в пределах от восьмидесяти до ста пятидесяти, в зависимости от квалификации сотрудника и сложности текущей задачи. К примеру, розыск и слежка оценивались дороже, чем обычное наблюдение. К этим расценкам добавлялись накладные расходы и в отдельных случаях премии за успешное выполнение конкретной задачи в размере либо десяти процентов от общей суммы, либо – если стоимость вновь приобретенного предмета окажется выше – десяти процентов от этой стоимости. В какой валюте должна производиться оплата – франках, фунтах, евро или долларах, – будет зависеть от страны, где фирме придется работать.
Альмен протянул соглашение о гонораре Монтгомери. Тот быстро пробежал текст глазами и положил бумаги на клубный столик.
– А как вы собираетесь подсчитывать?
По этому пункту они с Карлосом достигли гибкого соглашения. В зависимости от того, как поведет себя клиент, «Альмен Интернэшнл» будет либо подсчитывать уже оказанные услуги, либо выставлять счета а-конто. Судя по реакции Монтгомери, ему больше пришелся по душе второй вариант.
– Мы включим задаток в счет, а потом погасим остаток – в вашу или в нашу пользу – по окончании сотрудничества.
– На какую сумму задатка мы можем рассчитывать?
– Двадцать тысяч. В вашем случае в фунтах.
Монтгомери выудил из кейса конверт и придвинул к другой стороне столика, где сидел Альмен.
– Здесь десять. Вы согласны?
Альмен принял сумму к сведению, но не сказал ни слова. К конверту он не притронулся, как будто речь шла о сущем пустяке, и тот остался на том же месте, куда его придвинул Монтгомери.
– Остается еще поощрительная премия за успешное выполнение работы. В нашем случае мы могли бы ориентироваться приблизительно на десять процентов.
Монтгомери молча отвинчивал колпачок авторучки.
– Думаю, в виде исключения мы могли бы сойтись на восьми процентах, – продолжил Альмен.
– На четырех, – поправил Монтгомери. На обоих экземплярах он зачеркнул цифру «десять» и рядом написал «четыре», поставил дату, подпись и передал договор Альмену. Альмен поставил свою подпись и один экземпляр вложил в конверт с деньгами.
Проводив гостя, Альмен подошел к окну и стал смотреть на улицу. Вот из здания вышел Монтгомери и быстро переговорил с кем-то по мобильному. Не прошло и минуты, как у бордюра остановился черный «Рендж Ровер». С пассажирского места выскочил человек, уступая его Монтгомери, и аккуратно закрыл за ним дверцу. Альмен подождал, пока автомобиль не нашел лазейку в непрерывном потоке машин, решительно не пересек улицу и не исчез из виду в парке. Мужчина же нес на плече черную спортивную сумку.
После этого Альмен сделал три вещи, которые ни за что не стал бы делать, если бы встреча прошла не столь удачно: прогулялся пешком до «Уилтон Армз», своего любимого паба в Найтсбридже, и выпил два наполненных до краев полупинтовых стакана восхитительного чуть теплого беспенного биттера. Нанес неожиданный визит своему портному на Сэвил-роуд и заказал костюм-тройку из чудесного донегаля. И попросил поменять свой полулюкс в отеле «Кларидж» на номер повышенной комфортности.
На следующее утро он вызвал такси до аэропорта. У отеля ему попался на глаза человек с черной спортивной сумкой через плечо, который фотографировал подъездную дорогу к главному входу.
2
Карлос встретил Альмена в синем фартуке, который надевал, когда чистил обувь. Взяв у него багаж и плащ, он последовал за Альменом в стеклянную библиотеку.
В этот летний послеобеденный час он опустил выцветшие оранжевые рулонные жалюзи, которые закрывали окна на крыше. Когда-то они оберегали от прямого солнечного света растения, а теперь их место заняли книги. На всякий случай он задернул еще и гардины. Полоски солнечного света, там-сям яркими лучами прорывавшиеся сквозь неплотно прикрытые места, придавали обширному помещению оттенок театральности.
Табурет при рояле был выдвинут, будто ждал приезда хозяина, вокруг валялась большая часть обуви Альмена. По большому счету, она и не нуждалась в чистке.
Альмен присел и поставил ногу на черный лакированный ящик для чистки обуви. Карлос принялся работать щетками. Вопросов он не задавал, ждал, когда Альмен сам все расскажет.
– Карлос, «Allmen International Inquiries» выходит на международный уровень.
– No me diga?[5] – ответил тот. Достал из ящика мягкую тряпочку и капнул на ботинок какой-то жидкости из маленькой пластиковой бутылочки. Он никогда не говорил, что в ней, а Альмен никогда не спрашивал. И ничуть бы не удивился, узнав, что в бутылочке простая вода.
Альмен рассказал ему о розовом бриллианте ценой в сорок пять миллионов и о премии в миллион восемьсот тысяч, на которую они могли рассчитывать в случае успеха.
Карлос выслушал это безмолвно. Только постучал пальцем по носку ботинка, сигнализируя, что Альмену пора сменить ногу, и пробормотал «por favor»[6], как делал всегда, когда хотел, чтобы клиент надел новую пару.
Блестящие, точно зеркало, туфли шеренгой выстроились на ковре, Альмен был близок к концу рассказа, а Карлось все еще не произнес ни слова по делу.
– Que pasa, Carlos?[7] Почему ты молчишь? – не выдержал Альмен.
Карлос перешел к укладыванию обуви в корзину для белья, чтобы потом аккуратно расставить в шкафу. Наконец он нарушил молчание:
– Это слишком трудное дело для «Allmen International», дон Джон. Мы должны отказаться.
