Роберт Пайк - Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…
— За ними следят?
— Я поставил полицейских напротив их домов. Позже я попрошу помощи в центре.
— Судьей в этом деле был старина Кейль, не так ли? — спросил Стентон.
— Да, а прокурором — Кирквуд. Рой Кирквуд.
— Ну, это смешно, — сказал Стентон.
— Что же в этом смешного?
— В будущем месяце на выборах они будут соперниками. Вы что, не читаете газет? Они друг другу наговорили массу неприятных вещей.
— Честное слово, — сказал Кленси, — в этом деле они в одной упряжке.
— А за ними тоже следят, лейтенант? — спросил Капровский, внимательно глядя на Кленси.
— Но…
Капровский дипломатично перевел беседу на другую тему.
— Я отлично помню дело Серверы, — сказал он, поднял глаза к потолку, чуть не упал и поставил, наконец, свой стул прямо.
— Я слышал, что старина Кейль с тех пор высоко поднялся. Он составил себе состояние. Я не понимаю, почему он до сих пор держится за место судьи.
— Из честолюбия, — сказал Стентон. Он с завистью покачал головой. — Если бы у меня были его связи…
— И что бы вы с ними сделали? — усмехнулся Кленси. — Вы купили бы себе урановые шахты? Акции на восемь центов?
— Если они стоят не дороже, я, может быть, купил бы даже две, — парировал Стентон.
— Если я хорошо помню, то этот Кейль довольно твердолобый дурак, — продолжал Капровский, который демонстративно возвращался к воспоминаниям, связанным с судьей Кейлем.
— Может быть. Но Сервера был неправ, угрожая ему. От пяти до десяти лет за его преступление — это одно удовольствие. Если бы судьей был я, я бы осудил его пожизненно. Ему просто повезло, что парень, которого он сбил, выжил.
— Можно сказать, что ему опять везет, так как детективы, разыскивающие его, болтливы как сороки, — сухо сказал Кленси. — А что если вам приняться за работу?
— Согласны, лейтенант, — мрачно ответил Капровский. Он шумно поднялся. — Работать будем вместе или врозь?
Кленси нахмурился и машинально взглянул на часы.
— Даже если ему удалось прорваться через засаду, Сервера не может еще быть здесь, конечно, если он только направился именно сюда, в чем я сильно сомневаюсь. Значит, по крайней мере в данный момент, вам нет необходимости работать вместе. У нас мало времени и людей. Кап, вы будете следить за девушкой, адрес ее вы отлично знаете. У вас есть фотография Серверы?
— Ее получил каждый работник розыска в городе. Разве только в тюрьме он сильно похудел, что весьма вероятно при тюремном питании. Я доложу вам.
— Благодарю. И запомните, что три года тюрьмы и в самом деле могут изменить человека. Я никогда не понимал, почему заключенных не фотографируют каждый год.
— В принципе, они ведь там находятся совсем не для того, чтобы бежать, — сказал Стентон.
— Совершенно верно, Стен. Вам необходимо зайти к его матери. Вы оба прекрасно знаете, о чем вам надо будет спросить. Что писал он в письмах и говорил во время свиданий? Все, что может нам помочь найти его. По-видимому, они не очень-то тепло примут вас.
— Мы и не сомневаемся в этом, — сказал Стентон, тоже поднимаясь со стула. Он с грустью посмотрел на дождь за окном. — Эти подонки уж не могли совершить побег в хорошую погоду!
— Э, нет! — сказал Кленси. — Да, еще одна деталь: в Оссининге — полицейский, который может умереть. Ответственны за это Блаунт и Сервера. Для них это может означать электрический стул. Так что не очень-то рискуйте!
— А кто же на самом деле этот Блаунт?
— Он из Олбани. Предполагают, что он направится именно туда, но полной уверенности в этом нет. Его фотография тоже имеется. Может быть, он останется с Серверой, но я бы этому удивился. Во всяком случае, я повторяю вам: никакого бесполезного риска, ни с одним, ни с другим. Понятно?
— Понятно. И мы согласны с вами, лейтенант.
Они говорили почти одновременно и так же одновременно и шумно вышли из бюро. Кленси снял телефонную трубку.
— Сержант, — сказал он. — Я хотел бы поговорить с директором Синг-Синга. Соедините меня с ним. Я жду.
— Слушаю, лейтенант!
Ветер выл, он вбивал дождь в стекла окон. «Может быть, это как раз удача, — подумал Кленси. — Может быть, этот дождь смоет все эти бараки, всю эту грязь, отбросы, весь этот город и оставит только голую землю, где раньше так мирно жили индейцы!» Он услышал голос дежурного. Затем вмешался сержант.
— Директора нет в кабинете, — сказал сержант. — У телефона — главный охранник. Хотите с ним поговорить?
— Да, сержант, переведите на меня. Алло!
— Алло! — ответил незнакомый голос.
— Говорит лейтенант Кленси из 52-го комиссариата.
— Лейтенант?
Голос был высокий, пронзительный и какой-то неуверенный.
— Лейтенант Кленси из 52-го комиссариата, — повторил Кленси. — Я вел дело Серверы и отправил его к вам. Теперь мне поручено заняться его побегом. У вас есть какие-нибудь новости?
Голос стал подозрительным.
— Вы говорите, что вы лейтенант из полиции?
— Послушайте, — со вздохом сказал Кленси, — номер телефона комиссариата: Мюрей Хилл 9–65–00. Позвоните мне сами. Или скажите, чтобы мне позвонил директор. Пусть позвонит лейтенанту Кленси.
— Извините, лейтенант. Директора сейчас нет, у нас были журналисты, фотографы… настоящий сумасшедший дом. Что вы хотите узнать?
— Известно ли вам что-нибудь новое о Сервере и Блаунте?
— Нет, пока ничего. Я…
Тип остановился, как будто он вдруг понял, что сказал все.
— Как чувствует себя Маркус?
— Он жив, но в сознание еще не приходил.
— А полицейский из Оссининга?
— У нас об этом пока нет сообщений.
— Хорошо. Я хочу приехать, чтобы поговорить лично с вашим директором. Я заеду завтра в течение дня. Он будет на месте?
— Да.
— Прекрасно. Я постараюсь быть у вас утром Если я не смогу приехать почему-либо, то позвоню, Спасибо вам за информацию.
Кленси положил трубку и откинулся в кресле. Секунду он раздумывал, потом встал, взял шляпу, плащ и вышел. Дежурный сержант поднял глаза.
— Сержант, разыщите судью Кейля. Он может быть в суде или у себя дома. Скажите ему, что я вечером зайду к нему, в восемь или в половине девятого. Если это будет для него неудобно или вы его не найдете, позвоните мне на Центр-стрит. Я буду у инспектора Клайтона.
— Хорошо, лейтенант.
— Впрочем, нет. Звонить мне бесполезно. Я скоро вернусь.
— Хорошо, лейтенант.
Кленси надел плащ, толкнул тяжелую дверь комиссариата и нырнул под дождь. Добрый, тяжелый и какой-то обволакивающий дождь.
Вторник, 16 часов 45 минут
Кленси вошел в главный штаб на Центр-стрит. Он снял шляпу и стряхнул с нее воду. Затем с безразличным видом прошел через холл прямо в кабинет инспектора Клайтона. Последний при стуке открывающейся двери поднял глаза и, узнав Кленси, изобразил улыбку.
— Здравствуйте, лейтенант. Я полагаю, что капитан Вайс полностью проинструктировал вас?
— Да, сэр. — Кленси искал место, куда бы положить свою промокшую шляпу. Потом решил, что вежливее будет держать ее в руках, и присел на край кресла. — Мне нужна помощь, инспектор.
— Ну конечно, лейтенант. Я ждал этого и готов помочь вам. Что я могу для вас сделать?
— Я хотел бы, чтобы мне разрешили прослушивание некоторых телефонов.
— Каких именно?
— Матери Серверы и Эрнандес, его девушки. Если он захочет увидеться с ними в Нью-Йорке, то, разумеется, сначала позвонит им. Я даже думаю, что он назначит им где-нибудь свидание вместо того, чтобы прямо прийти к ним домой.
— Это возможно, — сказал Клайтон. — Разумеется, он может заподозрить и то, что их телефоны прослушиваются, и отправить им просто послание. Во всяком случае, если найдет человека, на которого сможет положиться. Ну хорошо, я согласен попробовать. — Он написал на листке Несколько слов. — Я могу подключиться, к этим телефонам и сделать запись разговоров, но у меня сейчас не хватает людей, и вообще — нельзя же без перерыва наблюдать за телефонами. Идет?
— Да. Вы сможете послать запись в 52-й… и… Нет, я сам хочу их сделать. Где будут поставлены аппараты?
— Скорее всего, в подвале их дома или в комнате консьержки. Я скажу техникам, чтобы они вызвали 52-й и все вам доложили. Что более срочно? Мать или подружка?
— Разумеется, подружка.
— А почему «разумеется»?
— Этот тип три года провел в тюрьме. Если он и позвонит кому в первую очередь, то только своей девчонке. — Кленси покачал головой. — Хотя это в некотором роде даже смешно. Ведь это она его выдала. Только он этого не знает.
— Я тоже этого не знал.
— Этого никто не знает, или почти никто. — Кленси поднял руку. — О, она не хотела доставить ему неприятности. Она его по-настоящему любит, во всяком случае тогда любила. Но она знала, что их ждет, его и его банду. В тот вечер он вез ее на машине, и когда он ей сказал, что машина ворованная, она ничего не захотела знать: заставила его остановить машину, вышла из нее и пришла ко мне. Она хотела, чтобы его арестовали прежде, чем он наделает непоправимых глупостей. К несчастью, такую глупость предотвратить не удалось, и он ее совершил час спустя, сбив парня и скрывшись.
