Галина Романова - Игры в личную жизнь
А вместо этого я подхватила сына под руку и поволокла его в кухню.
– Славка, ты себе не представляешь, что произошло! Звонила тетя Соня...
Быстро и кратко я рассказала о звонке, не забывая подливать ему крепкого чая в его любимую поллитровую кружку. Блюдце со сгущенным молоком, глубокая тарелка с блинчиками. Все было выставлено на стол в рекордно короткое время. Я села напротив, поставила локти на стол и на прежнем душевном подъеме поинтересовалась:
– Ну и как тебе новость?
– Классно, мать! – с набитым ртом пробубнил Славка, опять старательно не глядя на меня. – И на сколько же приблизительно тянет это все?
– Вот чего не знаю, того не знаю. Но не меньше двух миллионов рублей, так думаю. Одна квартира чего стоит!
– А дом? Он что собой представляет?
– Слава, имей совесть! Я была там еще подростком, а мне сейчас уже тридцать восемь! Знаю, что Таисия туда вбухивала средства, но сколько и на что, не имею представления. Раньше это было шикарное строение, с колоннами и балконом. Но время, сам понимаешь, способно разрушить все. Поедем и посмотрим. Вот сдашь сессию, я возьму отпуск, и поедем.
Он даже поперхнулся от неожиданности. Завращал глазами, закашлялся, багровея лицом. Схватил кружку с чаем, выпил, обжегся. Не стесняясь в выражениях, выругался. И только потом виновато изрек:
– Мать, я не могу.
– Славик, как это не можешь? Я что, одна буду все продавать?! Ладно, квартира с гаражом, это еще куда ни шло. Все в городе. А дача? А дом? Мне что же, одной мотаться по бездорожью, в глуши? Я боюсь, в конце концов! А вдруг меня убьют? Шутка ли, такие деньги!
– Мать, прекрати! – фальцетом прокричал Славка и, осекшись, замолчал.
На него стало больно смотреть. Мой любимый и единственный ребенок в мгновение ока сделался абсолютно несчастным. Широкие крепкие плечи поникли. Глаза часто заморгали. Казалось, еще минута – и он расплачется. Блюдо с блинчиками было отодвинуто на середину стола, а его место заняли Славкины крепко стиснутые пальцы.
Вот тут во мне что-то зашевелилось. Не сразу, конечно, но какое-то смутное подозрение начало проклевываться. Внимательно, слишком внимательно я обежала взглядом всего его от пяток до макушки, пытаясь распознать в нем нечто, способное в одночасье перечеркнуть всю мою жизнь. Но ничего не обнаружила. Ни последствий дикого похмелья, ни отметин от шприца наркомана, никаких видимых глазу следов, оставленных жадными губами шлюхи. Не обнаружилось ровным счетом ничего, указывающего на то, что мой сын в беде и пора бить настоящую тревогу и поднимать всех по команде. И мое внутреннее беспокойство мгновенно улеглось, вновь уступив место недавнему ликованию.
– Славунь, ну ладно тебе, так расстраиваться, – вытянув руку, я поймала прядь его волос и шутливо потянула за нее. – Не сможешь, значит, не сможешь. Что-нибудь придумаем. В конце концов, у меня есть тетя Соня, а она целой мотострелковой дивизии стоит.
– А ты не обидишься на меня, мать? – Славка виновато шмыгнул носом, сразу превратившись из девятнадцатилетнего юноши в десятилетнего подростка. – Я ведь и правда не могу. Просили помочь в институте, так что...
Посмела бы я обидеться, когда родные глаза смотрят на тебя с такой мольбой! Все что хочешь простишь и забудешь.
– Ладно, сынок, прорвемся! Это все же не огород копать. Хлопоты более чем приятные. Ты представляешь, что можно будет накупить?!
Вот тут пришла пора нам с ним отрываться по полной программе! О чем мы с ним только не мечтали.
Машина... Джип огромных размеров! Не новый, конечно, упаси господь от таких растрат. Но достаточно свеженький и непременно малинового цвета.
– Мать, а почему малинового-то? – хохотал надо мной Славка, когда я с горящими глазами носилась по квартире с исписанным листом бумаги в руках. – Как пожарная машина, ей-богу.
– Ты ничего не понимаешь! Малиновый, и непременно металлик! Это так... так...
– Возбуждает? – ввернуло мое коварное чадо и снова расхохоталось. – Молодая красивая женщина за рулем джипа, да еще малинового, – все мужики тогда твои, мать!
– Скажешь тоже, – отмахнулась я, но сердце приятно екнуло от подобной перспективы. Не насчет мужиков, конечно, а относительно себя самой за рулем такой крутой тачки. – Потом ремонт забабахаем. Непременно евро! Мебель всю поменяем. И съездим куда-нибудь. Обязательно съездим! Мы с тобой тысячу лет никуда не выезжали. Слушай, а может, нам переехать в Таискину квартиру? Город все-таки много больше нашего...
Славка лишь отрицательно качнул головой, отсекая все возможные пути к дискутированию. И опять меня не насторожила подобная категоричность, а ведь должна была бы! Еще как была должна...
Это была моя первая ошибка. Потом последовали вторая и третья, но об этом чуть позже. Сейчас же я, благополучно проморгав тревожные сигналы подсознания, засобиралась в отпуск.
Глава 2
Мой шеф долго чертыхался и кивал в сторону огромной кипы техдокументации, пытаясь призвать меня к сознательности. Но моя твердость была непоколебима.
– Нет, Виктор Михайлович, как хочешь, но я ухожу. Третий год без отпуска, совесть имей!
Про то, что регулярно за прошедшие годы брала компенсацию, я благополучно позабыла. Но он, оказывается, не забыл...
– Так ты же сама всякий раз отказывалась! – вполне небезосновательно возмутился шеф, обиженно затеребил узел галстука и плаксиво пробормотал: – Полугодовой отчет на носу, а ты нас бросаешь. Хоть бы еще месячишко-другой потерпела.
– Ага, а через этот самый месячишко девятимесячный отчет будет на носу, потом годовой, следом пояснительную записку нужно будет готовить, а там и ежегодная налоговая проверка, и так далее и тому подобное! Виктор Михайлович, не обижайся. На сей раз отгуляю все от звонка до звонка. А если не хватит, то еще и за свой счет прихвачу.
Шеф озадачился не на шутку. Мгновение сидел, все так же ухватившись за узел галстука. Потом откинулся на высокую спинку кожаного кресла. Подозрительно прищурил рыжие кошачьи глазищи и с вполне понятным мне нажимом протянул:
– Та-ак! Что я пропустил в этой жизни, Сашок? Что-то такое, о чем мне, видимо, знать не надобно? Что произошло? Никак ты замуж собралась?!
– Может, собралась, а может, и нет, – решила я немного поддразнить его. – А разве это может сказаться на росте производительности нашего предприятия? Думаю, что нет...
Шеф насупленно молчал, сверля меня глазами. Подобная новость явно была ему неприятна. Ему так было удобно все эти годы иметь под рукой любовницу. Не приходилось особенно напрягаться и отвлекаться от семьи и работы, занимаясь ее поисками. А тут, стоило лишь вытянуть руку и щелкнуть пальцами, и она тут же усаживалась на заднее сиденье его шикарного «Вольво» и ехала туда, куда нужно.
В какой-то момент мне показалось, что я уже никогда не разорву эту связь. А сейчас настал как раз тот самый момент, когда нужно все это закончить. На этой самой невыговоренной и загадочной волне. Иначе все будет продолжаться вечно! Наш вялотекущий роман и так уже имел десятилетний стаж. С ежемесячными периодически случающимися встречами на каких-нибудь пустующих квартирах. С дежурными прощальными поцелуями и его вопросами: всем ли я была довольна.
– Все! – Я оправила на коленях юбку и решительно поднялась. – Подписывай заявление, я ухожу...
Он точно хотел добавить что-то колкое, подписывая заявление, но потом передумал и лишь беззвучно шевельнул губами. Губами, которые целовали меня время от времени, жадно крадя мою нерастраченную нежность. И мне ведь не было с ним плохо, черт возьми! Пусть не так, чтобы уж очень и хорошо, но плохо точно не было.
– Спасибо тебе, Вить, – пробормотала я негромко, вытаскивая из-под его руки подписанное заявление на отпуск.
Он сразу понял, о чем я. Он всегда понимал меня, иначе мы бы не пробыли так долго вместе. Понял и потеплел. Глаза перестали быть колючими и злыми, в них разлился рыжий мед, и заискрился, и заиграл...
– Прекрати немедленно! – угрожающе протянула я, зная, что может последовать за такими метаморфозами. – Я ухожу!
– Сашок, но не навсегда же! – хохотнул Виктор и, сильно перегнувшись через стол, успел поймать меня за подол юбки. – Ты же вернешься из отпуска. И замуж ты наверняка не собираешься. Ну, устала ты, я понимаю, что устала. Мне давно, дураку, нужно было свозить тебя куда-нибудь. Ты оставь на всякий случай пяток деньков, а? Его рука легла мне на колено и заскользила по бедру все выше и выше.
– Витя-а... – Ругать его было бесполезно, ударить по руке я его тоже не могла, не те у нас были отношения, оставалось только умолять. – Я прошу тебя! Не нужно!
– Ну, хорошо, хорошо, сейчас уйдешь, – примирительно промурлыкал он, движение руки вверх по ноге прекратилось, зато вторая его рука по-хозяйски обвила меня за талию и требовательно привлекла к себе. – Ты только обнадежь меня, Сашок! Не делай мне так больно, Сашок. Только не уходи вот так...
