Лариса Соболева - Ночи с Камелией
– Это смешно? – обиделась София.
– Нет, что ты! Правильно рассуждала: почерк один.
– Не издевайся. Мне интересно, почему преступники избирают один способ убийства, а не разные?
– Что попало в руки, тем и убивают.
– Попало в руки – когда спонтанно, на бытовой почве, – возразила София. – А если двух человек находят в разных местах, но убиты они одинаково, то это спланированное преступление, я права?
– На сто процентов. Смотри, где остановить.
– Еще чуть-чуть… – отвлеклась София от убийц. – Стоп! Уф, как не хочется идти на пьянку.
– Не ходи, – дал он разумный совет.
– Не могу. – На этот раз вздох оказался протяжнее, следовательно, тяжелее, чем когда речь шла о застое в творчестве. София не выходила, он не глушил мотор и не выгонял – умеет быть вежливым. – Артем, можно я посмотрю, как вы будете искать убийц?
– Посторонним вход воспрещен, – пошутил он.
– Это я посторонняя?! – возмутилась София. – Значит, когда маньяка на меня ловили, я не была посторонней, а сейчас… Где, скажи на милость, мне набраться опыта и знаний, чтобы правдоподобно написать детективную историю?
– Ты ж про девятнадцатый век пишешь, там все было иначе, чем у нас.
– Принцип все равно один. Ну, пусть мне твой начальник выпишет удостоверение… м-м-м… внештатного сотрудника.
– Иди к нему и выбивай себе удостоверение.
– И пойду. Думаешь, легко от меня отделаешься?
– Что ты, София, я мечтаю видеть тебя каждый день, особенно на работе.
– Иронизируешь? – фыркнула она. – Два похожих убийства – это не бытовое преступление, не уличные разборки, в них есть интригующая нота.
– Ты выдаешь желаемое за действительное, а на самом деле таких убийств в каждом городе полно.
– Это с твоей точки зрения, а мне интересен процесс поисков.
– Мы можем год искать и не найти.
– С тобой трудно спорить, – заметила она. – Все, я пошла на пьянку, а завтра, вот увидишь, решу проблему в свою пользу.
София вышла из авто и побежала к воротам, нажав кнопку звонка, вспомнила, что забыла в машине перчатки, но Артем уже уехал.
Застолье было в разгаре, все светились беззаботностью, впрочем, люди здесь собрались успешные, которых не беспокоил завтрашний день. Разговоры завертелись вокруг Софии, вернее, вокруг ее нового занятия – писательства. Всех жутко интересовало: с чего это вдруг она взялась за перо, то есть за клавиатуру компьютера. Что тут ответить? Только правду, а она прозаичная:
– Папа идею подкинул.
– Что пишем? – осведомился Бурлак, большой начальник.
– Чтиво, – скромно ответила София, бросив немой укор Борьке: обещал же не трепаться! А он, плюя на бунт в ее глазах, дополнил:
– Она пишет про бабушку, которая жила в девятнадцатом веке и раскрывала стра-ашные преступления.
Нет, Боря не горд за жену, его фраза насквозь пропитана сарказмом.
– А бабушка была следователем и работала в прокуратуре? – проявила полную некомпетентность в вопросах истории Мила, жена Бурлака.
– Нет, она была графиней, – протянул Борька, словно бабушка работала прачкой, а жена выдает ее за аристократку. София начинала злиться.
– Сейчас послушаешь, у всех родственники то графы, то князья, – с безотносительным смешком сказала хозяйка дома Камилла. – А куда делся пролетариат, осчастлививший мир революцией? Кого же тогда истребляли?
– Ну, не повезло мне с родственниками, не отказываться же от них, – развела руками София. – Из пролетариев прижился в нашей семье один Борис.
К счастью, муж увлекся беседой с соседкой по столу, иначе его развезло бы на часовую лекцию о происхождении, которым он гордился, – дед был рабочим, отец – партийным работником. Но тему продолжили другие, наперебой рассказывая о своих предках. София часто думала, что в последнее время большинство людей буквально заболело генеалогией. Конечно, человек должен знать свои корни, это не дает ему снизить личную планку до обывательского уровня, делает ответственным за поступки и, если угодно, помогает не упасть в грязь лицом в тяжелых ситуациях. Но разговоры свелись к примитивному хвастовству: мол, и мы не лаптем щи хлебали; слава богу, хоть литературу отставили.
Мужчины вышли покурить во двор, женщины отправились на кухню – тоже покурить под чашку кофе. Некурящая София последовала в дамский кружок. Зря это сделала, Камилла, закурив тонкую сигарету, спросила:
– Книга вышла?
– Вышла, но я ее не получила, – ответила София.
– И много денег платят за книжки?
– Мало.
– Зачем же тогда писать? – рассмеялась Камилла.
– Отстань от нее, не все измеряется деньгами, – подала голос Дина. – Соня молодец, младше нас всех, но утерла нам нос. Книга не где-нибудь вышла, а в Москве. Уже это достойно уважения и восхищения, но никак не насмешек.
В тоне Дины не слышалось раздражения, но оно чувствовалось, и лицо выдавало внутренний разлад. София озадачилась: что это с ней, чем обусловлен протест? Дина – юрист, держать марку непробиваемой леди умеет, в споры не вступает никогда, ей разборок в судах хватает.
– Бог с тобой, – заворковала Камилла. – Я рада за нее. Кстати, Соня, почему ты так задержалась? Самое интересное пропустила.
– Труп встретился по дороге, – ответила она.
– Труп? – рассмеялась Камилла, она очень смешливая, но смеется натянуто, неискренно. – Откуда он взялся?
– Просто лежал, убили мужчину. А мой знакомый работает в уголовном розыске, позволил на него посмотреть.
– Бедная, – снова засмеялась Камилла. – Тяжелую стезю ты избрала: смотреть на убитые трупы, думаю, противно.
– Одним козлом меньше стало, – гася сигарету, безжалостно сказала Дина и встала. – Я бы с удовольствием вышла ночью на дорогу отстреливать мужиков.
Она ушла, София подняла брови:
– Что с ней?
– Хм! – игриво опустила ресницы Мила. – Застукала Лелика с бабой. Подумаешь, трагедия! Они все одинаковые, стоит им чуть-чуть подняться и послушать хруст купюр в кармане, сразу бегут за удовольствием на стороне. Нам остается идти по их стопам и щедро дарить им рога. Ради этого не грех и на панель выйти. Должна заметить, что любовь красит даже дурнушек, а в нашем возрасте – тебя, Соня, я не имею в виду – это путь к омоложению.
Муж, конечно, не пьяница, но набрался прилично. София все равно потянула его домой. Когда Боря под большой мухой, его нескончаемо несет на подвиги. Он решил, что в норме, и уселся за руль, раз уж жена настаивала на отъезде. Начались уговоры: да останьтесь, куда ехать в этом состоянии, вас никто не гонит. София была непреклонна: мол, есть элементарный выход – вызвать такси. На чем она и настаивала. Да куда там! Ни один осел не сравнится с упрямством Бори, а она в такие моменты сатанела, только врожденное чувство равновесия, сглаживающее острые углы в отношениях, не позволяло перевести спор в конфликт.
– Скорость десять километров в час, – поставила она условие, садясь рядом с упрямцем, про себя же решила поступить на курсы вождения. – Если тебя остановят, ты лишишься прав на веки вечные.
– На меня ни одна полосатая палка не поднимется, – пробубнил он, заводя мотор. – Я же купил номера.
– Поэтому аварий и полно – покупают права, номера…
– Не зуди, а то не поеду.
– Можешь остаться, я на такси домой вернусь.
– Домой или еще куда заедешь? Кто, кто тебя подвозил? (Борис не допрашивал, а цеплялся). Этот… который от маньяка сторожил?
– Допустим, он.
– А не допустим?
– Боря, снизь скорость. А не допустим – не он.
Живя с Борькой, София научилась говорить так, что не поймешь, где правда, а где ложь. Муж обычно выбирал ложь, она почему-то ему была ближе к сердцу. Но если раньше София физически ощущала груз лжи, то теперь охотно и без нравственных мучений выдавала мужу очередную порцию вранья.
– Где пропадала так долго? – доставал ее Борис. – Тебя ждали, а ты приехала через полдня…
– Через два часа, – внесла уточнение София. – Борь, тот, кто ревнует, неверен сам, потому что судит по себе.
– Не понял?
– Завтра объясню.
С горем пополам добрались. София долго не могла заснуть – мысли бродили вокруг сюжетов, которые она почерпнула из писем бабушки, но ни один из них не годился на второй роман.
Выспаться не удалось: муж разбудил, требуя завтрак. Конечно, у него есть руки, соорудить бутерброд он в состоянии, но Боря не привык возиться на кухне, к тому же любит завтракать в компании. София разогрела мясо, затем уселась напротив, подперла щеку кулаком и дремала.
– Зачем мне жена, которая спит на ходу? – сквозь дрему долетел до нее обиженный голос мужа.
