Георгий Персиков - Дело о Золотом сердце
Вот и амазонки хотели мирным путем получить частичку благословения – в последнее время племя стало болеть и вырождаться, похищенные мужчины давали плохой приплод. Отказ первой красавице чибча-муисков оскорбил племя донельзя. И ее мать, грозная Матушка-Скала, вместе с самым опытными воительницами решили на совете – раз нельзя заполучить Золотое сердце по-хорошему, отнимем его силой. Глупые карихона еще не раз покаются за свой неправильный выбор.
Разведчицы прокрадутся вдоль берега реки. Их задача – внезапный и бесшумный бросок на часовых, наблюдающих за желтыми водами могучего потока. После этого вверх по течению должны будут подняться тяжелые боевые пироги со штурмовым отрядом, ведомым неустрашимой Патобчи. Неожиданная атака в разгар празднества сулит успех. Перепившиеся речники и болотники, еще не ставшие настоящими союзниками, с высокой долей вероятности сочтут происходящее вероломством друг друга.
– Тупые мужики, они так и не успеют сообразить, кто именно их поубивал. А жаль! – презрительно подытожила военный совет Матушка-Скала.
Тогда-то и попросилась Баниика-Мошка, отвергнутая невеста, возглавить вылазку разведчиц.
– Мать, я должна проложить дорогу для воинов. Никто не издаст ни звука, никто не уцелеет! – Получив одобрительный кивок родительницы, дочь добавила: – Ты заберешь Золотое сердце, а мне оставь сердце Шиботки – я сама его вырежу и съем сырым!
Она сжимала в руках кинжал из сварции – железного дерева, представляя, как будет кромсать тело речника, избравшего другую. Упоение предстоящей местью было сладостным. Хотя девушка не ела уже вторые сутки, тонкие ароматы свадебного стола не кружили ей голову. А вот ее подруги с нетерпением ждали нападения и разграбления богатой деревни. Пиршество после победы обещало быть запоминающимся…
Когда отряд Пачакутека выходил из Куско, в нем насчитывалось более тысячи воинов. Вьючные ламы и молчаливые рабы несли пищу и оружие. В пяти паланкинах передвигались жрецы Инти – бога Солнца, прародителя императора. Вместе с ними сидели чиновники, прикрепленные от канцелярии его величества Инки Уайна Капака. Даже летописцев-кипукамайоки послали, дабы те прилежно вязали узелки на нитях, фиксируя все детали похода. Они были жуткой обузой, худшей, чем атлатли-копьеметалки. Против кого применять это грозное, но громоздкое оружие? Против лесных дикарей, которые бегут в атаку с деревянными кольями и духовыми трубками? До них еще нужно добраться, а дорога не из близких. Седовласый Пачакутек сжимал копье, словно хотел раздавить древко, и скрежетал зубами, но возразить против откровенной глупости снарядившего экспедицию младшего брата Великого Инки не посмел.
– На востоке нет дорог, айлью, – почтительно пробормотал военачальник.
– Высокочтимый Инка айлью – так ты должен ко мне обращаться, деревенщина! – раздраженно бросил девятнадцатилетний брат Солнцеликого.
Досадную ошибку можно было трактовать как проявление неуважения к монаршьей крови, что каралось в империи различными изобретательными способами, весьма мучительным образом приводившими к неизбежной смерти. Пачакутек счел разумным пасть ниц и покинуть зал, пятясь на четвереньках. Вот и поговорили о подготовке и тактике.
Спуск с Анд стоил жизни сотне воинов – лавины, оползни, чересчур узкие тропы. Путь через джунгли к истокам великой реки уменьшил отряд еще на полтораста воинов – свою лепту внесли хищники, коварные трясины и непривычные для горцев болезни. После гибели половины рабов-носильщиков и почти всех животных Пачакутек приказал вытряхнуть из паланкинов привилегированное сословие.
– Носильщиков не хватает для оружия и припасов. Идите своими ногами или сдохните, – бесстрастно объявил присмиревшим жирдяям свое решение суровый командир.
После столкновения с болотными духами из оставшегося безымянным племени уцелели только один жрец и один кипукамайоки со своим пучком нитей и узелков. А воинов осталось лишь три сотни. Деревянные доспехи прекрасно защищали от копий, палиц-макан и топоров, но проклятые дикари плевались ядовитыми шипами в открытые шеи, лица, запястья. Разведчики Пачакутека нашли их деревню, после чего воины раскололи черепа боевыми молотами всем – от мала до велика. Но даже жестокая месть не утешила командира – слишком высокую цену пришлось заплатить за бальсовые стволы для плотов, которые лесные духи, как оказалось, почитали священными.
«Идти нужно было налегке, небольшим отрядом – я это знал с самого начала», – неотступно терзала старого и опытного Пачакутека мрачная мысль на протяжении всего сплава вниз по течению.
Тупак Инка Юпанки, отец нынешнего императора, был грандиозным человеком. Пачакутек служил в его гвардии и пользовался расположением Великого Инки не только за то, что был тезкой покойного отца монарха. И не за одно воинское мастерство ценил его покоритель народов и собиратель земель. Молодой копьеносец отличался острым умом. Именно поэтому император частенько держал его при себе, когда слушал доклады разведчиков из дальних земель.
– Ты хорошо знаешь мои земли и то, что за их пределами. И тебе должно хватить разумения, чтобы понять, в какую сторону будет выгодно и мудро двинуть войска в следующем году и позже, – медленно говорил великий и ужасный Тупак, не отводя тяжелого взгляда от способного юноши.
О племени карихона, ночь их забери, и чудесном Золотом сердце, дарующем долголетие и урожаи и исцеляющем болезни, император узнал незадолго до своей смерти.
– Я бы сказал, что все это чушь и бабьи сказки, – в свойственной ему тягучей манере произнес Великий Инка. – Но майя… Если кто-то из них нашел приют в том племени… Да, они были великими мудрецами. И лучшим из них по силам было сотворить подобное.
Разведчик немного помялся и сообщил:
– О Сапай апу Капак Инка, прознали мы также и о пророчестве создателя того Золотого сердца, колдуна Нофуетомы. Он предсказал, что тех, кто попытается отнять талисман, ждет ужасное несчастье. Белые звери в сверкающих одеждах с двумя головами на четырех ногах с громами и молниями в руках придут в земли воров и падет их гнев на головы и старых, и малых. А сердце без любви поразит своей любовью то сердце, к которому оно прикоснется.
Вряд ли черные слова давно сгинувшего шамана произвели хоть какое-то впечатление на императора. Известно, что колдуны плохо держат мечи в руках, а потому все, что им остается для устрашения врагов, – это витиеватые угрозы. Но снарядить экспедицию собрался только сын Тупака – через много лет после восшествия на престол. Жуткая эпидемия, косящая народ тысячами, не разбирая бедных и богатых, пришла с севера. Поговаривали что-то про белых дьяволов на огромных каноэ с белыми крыльями, которые наслали болезнь, но Великий Инка отнес слухи к пророчеству о Золотом сердце. Уайна Капак был прагматичным государем, а потому и поручил младшему брату доставить в столицу чудодейственный талисман. Желательно до того, как город Куско вымрет…
Полуденное солнце заливало своими лучами деревню, обширные поля и сады, золотило реку и играло на листьях зеленой стены джунглей. Карихона в нарядных одеждах и болотное племя в доспехах из гибких прутьев стояли вокруг каменной пирамиды – все безоружные. Построенная под руководством мудреца, она была единственным подобным сооружением на сотни миль вокруг. Потомок легендарного колдуна, действующий шаман племени Соби Нофуетома вел по ступеням жениха и невесту. Завораживающее зрелище, казалось, заставило замолкнуть даже неугомонных птиц. Статный старец, плечистый высокий юноша и изящная гибкая девушка медленно поднимались. Для Пиипи свекровь припасла яркое зеленое платье. Ощущение ткани на теле было непривычным юной людоедочке, от щекотки она время от времени подхихикивала. Шиботка в черном плаще поверх красной туники, напротив, был предельно серьезен. Уж он-то сызмальства знал, что свадебного обряда на пирамиде удостаивается не каждый вождь, ибо к великому богу обращаться можно очень редко и лишь ради общего блага. Соби пел торжественный гимн на не известном никому из присутствующих языке. Многочисленные золотые амулеты на толстых цепочках покрывали его обнаженный торс, словно броня. Они слепили непривыкших гостей яркими бликами, убеждая их в том, что шаман речников и впрямь силен. Отец невесты сжимал и разжимал кулаки – Червячок покидала его навсегда, и глаза свирепого каннибала предательски щипало. А Йомира Летучая Мышь молилась про себя за сына, за свою будущую невестку, за их детей, которым суждено народиться, и за все большое племя карихона.
Когда троица оказалась на вершине пирамиды, солнце достигло зенита. Шаман высоко воздел руки и начал речь:
