Галина Романова - Окно в Париж для двоих
Она угрожала ему неоднократно. И однажды почти выполнила свою угрозу уехать в Москву — в поисках лучшей жизни, лучшего заработка и лучшего претендента на ее распрекрасную руку. И даже собрала вещи и выкупила заказанный билет на самолет, но потом все же осталась. А как было уехать, если Леха примчался в аэропорт с бледным лицом, трясущимися руками и нервно кривившимся ртом и начал говорить такое!
Она не имела права оставлять его совершенно одного!!! Он не может и не станет жить без нее!!! Она все, что осталось у него истинно родного в этой жизни!!! И если она — мерзавка — посмеет уехать от него, то он возьмет и… утопится.
Склонность к суициду в их крови плескалась через край. Все мужики по отцовской линии кончали жизнь самоубийством. Не попади их отец с матерью в дикую автокатастрофу, кто знает, в какой петле закончил бы он свою жизнь.
Даша осталась, но с тех пор время от времени нет-нет да и приструнит брата шантажом. Он успокаивался на время, но потом начиналось снова.
Сейчас Леха успокаиваться не пожелал, а настырно переспросил:
— Что ты? Ну что ты?! Уедешь? А кому ты где нужна без жилья, денег, прописки? Ты дурить прекращай, сестрища! Брат тебе дело говорит, а ты слушай. Володька пускай и не мачо, но пацан реальный, понятно?
— Нет! — выкрикнула Даша с чувством и тут же, чтобы окончательно не разругаться с Лехой, забила себе рот яичницей, успев лишь пробубнить: — Мне непонятно, что такое реальный пацан!
— А я тебе сейчас объясню! Я объясню, а ты послушай!
И Леха вдохновенно принялся рассказывать ей, как здорово она может зажить с Володькой Королевым. Какой он классный, работящий, аккуратный, порядочный. В каком порядке у него на кухне все баночки со специями. Как сияют его ложки и половники. А в унитазе можно запросто грязные руки ополоснуть, настолько тот белоснежен. И в подвал за картошкой его посылать не придется, он сам привык туда бегать, без лишнего принуждения. И пол вымоет, и постирает…
— А в избу горящую войдет? — перебила сладкий речитатив брата Даша.
— Что? — Тот конечно же моментально понял, что вопрос содержит изрядную долю яда. — В какую избу, если у него трехкомнатная квартира? Ты чего мелешь?
— Я говорю, в избу горящую войдет твой герой-любовник, если в этой избе я гореть стану, Леш?! Он войдет или прежде баночки расставит, унитаз вымоет, отряхнет штаны и проверит наличие в кармане страхового медицинского полиса?
Володьку Королева Даша терпеть не могла. С самого раннего детства, с того самого момента, когда он выговорил ей менторским тоном — хотя разница в возрасте составляла всего лишь пару лет, — что приличной девочке не пристало ковырять в носу принародно.
Приличной девочке на ту пору было семь лет, в носу у нее свербело от густого столба пыли, поднятого уличной машиной со щеткой. Да и народу никакого поблизости не было. Один лишь Королев-умник. Даша тогда, помнится, показала ему язык и убежала. Потом сильно переживала и все время ловила себя на разных нехороших поступках, недостойных приличной девочки. То колготки в подъезде остановится подтянуть. То выплюнет жвачку и промахнется мимо урны. То повидло из пирожка уронит прямо на кофточку и тут же начнет ловить его пальцами и совать обратно в рот, а пальцы при этом облизывать. Понимала, что нехорошо, но поделать ничего с собой не могла. И чувствовала себя при этом очень, очень нехорошей. А еще более нехорошим ей казался правильный Королев.
— Леш, можно я как-нибудь сама, а? — примирительно протянула Даша, когда Леха затих в трубке и засопел, засопел. — Извини, но мне же с ним спать придется, если замуж. Так ведь?
— Ну… Наверное… — не очень уверенно промямлил Леха. — А че?
— А то! Не могу я с ним в постель лечь! Хоть убей, не могу!
— А с кем можешь?! — Леха мгновенно принял стойку. — У тебя что, кто-нибудь уже есть?! И я об этом ничего не знаю?! Дашка, ты смотри у меня…
И пошло-поехало! Теперь ей пришлось выслушать целую лекцию о вреде беспорядочных половых связей. Вспомнились венерические болезни, СПИД, разбитые сердца, поруганная честь, исковерканные жизни и все прочее в том же духе.
Даша брата не перебивала, пусть оторвется по полной. У него сегодня был тяжелый день. Он за нее переживает, оттого с таким упоением и воспитывает. И это все же лучше слушать, чем про Королева.
— Ладно, — выдохся минут через десять Леха. — Ты, в конце концов, уже взрослая девочка, сама понимаешь все. И если к этому моменту не наделала глупостей, надеюсь, что так будет и дальше. Ага, Дашунь?
— Ага, — произнесла она и тут же густо покраснела.
Глупость великую она на прошлой неделе совершила. Да какую великую глупость!!! Узнал бы Леха, точно посадил бы ее под домашний арест и ни за что уже, ни за какие коврижки не позволил бы ей жить одной, пользоваться старой «восьмеркой» и жить месяцами на родительской даче, которую он тоже подарил ей, отказавшись от своей доли в наследстве.
То, что Даша скрыла от Лехи, было ее великой тайной, ее великой погибелью, потому что она… потому что она, кажется, влюбилась в того чудака, которого прятала на родительской даче. Прятала втайне ото всех уже почти неделю.
От кого и зачем он прятался, Даша не знала. Она просто подобрала его буквально в сточной канаве, привезла в заросшую глухой крапивой деревеньку, поселила в полуразвалившемся срубе, оставила ему продуктов на неделю и с тех пор каждый час… Нет, каждую минуту думала только о нем.
Когда она его встретила, он был прекрасен и отвратителен одновременно. Он отталкивал и притягивал как магнит. Он пугал и завораживал. И она сделала все именно так, как шептала ей совесть, и как просил ее он — Муратов Константин Станиславович. Так он ей представился, хотя запросто мог и соврать, документов она не видела. Он не поспешил показать, она постеснялась спросить. Выслушала странную печальную историю про его нелепую жизнь, нелепую случайность, оставившую его без угла, и поволокла в деревню. А вот про документы спросить так и не решилась.
А как было спрашивать? Как?! Она же сама навязалась ему со знакомством! Сама пристала к бедному парню, сидящему слева от нее на скамейке. Или справа?.. Черт, с какого же боку он оказался от нее, когда она присела на ту самую скамью возле фонтана в центре города?..
Глава 2
Таксист недовольно покосился на сотню, измятую в ее потной ладони. С печальным вздохом констатировал полное отсутствие чаевых. Дождался, пока пассажирка выйдет из машины, и резко стартанул с места, обрызгав ей джинсы из грязной лужи почти до колен.
— Сволочь, — с обидой шепнула ему вслед Даша.
Настроение было паршивым и без того. Она возвращалась с празднования того самого дня рождения начальницы своего брата Лехи, где все успели напиться задолго до застолья. Она оттуда удрала. Никто, к слову, и не заметил, хотя было еще достаточно светло, осень-то только-только начиналась.
Вышла из машины в самом центре города, решив немного прогуляться, а этот гад взял да и забрызгал ей джинсы. Это он ей так за скупость отомстил. А она вовсе и не скупая! Просто денег лишних с собой не было.
Пришлось идти в сквер неподалеку и пристраиваться на скамеечке, тут же проворно подобрав ноги под нее, чтобы грязная штанина не так бросалась в глаза. Но кажется… кажется, она была не одинока.
Рядом с ней кто-то с такой же аккуратной предусмотрительностью прятал рваные ботинки под скамьей и при этом еще драпировал полой расстегнутой куртки огромную дыру на джинсах на бедре.
Сначала она рассмотрела именно это — рваные ботинки с отстающей на правом ботинке подошвой и дыру на штанине. Потом подняла взгляд выше.
Да, дела у парня, видимо, были не очень. Куртка тоже зияла дырами. Свитер под ней был не лучше. Складывалось такое впечатление, что одежду парень позаимствовал на городской свалке или у щедрого бомжа. И Даша ни за что и никогда не вступила бы в диалог с ним, не окажись под этой одеждой такого… великолепия.
Сначала ее поразили руки парня. Это не были руки попрошайки, пьянчужки, бродяжки. Руки были холеными, с чистыми ухоженными ногтями, что совершенно противоречило распущенной кромке рукавов свитера. Пальцами, что барабанили теперь по коленке, с успехом можно было клацать по фортепианным клавишам либо по компьютерной клавиатуре. Выколачивая при том огромные деньги. Но, невзирая на это, парень остро нуждался в средствах. Это было бесспорно.
Ее взгляд полез выше и, добравшись до его физиономии, просто остекленел.
Такого поразительно прекрасного мужского лица Даша прежде рядом с собой не видела. Артисты и музыканты, балующие глаз экранной привлекательностью, были не в счет.
Парень был настолько хорош собой, что она едва не ахнула, мысленно тут же надев на него что-нибудь поприличнее.
Изумительной голубизны глаза смотрели на нее очень серьезно и немного виновато, и она не выдержала.
