Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд
— Неужели соскучился? — насмешливо поинтересовалась Ольга.
— И это тоже. Ты-то как, не нагулялась еще?
— Еще нет.
Володя нахмурился и закусил губу.
— Короче, мне нужна бумага на Дениса, что ты не возражаешь против его выезда. Ты ведь не возражаешь, если мы с ним на пару недель сгоняем за кордон?
— Главное, чтобы он не возражал.
— А мы с ним уже всё обговорили: Денисыч мечтает о китайском заповеднике, в котором живут панды.
— Даже так? — В голосе Прилепиной послышались нотки ревности. — И когда это вы успели?
— Я был у него вчера в лагере. Кстати, Денис очень расстроился: ты ему наобещала, но так и не приехала.
— Я знаю. Но в эти выходные у меня образовалась срочная работа.
— У меня каждый день срочная работа. Даже сейчас, — Володя скосил глаза в сторону наблюдающих за ними толстяка с девицей, — у меня идут очень важные переговоры. Но, тем не менее, я как-то умудряюсь держать в голове сына и выкраивать время для него. И если бы не твои капризы, мог выкраивать больше.
— Ну, о том, что я — плохая мать, а ты — заботливый отец, я давно в курсе. Можешь не повторяться. Или ты именно за этим меня и притормозил?
— Не заводись. Я просто хочу сказать, что парню перед школой нужно нормально, по-человечески отдохнуть. А не проводить две смены подряд в помещении камерного типа. Ты видела, чем их там кормят? Меня чуть не стошнило от одного только вида.
— А я тебе, Володенька, всегда говорила: если бы ты был столь же брезглив при выборе деловых партнеров, как при выборе пищи, место в рейтинге «Форбс» тебе было бы гарантировано.
Володя посмотрел на де-юре-супругу с укоризной:
— Знаешь, Ио, я до сих пор не устаю поражаться: откуда в тебе, априори интеллигентной и хрупкой на вид женщине, столько яда и желчи?
— Извини. За те деньги, которые мне платят, быть милой и интеллигентной чрезвычайно трудно.
— Не извиняю, — начал понемногу заводиться де-юре-супруг. — Ты сама категорически отказалась от финансовой помощи с моей стороны.
— У меня такое ощущение, что любое упоминание денег в любом контексте действует на тебя как красная тряпка на быка.
— Просто я всякий раз не понимаю, когда ты иронизируешь, а когда говоришь абсолютно серьезно. Эта твоя манера просто бесит.
— Успокойся, я и сама этого не всегда понимаю, — грустно улыбнулась Ольга. И осеклась, увидев как по противоположной стороне улицы, мирно беседуя, бредут Холин и незнакомый ей мужик. Одного беглого, но зато профессионального взгляда было достаточно, чтобы понять: мужик сиделый. И, похоже, не единожды.
«Однако странную для себя компанию выбрал Гришка в первый день своего отпуска», — подумала Прилепина. В следующий момент они с Холиным встретились глазами, и Ольга явственно прочитала в них: «Привет! Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю».
«Странно. Очень странно», — задумалась было она, но Володя нетерпеливо напомнил:
— Короче, ты подпишешь бумагу?
— А куда я денусь, раз вы обо всем договорились?
— Тогда я на днях подгоню своего нотариуса.
— Наверное, это очень удобно иметь и подгонять собственного нотариуса? — прищурилась Ольга.
— Опять начинаешь?
— Молчу-молчу… Ладно, Володя, побегу я. Пока твоя работа окончательно тебя не приревновала.
— В каком смысле?
— В прямом. Посмотри, как сердито косится на нас твоя девушка.
— Это не моя девушка, а мой переводчик. А сердится она по делу: немцы — народ пунктуальный и не любят, когда запланированные мероприятия выбиваются из графика.
— Ай-ай-ай… Какие мы неженки! — зацокала языком Ольга и снова не удержалась от язвительного: — А разве подчиненные переводчики никогда не спят со своими руководителями?
— Нет. Такая практика, насколько мне известно, широко распространена в милицейских коллективах, — зло и недвусмысленно парировал Володя.
Теперь уже настал черед завестись и Ольге:
— Ты это на что намекаешь?
— Я? Ни на что, — сделал невинные глаза де-юре-супруг. — Всё, извини, мне действительно нужно возвращаться. Нотариус позвонит тебе завтра. Пока… И привет дяде Андрею. Кстати, передай ему, что ножик, который он презентовал Денису, — редкостное говно. Китайская подделка под швейцарский Wenger.
Ольга возмущенно засопела, намереваясь ответить и позлее, и позаковыристее, но Володя уже развернулся и торопливо зашагал к своим компаньонам.
От греха и от грешной супруги подальше…
* * *…Гриша Холин и Буза — действительно неоднократно, как это минутами раньше срисовала Ольга, судимый — зарулили в заведение «Вуду-бар» и всмотрелись сквозь густую сигаретно-дымовую завесу. Народу внутри — сухофрукту негде упасть, ни единого свободного столика. Холин уже решил двинуть на выход и попытать счастья в другом месте, однако Буза потянул его за рукав в сторону двух сосущих пиво парней, лет по семнадцать-восемнадцать. Рядом с ними стояли два стула, на которые те сложили свои сумки.
— Добрый всем вечерочек! — вежливо козырнул Буза. — Парни, потеснимся, будь ласка.
— Занято, — коротко бросил парень № 1, не поворачивая головы.
Навроде много чести.
— Алё, перхоть! Я говорю: чумоданы убери! — приказал Буза, секундно изменившись в лице и в голосе.
— Мужики, отвалите, а? — досадливо попросил парень № 2. — Вам же русским языком сказали: занято. Если не понятно, могу по-английски: this seat is taken.
В отличие от Ольги, угрозы в этом невысоком коренастом мужике юные прожигатели жизни не разглядели. И напрасно.
— Слышь, ты, умник, — недобро прищурился Буза. — Я у тебя щас мозг выдавлю.
— А что, своего не хватает? — сострил парень № 1.
— Просто жопу помазать нечем, — объяснил Буза. После чего резким движением схватил за волосы парня № 2 и несильно ударил его лицом о стол.
Парень № 1 вскинулся, но под тяжелым, очень неуютным взглядом Бузы молча подхватил сумки и, бочком-бочком, ретировался к выходу. Следом за ним подорвался пришибленный номер второй. Буза брезгливо зыркнул на оставленные парнями бокалы, пепельницу, тарелку с гренками и повертел головой в поисках «человека».
— Нет, и что за молодежь нынче пошла, а, гражданин начальник? Я бы таким самолично головы поотрывал, да и дал бы в руки, поиграться. Но, увы! Сейчас не могу: ратифицировал персональный мораторий на смертную казнь.
— На какой срок? — уточнил Холин, продолжая с легкой укоризной наблюдать за своим знакомцем. По правде сказать, Гриша малость подотвык от подобных манэр. На дворе, слава богу, стояли далеко не девяностые.
— Там поглядим.
Робко подошла официантка и принялась суетливо убирать со стола. Инцидент с парнями ее явно напугал.
— Красавица! — обратился к ней Буза, вольготно усаживаясь. — Нам, пожалуйста, графинчик беленькой, два стакана помидорного сока и, персонально для гражданина начальника… Чем эти двое до нас тут хрустели?
— Гренки с чесноком.
— Отлично. И гренки с чесноком. Два раза.
— Всё?
— Почти.
— А что еще?
— И — быстро!
Последнюю фразу можно было и не произносить. Официантка и так сообразила, что с этими клиентами лучше всё делать быстро. Дабы они и убрались быстрее.
Так что через три минуты Холин и Буза уже откупоривали запотевший графинчик, а еще через двадцать заказали второй такой же. И лишь когда принесли добавку, ведущийся доселе треп «ни о чем» перешел в плоскость «дело в следующем»…
— …Не знаю как сейчас, гражданин начальник, но тогда, восемь лет назад, ты правильным ментом был, — издалека начал заходить Буза, затягиваясь «Примой». — И мужиком… В хорошем смысле этого слова, не в нашем, — настоящим мужиком. Я тебе сейчас одну историю поведаю. Ни одному менту не рассказал бы, даже под пытками… А единственное в чем твои коллеги действительно профессионалы, так это в пытках…
— Благодарю за доверие, — серьезно ответил Холин. Иронизировать, а тем более насмехаться над таким собутыльником могло выйти боком.
— На прошлой неделе, в рыбный день одни хорошие люди, зная, что я откинулся и что с лавэ у меня сейчас напряжно, свели с одним кентом. С заказчиком, если по-вашему.
— Что за люди?
— Я ж сказал — хорошие, проверенные. А как их звать, тебя не касается.
— Извини, погорячился.
— Извинения приняты. Так вот, заказчик предложил работу. Разовую.
— Здесь под словом «работа», я так понимаю, имеется в виду ликвидация?
Буза кивнул оперативнику в знак подтверждения и, немного помолчав, продолжил:
— Я отказался. Но не по идейным соображениям, а по вполне прозаическим: сумма меня не устроила.
— Слишком мало?
— Слишком много.
— Сколько, если не секрет?
— Двадцать штук — до, двадцать — после. Само собой, не в фантиках с медведём.
