Наталья Александрова - Огненный рубин апостола Петра
И еще даже несведущий человек почувствовал бы исходящую от этой женщины власть. Власть и силу.
Но Лиза чувствовала не только это. Она чувствовала – точнее, знала – гораздо больше.
Женщина с волосами цвета меда сидела здесь, в этой комнате загородного дома, как паук сидит в центре своей паутины, следя за малейшими натяжениями нитей и по этим едва заметным колебаниям определяя, что происходит в разных уголках мира, отдаленных от нее на тысячи километров. И решала, чем ей грозят эти события и как на них отреагировать.
На столе перед ней стоял микроскоп.
Лиза не сомневалась, что хозяйка рассматривала через этот микроскоп какую-нибудь очередную бабочку. Она любила бабочек, любила их за то, как они удивительно преображаются, превращаясь из невзрачной и даже противной гусеницы в очаровательное, невесомое создание с большими пестрыми крыльями.
Она любила бабочек – но еще больше любила власть.
У ног женщины лежала большая черная собака. Увидев Лизу, собака подняла уши, показывая, что знает о ее присутствии, и больше никак не отреагировала.
– Что скажешь, Лизок? – Хозяйка оторвалась от микроскопа. – Как наши успехи?
– Никак, Елена Юрьевна, – Лиза всегда отвечала быстро и честно, – никаких следов камня. Прошел месяц, если бы камень[1] попал к случайному человеку, то где-нибудь бы уже всплыл. Тот человек, который… которого вы наняли, чтобы добыть второй камень, погиб… – Лиза не сумела скрыть в голосе некоторую толику злорадства и нахмурилась.
Это плохо само по себе, а еще хуже, что Елена Юрьевна, несомненно, это поняла. Никогда нельзя проявлять свои чувства и тем более нельзя допускать, чтобы кто-то заметил эти проявления. Нельзя допускать, чтобы твои чувства использовали против тебя. Это был один из уроков Елены Юрьевны, который Лиза отлично усвоила. Лиза была очень хорошей ученицей.
– Я знаю, что он погиб, – теперь голос хозяйки был сух и холоден, – знаю, что он переоценил свои силы. Что ж, это уже пройденный этап. Я много думала над этим делом…
Лиза тотчас наклонила голову, чтобы хозяйка ничего не смогла прочитать по ее глазам. Определенно стареет Елена Юрьевна, раньше она никогда не разговаривала с ней так. Раньше она просто отдавала приказы и требовала их беспрекословного выполнения, а теперь раздумывает. Этак еще и советоваться начнет…
– Есть в деле о двух камнях кое-что общее, – заговорила Елена Юрьевна прежним своим спокойным, доброжелательным тоном, – и там, и тут присутствует эта самая Агния… как ее… все время забываю ее фамилию…
Лиза прекрасно знала, что Елена Юрьевна никогда ничего не забывает, несмотря на пожилой возраст, голова у нее работает отлично. И память тоже дай бог каждому. Не хуже, чем у компьютера. Однако раз охота ей изображать из себя склеротичку – значит, так надо. И Лиза включилась в игру.
– Иволгина, – сказала она, – Агния Львовна Иволгина.
– Вот-вот, – Елена Юрьевна скупо улыбнулась Лизе, как будто прочитала ее мысли, – значит, насчет синего сапфира все ясно – был скандал, связанный с этой Иволгиной[2]. И во время этого случая с желтым топазом в театре присутствовали только она и та женщина, что спрятала камень среди театрального реквизита.
– Она умерла, – напомнила Лиза и по острому взгляду Елены Юрьевны поняла, что не нужно было этого делать.
– Надо вплотную заняться этой Иволгиной, – снова из голоса хозяйки исчезла показная доброжелательность, он стал сухим и деловитым. – Только никаких прямых силовых методов, это не тот случай. Действовать будем тонко.
– Шантаж? – деловито спросила Лиза. – Мужчина?
– Хм… мужчины у нее нету, она – женщина одинокая, живет после смерти деда одна, увлечена исключительно работой. Друзей у нее мало, ни детей, ни братьев-сестер, ни племянников, с матерью отношения не слишком близкие.
Снова Лиза низко наклонила голову, чтобы скрыть выражение лица. Ну надо же, оказывается, Елена Юрьевна уже навела об этой Иволгиной справки. А для чего же тогда притворяться, что фамилию никак не вспомнит…
И кто, интересно, собрал для нее всю информацию об Агнии Иволгиной? Есть у хозяйки еще тайны от нее, Лизы, а это – непорядок. Так не должно быть. Это – угроза для ее положения. Ну, с этим она со временем разберется.
– Так что сама понимаешь, – продолжала Елена Юрьевна почти ласково, – что Иволгину шантажировать нечем. Отнять у нее работу и безупречную репутацию? Это уже было, и она с успехом вышла из этой ситуации. Нет, мы должны действовать наверняка, на этот раз без ошибок и досадных проколов.
Лиза мысленно пожала плечами.
– Для начала нужно узнать об этой Иволгиной все: в каких магазинах она одевается, в каких покупает продукты, в каком банке держит деньги и на каком счете, сколько платит за коммунальные услуги, с кем общается, какие фильмы любит смотреть, в какие рестораны ходить. И как мы это узнаем?
Лиза молчала, она всегда чувствовала, когда надо ответить, а когда – нет. Лучше всего просто помалкивать, делая вид, что внимательно слушаешь, и отвечать лишь на прямо поставленные вопросы, не проявляя несвоевременную инициативу.
Это тактика проверенная, она непременно дает свои плоды. Елена Юрьевна Лизу, несомненно, ценит. Но все же не доверяет до конца, в этом Лиза убедилась только что. Есть у нее еще люди, которые ей служат. Лиза уверена, что никому из них хозяйка тоже не доверяет до конца. И это хорошо, потому что доверять она должна одной Лизе. Рано или поздно Лиза этого добьется. И тогда…
Тогда она, Лиза, будет сидеть в центре паутины и незаметно дергать невидимые нити.
– Так как мы это узнаем? – повторила Елена Юрьевна. Лиза молчала (ученая уже, знает, что инициатива хозяйкой наказуема, и лучше помалкивать, пока тебя не спросили). – В современном мире правит Интернет, – сказала Елена Юрьевна назидательно, – с его помощью можно сделать если не все, то очень и очень многое.
«Если уметь», – Лиза поскорее опустила глаза, чтобы Елена Юрьевна не уловила ее недовольства. Сама она, конечно, разбиралась в компьютерах, но на уровне пользователя. Стало быть, привлекут специалиста. Но кого? Ладно, сейчас узнаем.
– Вот, возьми. – Елена Юрьевна вытащила из ящика стола потертую картонную папку, какие пропали из употребления еще в Лизином раннем детстве. – Ознакомься быстренько, – велела хозяйка.
На папке от руки написано было «Дело номер 306». Развязав засаленные тесемки, больше похожие на шнурки от ботинок, Лиза подавила брезгливость и перебрала аккуратно подшитые бумаги.
Папка, несомненно, была изъята из милиции. Тут и думать нечего, в углу каждого листа стоял фиолетовый штамп «Отд. милиции «Мутный Ручей».
– Что такое Мутный Ручей? – Лиза не сдержала удивления, увидев такое странное название.
– Поселок городского типа в Задуваевской области, – любезно пояснила Елена Юрьевна, – а Задуваевск – это довольно большой город в низовьях Волги. Ты не отвлекайся, вопросы задашь потом.
Лиза быстро перебрала бумаги. Кое-какие были написаны от руки на бланках, другие напечатаны, надо думать, на самой допотопной пишущей машинке.
Лента была старая, некоторые буквы плохо пропечатаны, некоторые приходилось печатать заново. Лиза невольно представила себе неопрятного потного дядьку, который печатает одним пальцем, почесываясь, чертыхаясь и поминая матушку.
Первоначально дело было возбуждено по поводу исчезновения некоего гражданина Вертухаева Леонида Ивановича, проживающего в поселке городского типа Мутный Ручей с женой и двумя ее детьми от первого брака.
«Вследствие алкогольного опьянения, по свидетельствам соседей…» – Лиза с трудом продиралась сквозь суконные фразы милицейских протоколов, но суть уяснила.
Судя по всему, Вертухаев был обычным пьяницей и скандалистом, поколачивал жену и детей, пропивал и так небольшую зарплату. В общем, ничего особенного собой не представлял. И совершенно непонятно, почему это давнее дело заинтересовало Елену Юрьевну. Но Лиза прекрасно знала, что та просто так ничего не делает, поэтому читала дальше, читала внимательно.
Вертухаев в субботу явился домой, как обычно, пьяный, жена его отсутствовала, так как находилась в районной больнице. Сын семнадцати лет навещал мать, а вернулся как раз к очередному скандалу. Дома была девочка тринадцати лет.
Соседи слышали громкие крики и стук кастрюль и тазов (посуду к тому времени Вертухаев уже всю перебил). Милицию не вызывали, незачем, да она все равно бы и не приехала – Вертухаева там знали как облупленного.
Потом все стихло, как показали брат с сестрой, Вертухаев ушел спать. Они тоже заснули, а утром обнаружили отсутствие отчима. Исчезли также из дома все деньги (их и было-то немного), обручальное кольцо матери и золотой девочкин крестик. Больше не было в этом доме никаких ценных вещей.
