Анна и Сергей Литвиновы - Звезды падают вверх

Лена секунду понежилась под прохладной простыней, а потом резко отбросила ее и вскочила. Чего разлеживаться, когда два последних дня плещет для нее голубое море, блистает жаркое солнце и яркая зелень гор окружает пляж!

Лена босичком подошла к зеркалу. Спала она обнаженной. Даже кривобокое, со щербинами зеркало не могло скрыть ее красоты. «Ах, как она хороша!» – подумала о себе Лена в третьем лице цитатой из Льва Толстого. Она вся была напичкана цитатами. Что поделаешь – профессиональное. Чего еще ждать от училки? Учительницы русского языка и литературы в московской гимназии номер двести восемьдесят восемь с углубленным изучением гуманитарных предметов – классной руководительницы десятого «Б». Да, как она хороша: разведенная худенькая красавица двадцати девяти лет!

О, ее ученички, ее любимые мальчики, дорого бы дали, чтобы увидеть свою Елену Геннадьевну сейчас обнаженную перед зеркалом! Не одному из них потом являлась бы она в грешных снах, не один мастурбировал бы при воспоминании о теле училки!

В самом деле, хороша. Роскошная грива черных волнистых волос. Бесенята в глазах – черных глазах на загорелом, разглаженном, отдохнувшем лице. Худое, стройное тело. Ни грамма лишнего! Вся покрыта ровным кофейным загаром, только небольшой треугольник над волосами внизу – белый. Даже грудь целиком загорела.

Лена была в Абрикосове первооткрывательницей – первооткрывательницей груди. Загорала «топлесс», только на сосочки клала камушки. Сперва на нее все на санаторном пляже до неприличия пялились. Она, спрятавшись под солнечными очками и закрыв глаза, всей кожей, каждым волосочком чувствовала эти взгляды: похотливые и оценивающие – мужские, презрительные и завистливые – женские. Ну и черт с ними. Здесь, в Абрикосове, она одна. Ни единого знакомого человека. Можно делать все, что захочется.

Вскоре народ попривык к виду ее обнаженной груди. А затем то одна, то другая, то третья девушка стали следовать ее примеру, избавляясь от верхней части купальника. Не многие, конечно, а те, кому формы позволяли. Вот и умнички, думала про них Лена. Даешь свободу! Смерть мужикам! Нарушим броским декольте патриархальную целомудренность древней деревни Абрикосово!

За окном номера проорали петухи.

«Интересно, откуда в санатории петухи? – подумала Лена. И тут же сама себе ответила: – Наверно, сотрудники держат». – На задах ее корпуса были расположены одноэтажные домики, в которых проживал персонал.

По коридору, было слышно, уже топали отдыхающие, направляясь стройными рядами и колоннами на завтрак. На фиг его, этот санаторский завтрак, на фиг! За девятнадцать деньков пребывания в казенном заведении его, так сказать, «вкусная и здоровая» пища уже стояла у Лены поперек горла. Все эти творожки, кефирчики, отварные яички, геркулесовые кашки… Хватит! Сейчас побегу на пляж, выпью там чашку крепчайшего кофе и съем чебурек. Даже две чашки кофе и два чебурека. Вот им всем, поборникам здорового питания! Лена показала язык своему отражению – худющему, смуглому, озорному – и отправилась в ванную комнату.

По потрескавшейся плитке уверенно вышагивали тараканы. Горячей воды опять не было. И это санаторий бывшего Четвертого главного управления Минздрава! И это – номер люкс!

Что поделаешь, на Анталию или на Кипр в этом году не хватило денег. Вернее – на сам факт поездки хватило бы, однако отнюдь не на отдых. На заграничном курорте можно было позволить себе прожить недельку, а никак не три. А так хотелось подальше – и на подольше! – убежать из осточертевшей раскаленной столицы. Забыть о своей надменной директрисе, об ученичках, молодчиках-охламонах, об их продвинутых родителях с сотовыми телефонами наперевес… Что лучше – одна неделя на Кипре и без тараканов или три недели, но с отечественными?.. Риторический вопрос. Кому что нравится.

Лена спокойно относилась к тараканам. Она смыла их струей ледяной воды. Быстренько почистила зубы.

Вот теперь можно и на пляж.

Солнце еще не встало из-за гор, было по-утреннему прохладно, но день обещал быть ярким. И жарким. И еще каким-то… Почему-то думалось, что счастливым… Почему – непонятно.

Лена вышла из корпуса и бодрым шагом направилась к морю. На территории санатория стояла полная – если не считать петушиного крика – тишина. Отдыхающие принимали пищу. Лена в одиночестве шла по могучей эвкалиптовой аллее и предвкушала, как она бросится в ослепительно прозрачное утреннее море. По дороге вдруг вспомнила, как одиннадцать лет назад – еще живы были родители – она гуляла по этой же аллее этого же самого санатория. Одна, совсем одна… Нескладная, угловатая… И мечтала о том, как рядом с ней вдруг остановится шикарная белая машина с открытым верхом, из нее выйдет ОН, протянет букет цветов… Смешно вспоминать: надо же было быть такой наивной! Какие уж тут, в Абрикосове, принцы… Горячие южные парни – есть, пропитые кубанские казаки – есть, романтические московские студенты – встречаются. А вот с принцами – напряженка. И поэтому сегодня она никого не ждала. Сыта по горло этими, с позволения сказать, принцами. И белыми машинами без верха тоже. Одну угнали, а вторую Макс разбил так, что не удалось даже на запчасти продать. И цветов ей больше не надо – муж всегда приносил «извинительные» охапки роз после своих безумных гулянок. Муж… Бывший муж… Слава богу, уже бывший…

Лена не спеша шла по аллее и слушала пробуждающееся южное утро. Вокруг – ни души. Только вдалеке горячо дышит, зовет еще невидимое отсюда, но такое притягательное море.

Весь отпуск Лена просидела паинькой. На нее, была ли она «топлесс» или же в полном обмундировании, постоянно клевали мужики – но не то все это было… Не то… Их назойливому обществу Лена предпочитала книгу или просто собственные мысли. Сидела на балконе в номере с чашкой кофе, собственноручно сваренного собственным кипятильником. Или отсиживалась в санаторном парке на кривобоких лавочках – в укромных уголках, чтобы не добрались до нее подвыпившие искатели приключений.

Ей было хорошо наедине с собой. Без людей, без общения, без курортных интриг. Только так, в полном одиночестве, она отдыхала от муравейника-школы и от скандалов с экс-муженьком. «Сижу как бобылиха, – подкалывала сама себя Лена. И сама же себе отвечала: – Ну и чудненько, зато – нервишки лечатся». Что уж говорить, расшатались нервы за этот год. Слишком много народу ее доставало: по утрам – школьнички, а по вечерам – бывший, но по-прежнему не слишком адекватный муженек Макс.

К нынешнему лету ее даже начало раздражать собственное отражение в зеркале – в нем отражалась вроде она, оптимистка-хохотушка Леночка, только взгляд стал противно тусклым. А тусклый взгляд ей не идет! Значит, надо начинать бороться за яркий взгляд! Бороться с неврозом – так это, кажется, называется?

Злюка-невроз отступил только под конец отпуска. Утонул в Черном море, расплавился под южным солнцем. Не понадобилось ни снотворных таблеток, ни успокаивающих настоек. Только море, солнце и полное одиночество. За пару дней до отъезда Лена наконец почувствовала себя совсем молодой и здоровой. В теле ощущались поразительная легкость и свежесть – как будто она не училка Елена Геннадьевна, без малого тридцати уже лет, а юная шестнадцатилетняя Ленка на каникулах.

Она чувствовала, что готова. Готова к тому, что наконец произойдет что-то новое. К тому, что случится что-то хорошее. Случится именно сегодня. Произойдет нечто настолько хорошее, что ради него не жалко будет расстаться с полюбившимся отпускным одиночеством.

Скоро все изменится. Встреча, которую она предчувствовала, сегодня произойдет. И жизнь понесется с такой головокружительной быстротой, какая ей даже не снилась.

Ну и чудненько. Именно это ей сейчас и нужно.

Раннее утро – самое сложное время.

Утром аура в казино взрывоопасная: часам к шести становится ясно, что отыграться не получится. Вернешь сотню – а проигрыш приближается к штуке…

Интеллигентные игроки в это время мрачнеют, а «быки» – их, разумеется, большинство – начинают придираться к дилерам и материться.

Крупье тоже не железные. Ночью они еще хоть как-то держатся, но к утру им становится все трудней сохранять на лице дежурную приклеенную улыбку.

У Аллы не было фиксированного графика работы. Многие в казино весьма бы обрадовались, когда б она вообще здесь никогда не появлялась. Дала бы коллективу возможность спокойно разворовывать «Византию».

Но Алла никому и никогда не позволяла держать себя в стороне от большой игры. А раз ты играешь по-крупному, раз ты – босс, тут уж, хочешь не хочешь, сложные участки приходится брать на себя. Поэтому она всегда старалась находиться на работе в самое тяжелое утреннее время. Утихомиривать разбушевавшихся игроков и «строить» уставших от однообразия дилеров.