Тропой забытых душ - Лиза Уингейт
Внутри меня тоже что‑то шевелится, распространяя волны глубокой и нежной ностальгии.
– Это был один из любимых фильмов моего отца. – Я и не думала, что новая работа ведет меня в земли Мэтти Росс, ее верного пони и охоты на убийцу ее отца, Тома Чейни; в Йосемитском парке я даже назвала свою первую патрульную кобылу Чернушкой в память о лошади героини субботнего фильма, который мы посмотрели с папой на мой восьмой день рождения как раз перед тем, как он отправился во Вьетнам.
Воспоминания бурлят во мне, пока управляющий не подает голос снова.
– Не фильм, книга. Оригинал. Ее написал Чарльз Портис. Вы ее читали? Когда снимали фильм с Джоном Уэйном, не придумали ничего лучше, чем сделать это в Колорадо, а не там, где все должно было происходить! Посетители парка будут об этом спрашивать. Сюжет у Портиса вымышленный, но книга стала частью истории. А это привлекает туристов.
– Я ее прочту. Спасибо за совет.
– Мы ведь все знаем, как это бывает. – Его взгляд снова скучнеет. – Довольные туристы – это доллары, доллары в карманах местных предпринимателей, доллары в кассах парка, доллары финансирования от Конгресса. Важным шишкам нужно спокойное плавание. Никаких противоречий. Никаких противоречивых заголовков в газетах. Никакой шумихи вокруг погибших в парке.
– Да, и я понимаю, что те останки появились здесь уже давно, но…
Я даже не успеваю закончить, как он встает, готовясь приветствовать студентов, которые еще не вошли в зал.
– В общем, в старые времена тут болтались сотни нищих поселенцев и торговцев участками, которые пытались арендовать или присвоить земли племени. По старой военной дороге шли толпы иммигрантов, еще слишком неопытных, чтобы понимать, насколько опасны эти места. Здесь творилось множество безобразий, о которых правительство сейчас не хотело бы вспоминать. В общем, с тремя маленькими девочками сто лет назад в этих местах могло случиться что угодно.
– Понятно.
«Три маленьких девочки и сто лет».
– А откуда мы знаем, что останкам больше ста лет? Вызывали ли археолога из округа…
– Это относится к сфере ответственности правоохранительной службы.
– Мы точно знаем, что это не представители коренного населения? Потому что археолог мог бы…
Я удостаиваюсь долгого пристального взгляда.
– Я вам так скажу: старший рейнджер Аррингтон и рейнджер Феррел держат ситуацию под контролем.
– Кто‑нибудь изучал…
Он делает резкий вдох, и я холодею.
– Если пес вцепился в кость, ему лучше выпустить ее, пока он… не подавился. Это один из тех самых случаев, мисс Борен… Оделл.
Студенты входят в кабинет, я беру со стола свою форменную шляпу, надеваю ее и изображаю улыбку. День пролетает одним смазанным пятном рассказов наивным детям, особенно девочкам, о том, какие невероятные карьерные возможности открываются для них в национальных парках Америки. Я сама себе кажусь картонной фигурой – такая же фальшивая и плоская, но мое присутствие доносит нужную идею: в Службе парков могут работать и девочки.
Потом, шагая по студенческому городку к своему драндулету, я пытаюсь думать о чем‑нибудь более приятном, но без толку. Несмотря на ораву студентов, несущихся мимо с рюкзаками на плечах, одиночество подкрадывается и охватывает меня. Это происходит так стремительно и решительно, что я захвачена врасплох.
«Что я делаю в Оклахоме, вдали от родных, работая с людьми, которые меня не знают и знать не хотят?» Чувство, которое я надеялась вернуть, ощущение приключения в дикой природе, смысла жизни и безграничных возможностей, ушло безвозвратно. Мое время безумной молодой любви и беззаботной жизни в палатках и раздолбанных домах-прицепах закончилось. Всему пришел конец, когда погиб Джоэл.
Он забрал все это с собой, забрал лучшую часть меня. Он не собирался, просто так вышло. Получилось, потому что он полностью отдавал себя работе, беззаветно любил поисково-спасательные операции и у нас рос маленький сынишка, а десятилетний сын пострадавшего туриста пробежал несколько миль за помощью после того, как его отец свалился в узкий каньон, куда просто так не спустишься. Задействовать вертолет оказалось невозможно из-за плохой погоды. Единственный путь с медицинской аптечкой лежал через обрыв по обледеневшему скальному склону, а погодные условия на высоте двух тысяч метров становились хуже с каждой минутой. Пострадавший находился в состоянии шока. Требовалось стабилизировать его состояние и не допустить переохлаждения до того, как утром мы вытащим его наверх. Руководитель спасательной группы очень хотел спасти туриста. Джоэл вызвался. И полез в каньон. А назад не выбрался. Он не хотел, чтобы наша идеальная жизнь закончилась вот так, но именно так и вышло.
Опустившись на скамейку, я смотрю в бескрайнее небо над величественными кирпичными зданиями университета и терзаю себя вопросами. «Зачем я здесь?» Жизнь с Кеннетом была бы во многих отношениях проще. Но разве я вправе допустить, чтобы Чарли воспитывал мужчина, считающий его «инородным телом» – слишком разговорчивым, слишком любознательным, слишком шумным, довольно надоедливым? Это несправедливо. Чарли не нужен новый отец. Ему нужно просто начать жизнь сначала. И мне тоже. Если сильные мира сего решили дать мне символическую роль на «Тропе конокрада», по необходимости взяв на работу женщину и сделав ее рейнджером лишь на бумаге, я готова принять этот бой. У нас с Чарли будет собственное приключение – то самое, которым мы хвастались на фотографиях похода, рыбалки и нашего жилища, которые отправили моей маме и бабушке в эти выходные вместе с письмами. Здесь Чарли сможет расправить крылья и взлететь, как и хотел бы Джоэл.
Звон колокола вырывает меня из задумчивости. Оглядываясь, я понимаю, что прошла мимо поворота к стоянке и села перед университетской библиотекой. Покосившись на здание, прикусываю губу и думаю, как поступить дальше. Меня ожидает долгий путь домой. Пора ехать. Нужно прислушаться к совету управляющего парком. Прикачу в участок как раз вовремя, чтобы закончить оставшуюся бумажную работу, связанную с переездом,
