Интервью с… семью гномами - Алёна Александровна Комарова
— Всех — устало подтвердила она.
— А сами вы?
— Что я? Почему вы подозреваете меня?
— Супруга убитого заявила, что вы были с ним, когда его убили.
— Ой, вот тут-то нет! — категорично и жестко ответила Рита — во-первых я, Аня и Иван провожали Николая. Потом мы проводили Анечку, и рассталась с Иваном в лифте. А вот где была Мария? Вы у нее спрашивали?
— Спрашивали — подтвердил Владимир. Места в комнате не было и ему пришлось стоять в коридорчике. Он облокотился на косяк двери и внимательно изучал Маргариту. Старался заметить фальшь и поймать девушку на вранье. Но… либо девушка с внутренней силой, либо правду говорит. Никак не мог он поймать ее на лжи. Хотя голос несколько раз срывался на нотках обмана. Где же она врет? Что скрывает? А скрывает ли вообще? Может это проявление страха. Владимир понаблюдал-понаблюдал и сделал неутешительные выводы для девушки, что она, скорее любопытна, чем испуганна.
В подтверждение его мыслей Рита искренне полюбопытствовала:
— И…
Полицейский поднял взгляд от бумаг, в которые записывал показания, и ответил:
— Она забыла сумочку в зале и вернулась за ней. Это подтвердили официанты. Они убирали со стола, и нашли сумочку, за которой вернулась хозяйка.
— Ну, допустим — согласилась Рита. — Но вы же понимаете, что я физически не успела бы убить Петра Григорьевича. Я рассталась с Иваном в лифте и шла в свой номер. Минута — две.
— Мы все проверим, не нервничайте.
— Я не нервничаю — опять соврала Рита. Она пыталась не нервничать и настроилась держать себя в руках. Старалась не замечать банальные подозрения, строгий тон и недоверия ко всем, кроме себя. Но заметила, что Кузнецов специально задает ей провокационные вопросы. Была б она убийцей, давно бы раскололась, как хрустальная ваза под прессом.
— Ну, хорошо, отдыхайте — сжалился сотрудник полиции, на секунду включил в себе человека. — Если вы мне понадобитесь, вызову. Отель не покидать.
— Как не покидать? — подскочила Рита.
— А куда вы торопитесь? — опять включился полицейский, выдавив из себя человека.
Рита решила не нарываться на очередную порцию подозрения, присела на край кровати и ответила:
— Мне некуда торопиться. А как долго мне здесь сидеть?
— Я сообщу — неопределенно пообещал Кузнецов.
— Нет уж, — возразила Рита — объясните, почему вы мне не позволяете уехать?
— Я не обязан перед вами отчитываться.
— Даже преступнику зачитывают его права. — Заметив подозрительный взгляд обоих мужчин, она быстро пояснила — а у меня стопроцентное алиби — я была с Аней и Иваном.
— Откуда вы все такие умные беретесь? Все-то вы знаете.
— Сериалы люблю смотреть. Про собаку Мухтара и добрых полицейских.
— А я злой полицейский — честно признался Кузнецов, захлопнул папку с бумагами и пошел к выходу, через плечо кинул — добрых полицейских не бывает, Маргарита. Только Мухтар добрый.
Когда мужчины вышли, Рита побежала следом, заперла дверь на ключ, проверила, качественно ли справилась с замком (вероятно, сказывалось нервное напряжение и близость убийцы), на всякий случай дернула дверь наружу, не открыла и со спокойной душой вернулась в комнату, повалилась на кровать и заснула.
Спала она не крепко, а поверхностно. Все время прислушивалась к звукам и часто просыпалась, то от крика птицы за окном, то от визга тормозов автомобиля, то стука в коридоре, хлопнувшей двери, приглушенных голосов. Все это по отдельности и в купе вместе заставляло крутиться на кровати.
Снился один сон, в котором Мария Филипповна, просто Мария, трясла своего мужа и просила его подняться с пола, а когда он встал, она пичкала его лекарством от кашля, а он доставал из кармана золотой слиток и хвастал, что нашел его. А потом грустно утверждал, что сильно ошибся и падал на пол, на подушку, которая пропала у Риты с кровати.
В полудреме ей казалось, что подушка потерялась, и ее загадочное исчезновение волновало Риту во сне. Она просыпалась, смотрела в темное ночное окно и снова засыпала, и снова досматривала сон. Он, как фильм на паузе, продолжался при нажатии кнопки пульта на стрелочку воспроизведения.
Ближе к утру ее разбудил стук. Рита не сразу поняла его реальность, ей казалось, что уставший мозг продолжает рисовать воображаемую картину. Но звук повторился, и она услышала приглушенный голос Марии:
— Рита, — звала она и стучала в дверь.
Рита подскочила с кровати (надеялась бодро добраться до двери, но оказалось, что тело ее как разбитое корыто, по которому проехался асфальтоукладочный каток). Она, постанывая от нытья в спине, споткнулась обо что-то, в темноте выяснила, что это подушка, но добралась до двери.
— Мария? Что случилось? — открыв, поинтересовалась она, жмурясь от света в коридоре.
— Мне нужен дневник — сообщила девушка, сложив руки в мольбе.
— Какой дневник? — не поняла Рита, ее не совсем проснувшийся мозг рисовал школьный дневник с пятеркой по русскому языку и двойкой по физкультуре. Она потерла лицо и призналась — я не понимаю.
— Мой дневник — нервно сообщила Мария, — меня переселили, а он в номере. В том в первом. Я его там забыла. Мне он нужен. Я боюсь.
— Подожди, Мария, — попросила Рита, подозревая девушку в переборе успокоительного, которое могла дать побочную реакцию (спокойное грозное требование привидевшихся галлюцинаций) и мягко предложила — проходи сюда.
Она пропустила Марию и прошла следом за ней, надеясь, что поспать сегодня ночью еще получится. Главное быстро выяснить у Марии суть вопроса, при возможности его решить, а незваную гостью выпроводить. А самой лечь спать.
Уже несколько ночей в подряд Рита мучилась от духоты, хотя считала себя закаленной крымским климатом. Поэтому удивилась, что ночная жара на Марию не действовала, и одета она не по погоде: коричневый кардиган поверх белой рубашки, темно синие джинсы, на ногах
