Душа компании и смерть - Георгий Юрский
К Бергману в кабинет постучался начальник оперативно-розыскного отдела местной таможни, черноглазый сотрудник по фамилии Авакян.
— Доброе утро, Матвей Фомич. Там полиция хотела в розыск нашего наркокурьера объявлять, хорошо мы запрос увидели. Он, оказывается, матросом служит на яхте туристической. «Бауэр» называется, да. Она на Соловки шла, а он около полуночи с нее на лодке сбежал. Они его ищут.
— Так может у него там на яхте сообщники? — воодушевился Бергман.
— А зачем он тогда сбегал от них? Подошли бы к точке сброса прямо на яхте, — предположил оперативник.
— Так. Ну может решили не рисковать яхтой. А потом узнали, что курьер задержан и заявили о пропаже, — предположил Бергман.
— А как они могли узнать? Не отправил контрольное сообщение, да? Но, в море то связь не ловит.
— Верно. Давай что-то сейчас же в его телефоне напишем. Так. Типа связи не было, все ок.
— А если там оговоренное сообщение? И за товаром никто не придет? Баходир то этот, собака бешеная, молчит. Может тайный сигнал передать был должен, да? — Авакян занервничал.
— Ладно, не парься. Все равно успех уже есть. Пробей экипаж этой яхты, что там за народец.
— Да, сделаю Матвей Фомич, в полиции есть кого попросить. Сообщение мне написать или вы лучше придумаете? — Авакян достал из кармана пластиковый пакет, в котором был запечатан потрепанный смартфон, изъятый у контрабандиста.
— Так. Давай я, — полковник распрямил плечи и взял в руки телефон.
Вообще то Бергман был Маттиасом, а отца его, чистопородного шведа, эмигрировавшего в Советский Союз из-за любви к прекрасной работнице советского консульства, звали Томас. Но Бергман, поступив служить в таможню, мучить этим коллег не стал, и стал Матвеем Фомичем. Вначале это резало ухо окружающим, но в двухтысячных, на фоне многочисленных Савватиев и Евдокий, на его фамилию, имя и отчество перестали обращать внимание. В оперативной таможне, где он служил заместителем начальника, Бергман был одним из самых уважаемых офицеров, потому что не гнушался черновой работы. Вот и сейчас, он прилетел из Петербурга в Архангельск для отработки агентурной информации. Агент не подвел, и они перехватили крупную партию кокаина, но руководство и смежники (так они между собой называли ФСБ), требовали изобличить получателей.
Бергман немного подумал и набрал: «Телефон разрядился. Все в порядке.». Затем он подумал, не стоит ли сделать орфографическую ошибку с учетом национальности Баходира, и переправил на «разредился». Подумав еще немного, он нажал «отправить».
Тут же на телефон Баходира пришло сообщение от того самого «О», зарегистрированного на украинскую сим-карту. Сообщение гласило: «Я уже начал беспокоиться. Давай где договорились».
Бергман задумался. Сейчас было легко проколоться и выдать себя. Он позвал Авакяна, и они, подумав пять минут, сочинили ответ: «Не могу. Спину сорвал. Давай лутше на Прибое». Как объяснил оперативник, это была лодочная станция, где можно было легко устроить засаду.
Авакян тут же начал давать распоряжения об организации засады, но на телефон пришел ответ: «Давай уже завтра. Напишу.»
— Вот черт. Чего откладывают то? Неужели протекло где-то? — расстроился Бергман.
— Непонятно, да. Может еще Баходира этого попрессуем? — предложил Авакян.
— Так. Ну не бить же его. Мы же не в уголовном розыске работаем, нам за это транспортные прокуроры быстро начислят, — больше всего в жизни Бергман хотел сделать карьеру, но при этом очень боялся где-то подставиться.
На этом они расстались, и таможенник поехал в свою гостиницу в надежде хоть немного поспать после двух суток на ногах. Рано утром озадаченный оперативник постучался к нему в кабинет.
— Матвей Фомич, жесть какая-то. Позвонил с утра в компанию владельца яхты. С которой Баходир сбежал. «Бауэр» называется. Крутая кстати, да. Так вот. Говорят следующее. За три дня до отхода какие-то бородатые черти возле пивного бара ломают капитану и помощнику ноги.
— Как это?
— Камер нет, но, вроде нападение было ничем не спровоцировано. Моряки вышли на улицу, оба бородатых бросаются в ноги и одинаковым приемом рвут морякам связки, — Авакян жестом показал, как это было.
— Так-так. И кто же вместо них плывет на яхте?
— Нанимают по объявлению первых откликнувшихся. Некие Панов и Радченко.
Ни лице Бергмана было написано торжество:
— Ну вот и сообщники есть. Где они сейчас?
— На Соловках. Но у них там неприятности с полицией какие-то. Кто-то еще пропал, да. Но уже из туристов, — Авакян развел руками.
— Так. Понятно. У Баходира этого сообщник был, — Бергман щелкнул пальцами.
— Не совсем так. Он позже пропал, да. Короче, у меня телефон есть местного участкового. Давайте его наберем и все протыкаем.
— Конечно, давай, — потер руки Бергман, предвкушая триумф.
— А мы с ним в открытую будем? Не протечет информация?
Бергман поиграл желваками:
— А какой у нас выбор? Он должен сообщников задержать, а расколоть и мы сами сможем.
Оперативник набрал номер, включил громкую связь и после трех гудков они услышали молодой, но уверенный голос:
— У аппарата. Цыплаков слушает.
— Добрый день. Северо-Западная оперативная таможня. Старший оперуполномоченный по особо важным делам. Матвей Бергман меня зовут. Мы задержали матроса Баходира Мухамадиева. С яхты «Бауэр».
— Знаем такую яхту. А за что задержали то? — полицейский оказался не промах и начал первым выуживать информацию.
— Пытался контрабанду встретить. Подозреваем, что команда — это его сообщники. Так. А у вас там тоже какое-то ЧП? — Бергман решил не раскрывать все карты сразу.
— Ну да. Гость с этой яхты пропал. Столкнули за борт в три часа ночи.
Бергман и Авакян переглянулись.
— Ого. Может что-то увидел не то?
— Может. Хотя пассажир мутный. Гражданин Абхазии, — пояснил Цыплаков.
— А подозреваемые есть? Ну кто его столкнул? — Бергман продолжил расспросы.
Цыплаков вздохнул:
— Все подозреваемые пока. То есть никого конкретного.
— Так. Может его экипаж и выкинул? Может что-то не то услышал или увидел? — предположил Бергман.
— У экипажа алиби. На камерах все видно. Капитан хромой, а помощник за штурвалом стоял, — Цыплаков отверг версию.
