Второй удар гонга - Кристи Агата
Пуаро пригубил шампанское.
– Что-то вы не очень веселы сегодня, mon cher[10].
– Не очень весел? Да я сегодня самый несчастный человек на белом свете и вот-вот потону в океане скорбей. Ну-ка… слышите, какую песню играют? Узнаете?
Пуаро осмелился робко предположить:
– Что-то про малышку, которая кого-то покинула?
– Неплохо, – одобрил молодой человек. – Хотя все-таки вы ошиблись. Это «Одна любовь приносит нам печали». Вот как она называется.
– Гм-м.
– Моя любимая песня, – скорбно произнес Тони Чепелл. – Любимая песня, любимый ресторан, любимый оркестрик… и под мою любимую песню моя любимая девушка танцует с другим.
– Так вот откуда печаль? – сказал Пуаро.
– Именно. Сегодня мы с Паулиной – назовем это по-простому – разругались. Я успел сказать ей пять слов, а она мне девяносто пять. Я сказал только: «Но, дорогая, я все объясню», а она сказала все остальное, и мы до сих пор так и не помирились. Видимо, – печально добавил Тони, – самое время мне отравиться.
– Вы с Паулиной? – неуверенно повторил Пуаро.
– С Паулиной Везерби. Свояченица Бартона Рассела. Юная, очаровательная и богатая до безобразия. Бартон Рассел – это тот, кто нас сюда пригласил. Не знакомы? Большой человек, этакий чистенько выбритый обаяшечка, в котором энергия так и бьет ключом. Его жена была сестрой Паулины.
– И кого же еще он пригласил?
– Сейчас закончится танец, и познакомитесь. Про Лолу Вальдес вы наверняка слышали – латиноамериканка, танцовщица, выступает сейчас в новом шоу в «Метрополе», и еще здесь Картер. Вы знакомы со Стивеном Картером? Он из дипломатической службы. Оч-чень секретный. Его все так и называют – Немой Стивен. Только и говорит: «Не вправе обсуждать…» – ну и так далее. А вот и они. Привет!
Пуаро поднялся. Тони представил его всей компании: Бартону Расселу, Стивену Картеру, смуглой и яркой красавице сеньоре Лоле Вальдес и Паулине Везерби, очень юной, голубоглазой и светловолосой.
Бартон Рассел сказал:
– Как, неужто сам великий Пуаро? Сэр, я просто счастлив нашему знакомству! Не хотите ли присоединиться к нам? Конечно, если вы не…
Тони перебил его:
– Насколько я понимаю, сэр, Пуаро либо спешит на свидание с трупом, либо ищет какого-нибудь протратившегося финансиста или гигантский пропавший рубин раджи Боррибуладжи, не так ли?
– Ах, друг мой, неужели вы полагаете, я выхожу из дому только по делам? Разве и я не могу позволить себе разок отдохнуть?
– Нет. Тогда у вас, наверное, секретное свидание с Картером. По последним данным Организации Объединенных Наций, ситуация резко обострилась. Нужно срочно найти украденные документы, иначе завтра начнется война!
Его резко перебила Паулина Везерби:
– Ты что, совсем законченный болван, Тони?
– Прошу прощения.
Тони беспомощно замолчал.
– Вы очень суровы, мадемуазель.
– Терпеть не могу, когда из себя строят идиотов!
– Понимаю, постараюсь быть поосторожнее. Постараюсь в беседе с вами придерживаться исключительно серьезных тем.
– О нет, месье Пуаро. Я имела в виду не вас. – Она подняла на него смеющиеся глаза и спросила: – А вы действительно владеете дедуктивным методом не хуже Шерлока Холмса?
– Применить дедуктивный метод на практике отнюдь не просто. Но если хотите, я могу попытаться. Итак, делаем вывод: ваши любимые цветы – желтые ирисы, я не ошибся?
– Ошиблись, месье Пуаро. Мои любимые цветы – ландыши и розы.
Пуаро вздохнул:
– Не получилось. Попытаемся еще раз. Вечером, совсем недавно, вы звонили по телефону.
Паулина засмеялась и захлопала в ладоши.
– Замечательно!
– Вы позвонили сразу, как только приехали.
– Опять замечательно! Я позвонила, едва мы вошли в ресторан.
– А-а, вот как… Это уже хуже. Значит, вы позвонили до того, как прошли в зал?
– Да.
– Совсем плохо.
– О нет. По-моему, замечательно, и как вы только догадались! Откуда вы знаете, что я звонила?
– Мадемуазель, это великая тайна. А вот кому вы звонили?.. Вероятно, имя этого человека начинается с буквы П или Э, я не ошибся?
Паулина засмеялась.
– Ошиблись. Я звонила горничной, чтобы та отправила кое-какие мои ужасно важные письма, про которые я совершенно забыла. А горничную зовут Луиза.
– Посрамлен, окончательно посрамлен, мадемуазель.
Оркестр снова заиграл.
– Как насчет того, чтобы потанцевать? – спросил Тони.
– Неужели нужно танцевать все подряд, Тони?
– Что в этом плохого? – печально вопросил Тони, обращаясь ко всему свету.
Пуаро повернулся лицом к Лоле Вальдес, которая стояла с ним рядом.
– Не смею просить вас, сеньора. Я для вас слишком стар.
– А-а, какая глупость, что вы говорите! Вы еще молодой, ваши волос еще совсем черный, – сказала Лола Вальдес.
Пуаро непроизвольно вздрогнул.
– Паулина, как твой родственник и опекун, – твердым тоном сказал Бартон Рассел, – я настаиваю на том, чтобы ты танцевала все подряд! К тому же сейчас в первый раз заиграли вальс, а я больше ничего не умею.
– Разумеется, Бартон, идем.
– Что за умница! Ты хорошая девочка, Паулина.
Они поднялись и ушли. Тони пощупал спинку своего стула. Потом обратился к Стивену Картеру.
– Разговорчивый ты человек, Картер, а? – произнес он. – Ты ведь умеешь скрасить вечерок ненавязчивой болтовней, а, я прав?
– Чепелл, я не понимаю, о чем ты.
– О, разумеется, ты не понимаешь, – передразнивая Картера, Тони состроил такую же гримасу.
– Дорогой мой друг…
– Выпей со мной, старик. Если уж тебе нечего сказать, то хоть выпей.
– Спасибо, не хочу.
– А я выпью.
Стивен Картер пожал плечами.
– Прошу прощения, я заметил там одного знакомого, мне нужно с ним поговорить. Мы вместе учились в Итоне.
Стивен Картер поднялся и подошел к молодому человеку, который сидел от них через несколько столиков.
Тони сказал мрачно:
– Этого итонца нужно было утопить при рождении.
А Пуаро все еще разговаривал с темноволосой красавицей.
– Простите, нельзя ли мне поинтересоваться, какие у вас любимые цветы, мадемуазель?
– Э-э, а зачем вам? – игриво спросила Лола.
– Мадемуазель, если я хочу послать даме цветы, я должен быть уверен в том, что выбрал те, какие она любит.
– Очень любезно с вашей стороны, месье Пуаро. Я буду сказать обожаю большие гвоздики, темные красные гвоздики. Или красные розы, и тоже темные.
– Прекрасно! Да, прекрасно! Значит, вам вряд ли понравились бы желтые ирисы.
– Желтый цветок? О нет, он не мой темперамент.
– Очень мудро… А скажите, мадемуазель, сегодня, когда вы приехали в ресторан, вы никому не звонили по телефону?
– Я? По телефону? Нет. Какой странный вопрос!
– Возможно, но я вообще странный человек.
– Похоже на то. – Она стрельнула в его сторону своими темными глазами. – И очень опасный.
– Нет-нет, не опасный, а полезный… для того, кому грозит опасность. Вы поняли меня?
Лола хихикнула, показав белые ровные зубки.
– Нет-нет, – засмеялась она. – Вы опасный.
Эркюль Пуаро вздохнул:
– Вижу, вы ничего не поняли. Все это очень странно.
Тони вдруг очнулся от своих печальных размышлений и сказал:
– Как насчет того, чтобы немножко размяться, Лола? Пошли?
– Пошли. Да. Месье Пуаро не очень храбрец.
Тони взял ее под руку и, двинувшись к танцевальной площадке, на ходу бросил через плечо Пуаро:
– А вы тут пока поразмышляйте о природе преступности, старик.
– Очень полезный совет. Вот именно, очень полезный, – сказал в ответ Пуаро.
Несколько минут он посидел в задумчивости, потом поднял палец. К нему немедленно подошел Луиджи, и по его итальянскому широкому лицу от улыбки разбежались морщинки.
– Mon vieux[11], – сказал Пуаро. – Мне нужно кое-что выяснить.
