Что скрывалось за фиговым листком (Фиговый листочек для меня) - Чейз Джеймс Хедли
Я задержался в дверях, разглядывая его.
Маленький человечек лет восьмидесяти очень напоминал положительных героев Диккенса: великолепные седые усы, аккуратно подстриженные бакенбарды, длинный, немного крючковатый нос и живые карие глаза, одет он был в добротный черный сюртук, белую рубашку и галстук. Типичный персонаж прошлого столетия!
– Ах! – воскликнул он. – Это же мистер Уоллес. Входите, мой друг. – Он поднялся, на его морщинистом лице появилась добрейшая улыбка. – Это моя дорогая супруга Дейзи, – продолжал он. – Она выполняет всю работу, я же занимаюсь только разговорами.
Маленькая дама запротестовала:
– Послушай, Вилли… – Она посмотрела на меня: – Мой дорогой муж вечно преувеличивает. Я просто не представляю, что бы местные жители делали без него!
Несколько растерянный, я прошел в полутемную комнату и пожал руку Поллэку, потом подошел к Дейзи и, после некоторого колебания, поцеловал ей руку.
Не пожимать же ее.
Поллэк жестом пригласил меня сесть в старинное мягкое кресло возле стола.
– Каким образом я могу быть вам полезен? – спросил он.
Я уселся.
– Как вы уже знаете, мистер Поллэк, я пытаюсь отыскать Джонни Джексона, – начал я, потом рассказал ему про письмо, которое Фрэд Джексон прислал в агентство полковнику Парнэллу, про то, что тот взялся за это поручение за стодолларовый ретейнер, потому что Митч был национальным героем.
– Я разговаривал с мистером Венболтом, который сообщил мне, что Фрэд Джексон оставил завещание, которое хранится у вас. Я хотел бы узнать, когда и как это завещание было составлено.
Он посмотрел на жену.
– Покажи ему завещание, Дейзи, дорогая, – сказал он.
Она подошла к одному из ящиков и извлекла из него листок бумаги. Ничего сложного в этом документе не было.
«Я, Фрэдерик Джексон, оставляю все свое имущество и деньги моему сыну Митчеллу Джексону. Если он меня не переживет, все мое имущество и деньги должны перейти к его отпрыску мужского пола, независимо от того, будет ли он рожден в законном браке или нет. В том случае, если отпрысков мужского пола не будет, мое имущество и деньги должны перейти в фонд ветеранов-инвалидов, чтобы помочь таким же, как я, безногим калекам».
Под довольно корявой подписью, которую трудно было разобрать, Вилли и Дейзи Поллэк подписались в качестве свидетелей.
– «В законном браке или нет»? – повторил я, посмотрев на Поллэка. – Какая странная фраза.
Он разгладил усы и усмехнулся:
– В действительности нет. Фрэд знал, что его сын едва ли бы женился, но он предвидел возможность того, что у Митча будет незаконный сын. Фрэд не признавал девочек… В этом отношении он был самодуром. Он мне прямо заявил, что ни одной девочке не достанутся его деньги. Зато когда появился Джонни, я впервые после гибели Митча увидел его счастливым.
– Что случилось с завещанием?
– Вскоре после того, как Митча призвали в армию, Фрэд прислал записку, приглашая меня и Дейзи приехать к нему в хижину, поскольку он хочет составить завещание. Мы поехали туда. – Он покачал головой. – В течение многих лет мы с Фрэдом были добрыми друзьями. Частенько вместе играли в бильярд, но после того как он потерял ноги, он превратился в затворника. Мы с Дейзи пришли в ужас, увидев, как он живет. Впрочем, это не суть важно. Он нам точно объяснил, как желает сформулировать завещание. Я спросил, не желает ли он что-то предусмотреть для жены Митча, если тот женится, но он сразу насупился и очень грозно заявил, что это его завещание и он желает его написать именно в таком виде. Я все написал. Фрэд подписался, мы с Дейзи его засвидетельствовали. На этом все было кончено. – Он поправил свой галстук. – Я уверен, что у Фрэда не было никаких денег, поэтому не стал особенно настаивать на необходимости изменить это завещание. Ведь его земля и хижина не представляют особой ценности.
– Что заставляет вас думать, что у него не было денег?
Поллэк слегка удивился:
– Прежде всего то, как он жил, мистер Уоллес. Никто бы не стал жить в таких скверных условиях, если бы не нуждался в средствах. У него не было в банке счета, и после его смерти не было найдено никаких денег.
– Кто проверял? – спросил я.
– Доктор Стид и мистер Везерспун ездили туда после смерти Фрэда. Доктор рассказал мне, что они хорошенько осмотрели все кругом и не нашли ни денег, ни бумаг.
– Мистер Везерспун? А он почему туда ездил?
– Он хочет купить ферму Фрэда, а они с доктором Стидом хорошие друзья. Доктор посчитал, что в таком деликатном деле необходимо иметь свидетеля.
– Им не показалось странным, что у старого Джексона не было никаких бумаг?
– Конечно, показалось, и мне тоже. Но доктор предположил, что, прежде чем застрелиться, Фрэд уничтожил все письма и документы.
– А вас не удивило, что старый Фрэд застрелился?
– Не говорите! Очень. Это явилось для меня настоящим шоком. Но, как сказал доктор Стид на дознании, бедняга Фрэд жил одиноко, а потеряв Джонни… Одним словом, это показалось ему невыносимым ударом. В его возрасте, без ног, может быть, самоубийство показалось ему самым легким выходом?
Я поднялся.
– Теперь остается только разыскать Джонни, – сказал я. – Благодарю вас, мистер Поллэк, я отнял у вас много времени. Если мне понадобится дальнейшая помощь, я смогу вас снова побеспокоить?
– Приходите не колеблясь, мистер Уоллес.
Мы распрощались так же церемонно, как и поздоровались, потом я спустился по шатким ступенькам и вышел на раскаленную улицу.
Данное дело началось, как ничего не обещающая складная картинка, состоящая из множества разрозненных кусочков, думал я, шагая по Мэйн-стрит, но кусочек за кусочком соединяются друг с другом. Я собираю сведения, а ведь именно это является основой любого расследования.
Войдя в темное помещение почты, я увидел за проволочной сеткой молоденькую девицу, прыщавую, в уродливых очках. Она сладко зевала, когда я остановился перед ней, затем, очевидно, узнав меня, кокетливо улыбнулась:
– Приветствую вас, мистер Уоллес. Почта Сирла к вашим услугам.
– Благодарю.
Пожалев ее из-за непривлекательной внешности, я наградил ее своей самой сексуальной улыбкой.
– Джош на месте?
– Он сортирует почту. – Она указала пальцем на заднюю дверь. – Вы уже нашли Джонни?
– Нет еще. Вы первой об этом узнаете, если я когда-то найду его.
Она захихикала:
– Выдумываете! Наверное, интересно быть частным сыщиком?
– Можете не сомневаться, – заявил я и прошел к двери, толчком распахнул ее и очутился в маленьком отделении сортировки.
Коренастый лысеющий мужчина лет шестидесяти стоял у конторки, просматривая пачку писем. В зубах у него была зажата трубка, очки едва держались на кончике носа.
– Не можете ли вы уделить мне минутку? – спросил я, закрывая за собой дверь.
Он поднял голову, глянул на меня и продолжал работу.
– Я – Дирк Уоллес. Билл Андерсон, возможно, говорил вам обо мне. Я пытаюсь отыскать Джонни Джексона.
Он кивнул, взял резиновую ленточку и надел ее на пачку писем.
– Андерсон сообщил мне, что первого числа каждого месяца вы доставляли Фрэду Джексону письмо. Они стали приходить вскоре после смерти Митча Джексона. Каждый месяц в течение шести лет… Правильно?
И снова он кивнул. Пока он не произнес ни единого слова.
– Письма приходили из Майами?
Кивок.
– Теперь писем нет?
Кивок.
– Мне сказали, что вы забрали Джонни, когда он впервые появился в Сирле, и доставили его в своем фургоне в жилище старого Джексона?
Очередной кивок.
Я с трудом справлялся с растущим раздражением.
– Разговаривали ли вы с ним, когда везли его туда? Спросили ли, откуда он приехал?
С умопомрачительной медлительностью он закончил сортировку писем, пару раз пыхнул своей трубкой, затем, положив две больших руки на конторку, дружески мне подмигнул:
– Извините меня, мистер Уоллес. Я не могу заниматься одновременно несколькими вещами. Теперь, когда я закончил работу, я могу уделить вам все свое внимание. Вы спрашиваете меня о Джонни Джексоне?
