Таблетка от одиночества - Луганцева Татьяна Игоревна
– Думаю, не стоит, – недоуменно протянул Юрий.
Тала вошла в подъезд, со страшным грохотом захлопнув входную дверь.
– Озабоченный наглец!
Дома она выпила чаю, полежала в горячей ванне, чтобы прогреть застуженные бронхи и успокоить нервы, и пошла спать, хотя, понятно, ей было не до сна.
Глава 10
Утро следующего дня, наконец, выдалось теплым и солнечным, весна все же одержала верх над засидевшейся зимой. Тала проснулась и сладко потянулась. Легко позавтракав, она привела себя в порядок и спустилась к своей «Оке», припаркованной во дворе под окнами.
– Талочка! – окликнула ее соседка тетя Варя, спешившая за ней в домашних тапочках.
– Да, тетя Варя?
– У меня посылка для тебя, я позже хотела зайти, но увидела, что ты собираешься уезжать, и выбежала на улицу, – торопливо говорила соседка.
– Какая посылка?
– Сегодня рано утром я побежала за хлебом и заметила красивого мужчину, такой высокий, как артист, и машина у него причудливая, наверное, очень дорогая.
Эстела недовольно сморщила носик, она поняла, кого заметила словоохотливая соседка.
– Я сразу поняла, что он кого-то ищет. Ну, а тут увидел, что я из этого подъезда вышла, и обратился ко мне. Приветливый такой… Говорит, здесь ли живет Эстела. Я ему отвечаю, знаю, мол, такую, только рано пока для гостей. А он и попросил меня передать тебе посылочку, дал целую тысячу рублей за беспокойство.
– Но я ничего не хотела и не просила… – растерялась она.
– Бери, давай! Мне-то зачем нужен этот пакет? Мне человек деньги дал, чтобы я тебе передала!
Тетя Варя, сунув Тале пакет в руки, зашаркала назад – любопытная старушка жила на первом этаже и всегда была в курсе всех дел в доме. Тала села в машину и, улыбаясь, раскрыла посылку, она не сомневалась, что за ней подглядывают. Там лежала коробка с новым дорогим мобильником и письмо.
«Я вчера был груб, прости меня и прими в знак примирения этот телефон. Такой деятельной натуре, как ты, вечно спешащей на помощь другим людям, он просто необходим. Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь и ты простишь меня, имей в виду, в записной книжке есть мой номер, он озаглавлен «наглец Юра».
Тала хмыкнула. «Проницательный черт! Что он ко мне привязался? Какой красивый телефон… как же его приятно держать в руке… Верну при встрече, честное слово…» – совсем неуверенно решила она.
Тала кинула коробку из-под телефона на заднее сиденье, а саму трубку бросила в сумочку и завела мотор. Была суббота, и она отправлялась на кладбище, не изменяя своим привычкам. Девушка всю дорогу весело напевала, щурясь на солнце и думая, что, похоже, ее жизнь налаживается. Конечно, этого наглеца в ее планах на будущее не было. У ворот кладбища стояло немало машин, как всегда в выходные дни. Тала припарковалась, взяла сумку, пакет с принадлежностями для уборки могил и направилась сначала к бабушке, затем на могилу мужа, где ей стало почему-то стыдно.
«Дорогой, прости, но я в мыслях изменила тебе. Я не знаю, хорошо это или плохо, но это факт…»
Затем Тала перешла к захоронению четы Храмцовских и принялась тщательно пропалывать сорняки.
– Вот вы и пришли! – раздался голос за спиной.
Тала, испуганно оглянувшись, увидела одинокого старичка. Тала его как-то видела, он служил на этом кладбище.
– Хороший человек был Эрик Игоревич, душевный, – кивнул он на свежую могилу. – Вот супругу его не знал, а он-то часто захаживал к нам, как и ты, дочка.
– Да, я тоже с ним общалась, – согласилась Тала.
– Он, что ли, просил прибираться?
– Сама решила, – отвернулась Тала.
– Я что подошел, вторую субботу тебя жду. Тебе письмо, дочка.
«Сегодня прямо особый день, завалили письмами, – подумала она, – и если первое послание было неплохим, будем надеяться, что и второе тоже приятное».
– А что в письме?
– Не знаю. Передал мне его ныне покойный Эрик Игоревич, может, предчувствовал свою кончину… Я чужих писем не читаю.
Старик достал смятый конверт и отдал ей слегка трясущимися руками.
– Я вам что-нибудь должна?
– Да боже упаси! На мне что, креста нет? Это же последняя воля усопшего!
Старик оторвался от ограды и пошел, что-то ворча себе под нос.
Заинтригованная Тала разорвала конверт.
Дорогая Эстела!
Если ты читаешь это письмо, значит, я уже лежу рядом со своей дорогой Сонечкой, а поэтому отнесись к моему посланию серьезно. Я сделал свой выбор и завещал все свое имущество и бизнес тебе. Ты не смеешь от этого отказываться ни под каким давлением и ни под каким предлогом, это – моя воля!
Возможно, ты встретишься с моим сыном, и он будет просить тебя отдать наследство. Я запрещаю тебе это делать. Бери и владей! Помоги одной хорошей женщине Балакшиной Татьяне и остерегайся другого моего сотрудника Баранова Ивана. Ты серьезная и порядочная девушка, наверное, продолжаешь следить за могилами. Благослави тебя Бог. Я бы все отдал, чтобы у меня была такая дочь, ведь мой родной сын не заслуживает уважения. Он продаст дело моей жизни, принадлежащие мне произведения искусства, а я хочу, чтобы они сохранились, а с ними и частичка нас с Соней.
Эрик Игоревич.
Потрясенная Тала еще несколько минут смотрела на листок бумаги.
«Они все с ума посходили? Хотят и меня довести до сумасшествия? Такие новости одна за другой. Какое наследство? Зачем? Эрик Игоревич, зачем вы все это затеяли? Я не хочу объясняться с вашим сыном. Да, вы были хорошим психологом, знали, что я не смогу отказаться выполнить последнюю волю покойного. Но где гарантия, что вы не совершаете ошибки, лишая наследства единственного сына? Нет… я, пожалуй, не буду проявлять рвение по вступлению в наследство», – решила Тала и занялась обычным для этого места делом – стала раскладывать цветы по могилам.
– Эстела, полагаю? – снова раздался мужской голос, на этот раз с легким акцентом и с пренебрежительной интонацией.
«Нет, впору нанимать секретаря, чтобы записывать людей ко мне на прием», – подумала Тала, настороженно разглядывая высокого мужчину с гладко зачесанными черными волосами и презрительным взглядом красивых глаз.
– Да, я слушаю. Что вы хотите? Мы знакомы?
– Думаю, что ты была знакома с моим отцом и очень близко знакома, если он оставил тебе все имущество. Вот смотрю на тебя и удивляюсь, чем ты так старика ублажила? Ни кожи, ни рожи, прикинулась, наверное, райской птичкой или тебе добро досталось за прополку этих могильных холмиков?
– Как вы можете так говорить? Здесь же ваши родители похоронены! – поняла она, что перед ней стоит Руслан – сын Храмцовских собственной персоной.
– Ишь, какая заступница! Может быть, ты меня тоже полюбишь, я все-таки моложе своего отца буду!
– Я не хочу с вами разговаривать! – отвернулась Тала.
– А… мы с гонором! Только халявного богатства хочешь! Я целый месяц бегал по нотариусам, чтобы аннулировать завещание, предлагал любые деньги, но безрезультатно! Остается одно – ты должна отказаться от наследства в мою пользу.
– Я не буду ничего делать! – решительно произнесла она, хотя минутой раньше думала совсем по-другому. – И вы меня не заставите!
– Еще как заставлю, тварь!
Руслан перемахнул через ограду, вплотную подошел к Тале, схватил за локоть и грубо притянул к себе.
– Что вы себе позволяете? – возмутилась она.
Он сильно наотмашь ударил ее по лицу. Тала вскрикнула, слезы мгновенно брызнули из глаз.
– Вы что?!
– Не рыпайся, тварь гулящая, мне терять нечего, я должен вернуться в Америку с деньгами, – злобно шипел он ей в ухо.
Сначала от неожиданности и боли Тала не сопротивлялась, но затем попыталась вырваться. Однако Руслан крепко ее держал, а в бок уперлось что-то твердое и острое.
– Не дергайся, у меня нож! Быстро пошла на выход. И без глупостей, а то вспорю, как корову на бойне, и не увидишь моих денег.
Тале ничего не оставалось, как подчиниться. Она оторопела от нахлынувшего на нее страха и просто от волчьего напора Руслана. Словно тряпичную куклу дотащил он ее до стоянки.
