Ангел - Катерина Даймонд
В разговоре наступила пауза. Эдриан не мог поверить, что Доминик сказал именно это. Он что, угрожает убить их? Эдриан знал о связях Доминика с мафией, занимавшейся торговлей людьми, и это добавляло весомости словам гостя. Но сейчас на руках у полицейского нет ничего, никаких конкретных доказательств, чтобы одолеть противника. Инстинкт нашептывал: убей его. Но кому это поможет?
– Почему ты так поступаешь? За что превращаешь мою жизнь в ад?
– Ты мне не нравишься.
– Я ясно дал понять, что Андреа меня больше не интересует, так какую угрозу я могу представлять?
– Никакой, конечно же. – Доминик встал и отряхнул пальто, словно только что упал в грязь. – Но, Эдриан…
– Что?
– Если я узнаю, что ты суешь нос куда не следует, ты об этом горько пожалеешь. Тогда уж точно не видать тебе сына никогда.
Сердце гневно стучало в груди, но Эдриан старался не замечать этого. Нельзя поддаваться эмоциям, хотя сейчас его мучило горячее желание впечатать кулак в очень дорогую фарфоровую улыбку Доминика. Вместо этого он отступил на шаг, чтобы пропустить визитера в прихожую. Но тот не двигался, лишь пристально уставился на Эдриана холодным взглядом, от которого заныло в груди. Так смотрят смертоносные черные глаза акулы. А потом на губах Доминика заиграла улыбка, и он направился к входной двери. Эдриан следовал за ним, чтобы быть уверенным, что гость покинул его дом. Доминик ни разу не оглянулся, так и отправился дальше вдоль улицы. Детектив закрыл за ним дверь. Ему хотелось посмотреть в окно, убедиться, что Доминик не возвращается, но это выглядело бы проявлением трусости, а Эдриан много лет назад дал себе слово, что никому не позволит запугать себя. Оставшись в прихожей один, он несколько раз ударил кулаком в стену, давая волю накопившейся ярости.
Да как он смеет? Незваным являться в его дом, играть судьбами родных ему людей, пусть формально они и бывшие члены семьи! Сейчас Эдриан чувствовал, что бессилен против этого человека. Надо было собрать больше материала, прежде чем предпринимать что-либо. Если он не поспешит, то подвергнет опасности сына, а именно этого он хотел меньше всего. Терпение – не то свойство характера, которым Эдриан обладал в избытке, но сейчас надо быть умнее противника. Придется вести долгую игру, нельзя прибегать к излюбленной тактике – сначала бей, потом спрашивай. Он потер заболевшие костяшки пальцев и постарался успокоиться. Нельзя дать Доминику возможность использовать связи, нажимая на нужные кнопки, нельзя позволить мерзавцу выйти победителем и на сей раз.
Глава 11
Никто не упоминал имени Джейсона с того самого вечера, когда Гэбриел попал в тюрьму. Камера осталась в его единоличном распоряжении, и, несмотря на невыносимое одиночество, так он чувствовал себя в большей безопасности. Все прошлые ночи его мучила бессонница, а после предутреннего визита незнакомцев в его камеру он стал спать еще хуже. Гэбриел опасался, что это повторится, но ничего подобного больше не происходило.
Соломон Бэнкс стал заходить за ним перед каждым приемом пищи, и они шли в столовую вместе. Гэбриел чувствовал, что потихоньку приспосабливается к тюремному распорядку. Общие сборы объявлялись несколько раз в день, нарушая тоскливые часы, которые он проводил в камере, поскольку приказ о разрешении работать начальство еще не утвердило. Ему приходилось коротать часы, пока почти все заключенные из его крыла трудились в столовой или в прачечной. Не было недостатка и в вакансиях на мытье полов. Но самой желанной для всех зэков была работа в библиотеке: чистая, спокойная, вполне цивилизованная. С нее не приходили насквозь мокрыми и грязными. Но Гэбриелу пока не разрешали даже записаться на какие-либо из многочисленных курсов для заключенных. Для этого требовался вынесенный приговор, а ему еще даже не назвали приблизительную дату суда.
Тяжесть на сердце, которую он поначалу ощущал в тюрьме, стала привычной частью повседневной жизни, и Гэбриел даже перестал замечать страх, просто продолжал влачить существование обычного заключенного. Тревога стала чем-то вполне нормальным. Он следовал строгим правилам и говорил сам, только если к нему обращались. Друзей не завел, но и врагов не нажил. Гэбриел понимал, что в его тюремном крыле наверняка существуют разные группировки, и пытался выяснить, какие из них наиболее опасны, чтобы избегать их всеми силами.
Трудно было сдерживать желание рассмеяться, вступить в интересный разговор; Гэбриел чувствовал, что каждый прожитый день медленно стирает его личность. Он считал это наименьшим из того, что заслужил.
Двери открыли перед обедом, Гэбриел вышел из камеры и, как обычно, обнаружил рядом с ней Сола, но только на этот раз в компании еще двоих. Страх, который, казалось, уже стал привычным, мстительно ударил с необычайной силой. Он молнией пронзил мозг и заставил мышцы живота напрячься чуть ли не до судорог.
– Расслабься, Гейб. Это Кензи, а это Спаркс. Они занимают соседнюю с моей камеру, – усмехнулся Сол.
– Привет. – Улыбка не без труда далась Гэбриелу.
Однако он заметил, что спутники Сола намного ниже него ростом. В тюрьме вообще было на удивление много низкорослых заключенных.
– Это Гейб.
Кензи с силой пожал Гэбриелу руку. Они были примерно одного возраста, но парень еще не сформировался как мужчина, оставаясь угловатым и неуклюжим с виду подростком.
Спаркс ограничился кивком и пошел к столовой.
– Давайте пожрем сегодня пораньше, чтобы не впихивать в себя остывшие сосиски. Ненавижу холодные сосиски. В них жир застывает, а потом я мучаюсь от поноса.
Однако стоило им подойти к железной лестнице, как Сол вытянул руку, как мамаша, которая запрещает детишкам переходить через дорогу. Гэбриел проследил за его взглядом и увидел группу заключенных, подходивших к подножию лестницы, по которой уже поднимался другой мужчина.
– Надо срочно исчезнуть, – тихо сказал Сол гораздо серьезнее, чем когда-либо прежде.
– Кого-то сейчас изобьют. – Кензи казался не столько напуганным, сколько возбужденным.
– Вот ведь засада, мать твою! – посетовал Спаркс. – Я умираю с голода.
Они направились в противоположную от намечавшейся заварухи сторону, но Гэбриел успел увидеть, как один из группы ухватил мужчину на лестнице. Затем сразу трое навалились на него и молниеносными движениями принялись бить кулаками в лицо, ловко сменяясь. Охранник пока ничего не заметил. Сол взял Гэбриела за руку и втащил его в камеру на другой стороне галереи. Человек с бородой имбирного оттенка, которого Гэбриел заметил в первый день, сидел на стуле и читал. Он поднял взгляд и улыбнулся, увидев их. Гэбриелу запомнился оценивающий взгляд,
