Каратель - Роман Феликсович Путилов
— То есть наигрался, а сейчас решил в благородного поиграть…
Взбесила меня эта дамочка до самой крайности….
— Слушай, тетка! Я твою дочь видел три раза в жизни. Первый раз на улице с Наташей — получил приглашение в гости. Второй раз в доме Наташи, где ее родители присутствовали. И третий раз сегодня, когда ее голой на земле распяли, и местная пацанва по ней как мураши ползали. И то, поехал искать ее случайно — потому что собака корзинку с пирожками в кустах нашла. Мне надо было просто мимо проехать? Так ее бы, наверное, на эту минуту, уже раки в камышах бы есть начали, не зря они ее на остров утащили. Но за то бы про нее никто плохого бы слова не сказал, все бы было прилично. Да? Пропала и пропала, зато непорочная! Тьфу на вас! — я хотел было пойти прочь, но женщина, за время моей речи, по лицу которой пробежал весь набор сильных эмоций — от ненависти до животного ужаса, закрыла лицо руками и навалилась мне на плечо, содрогаясь от рыданий.
Пришлось обнимать плачущую хозяйку, гладить по трясущимся плечам, нашептывая, что уже все хорошо, почти все кончилось.
Отплакавшись, мама Глаши подняла не меня покрасневшее, опухшее лицо:
— Так надо то что сделать, о чем вы поговорить хотели?
— Полина Александровна, надо Глашу срочно везти в больницу, к гинекологу, чтобы дали справку, что она сегодня сексуальных контактов не имела, ну и, заодно повреждения от ремней, синяки и все прочее зафиксировать.
— Да, зачем это все, Паша? Глаша говорит, что ничего не было. Зачем ребенка беспокоить…
— А где мой пленный?
— В чулане сидит. Развязать пришлось, а то у него уже руки и ноги посинели.
— Это хорошо, пусть сидит. А справка от врача необходима, что, хотя бы косвенно, подтвердить наш рассказ. Будет, хоть каким то, доказательством правдивости моих слов, да и дочь вашу…. В любом случае это надо, и желательно несколько экземпляров с синей печатью.
— Сейчас, я что ни будь, придумаю — Полина Александровна скрылась в доме, а на крыльцо вышла Глаша, одетая в старенький халатик, из-под ворота, который она зажимала в кулаке, на шее, были видны, начавшие синеть, гематомы.
— Ты как?
— Очень плохо, Паша — девочка подошла вплотную и уткнулась головой мне в плечо: — Я даже до сих пор не могу осознать, что со мной произошло. Я просто стояла на дороге, ждала тебя. А они просто ехали мимо. Их сотни в Улусе каждый день проезжает. Двое из моего класса, понимаешь, они в нашем классе учатся. Диче хорошо учится, комсомолец. Он просто мимо проезжал, сказал привет, а дальше я ничего не помню. Следующее, что я помню — я лежу на земле, а с меня одежду стягивают и ремнями вяжут, и каждый старается или грудь сжать или пальцы между ног засунуть. Я когда домой прискакала, думала, что меня отец убьет. Если бы ты со мной был, он бы тебя точно бы прибил. Скажи, Паша, как жить здесь дальше? Я, наверное, из дома никогда не смогу выйти….
— Глаша, все хорошо будет — я положил руки не плечи девушке: — Самое страшное ты уже пережила, все закончилось. Такого больше не будет. Захочешь — уедешь отсюда. У нас такого пока нет. Главное, сейчас, эти дни пережить. Дальше, каждый день, будет чуть-чуть, но легче.
Из дома выскочила Глашина мама, зыркнула глазом на дочь, но ничего не сказала, а повернулась ко мне: — Сейчас врач приедет, я договорилась.
И действительно. Минут через двадцать в дому подкатила зеленая УАЗовская «Таблетка», с красным крестом на боку, из машины вышли два врача, мужчина, лет пятидесяти и молодая женщина, которые зашли в дом. Я успел ухватить за рукав бегущую перед медиками Полину Александровну и напомнил ей о необходимости нескольких экземпляров медицинских справок. Минут через двадцать врачи закончили, попрощались и двинулись к машине, а я буквально вырвал у Глашиной мамы медицинскую справке, прочитал ее и помчался на улицу. На мое счастье машина «скорой помощи» еще не уехала, пожилой врач стоял у задней дверцы и с наслаждением курил какую-то вкусную сигарету.
— Простите, доктор, можно отниму пару минут вашего драгоценного времени?
Врач удивленно смотрел на меня поверх толстых стекол очков ожидая вопроса. Услыхав вопрос, доктор удивился еще больше, и подозвал уже усевшуюся в машину молодого медработника.
— И не стыдно тебе, Павел, молодому парню, про женские писки читать? — зло спросила меня мама Глаши, подойдя со спины, пока я по второму разу изучал медицинскую справку. Нет, что не делай, не складываются у меня отношения с Глашиными родственниками, не любят они меня за что-то.
Я сунул справку в карман, с досадой сплюнул и вышел со двора, где как раз экипаж мотоцикла «Урал» докладывал Пахому о происшествии:
— Двое на лошадях попытались на задах, сенник поджечь, но мы вовремя появились, загнали из в камыши, они там до сих пор сидят, видно кони застряли…
— Молодцы, давайте назад, продолжайте за огородами патрулировать, чувствую, это все надолго.
От поселка, по одному, по двое, но все время, подходили люди. Толпа медленно, но непрерывно, увеличивалась. Начальник РОВД, очевидно, получив какие-то указания, выхватил из кабины черную ручку микрофона, и через пару секунд, хрипя и завывая фоновыми шумами, заговорила:
— Граждане, перекрытие дороги противозаконно. Немедленно освободите проезжую часть, иначе будете привлечены к административной ответственности, Граждане, предлагаем вам выбрать пятерых представителей, для встречи в руководством района и города. Встреча будет проводится в здании РОВД, повторяю….
Из числа протестующих вышло несколько человек, в том числе отец Глаши и два мужика в костюмах, очевидно, из руководства обогатительной фабрики. Делегаты загрузились в «Таблетку» и поехали в РОВД, перед которым появилась парочка черных «Двадцать четвертых» «Волг»
Череп пол часа, после того, как лидеры протеста скрылись в здании милиции, от милицейского оцепления отделился «УАЗик», осторожно спустился с трассы, и попылил к нам, через пустырь.
— Серега, это по ходу, за мной. Возьми мой пистолет — я вытащил оружие из кобуры и протянул старшему: — У тебя оно понадежней будет. И, давай договоримся, если через
