Игра в метаморфозы - Бернар Миньер
Вот тогда на сцену и вышла лейтенант Герреро. Саломон помнил все, что появлялось в прессе к тому моменту, когда Франсиско Мануэль Мелендес был пойман. Без ведома коллег, ничего не сообщая начальству, Лусия Герреро начала бороздить все дороги в окрестностях Мадрида в радиусе до двухсот километров, то есть территорию убийцы. Днем она вела расследование вместе со своей группой, а по ночам садилась в автомобиль и нарезала километры по асфальтовым лентам. Спала только несколько часов перед самым рассветом, потому что Убийца-с-молотком выходил на охоту с десяти вечера до двух ночи (из чего следователи сделали вывод, что днем он работал). Какие типы попадались ей, пока она колесила по дорогам, не знал никто: Лусия Герреро отказывалась разговаривать об этом с прессой, несмотря на все подзуживания журналистов. На этот счет у них было множество предположений и одна уверенность: в какой-то момент лейтенант ЦОП в конце концов перешла дорогу убийце. И встреча чуть не стала для нее роковой.
Случилось это на севере страны, неподалеку от Сориа. Придорожная площадка была снабжена двенадцатью бензоколонками и довольно крупным магазином. Когда Лусия остановилась, чтобы забежать в туалет после трехчасового сидения за рулем, было уже без трех минут час ночи. Она ехала спокойно и позволяла обгонять себя десяткам машин. При этом потолочный светильник у нее постоянно горел. Видимо, она очень устала и была на пределе сил, рассуждал Саломон, и голова у нее работала с трудом. Наверное, думала о том, что ей еще предстоит вернуться в Мадрид, потратив на это еще два часа, а ведь она не спала всю ночь… Назавтра ей предстояло продолжить трудное расследование. Сколько же времени ей понадобилось, чтобы провернуть хитрый маневр и зайти при этом слишком далеко? – спрашивал он себя. Камера зафиксировала, как Лусия тяжелым, усталым шагом прошла к туалету в глубине помещения. Касса и продавец оставались справа, несколько столиков – слева; потом проход вел к игровым аппаратам, торговым автоматам и прочей аппаратуре и к дамскому туалету. На фотографии это место выглядело очень похоже.
Все ее обращения к начальству пресса просто опустила. Выйдя из кабинки туалета, Лусия увидела женщину, которая мыла руки. Блондинка в красном платье стояла к ней спиной, наклонившись над раковиной. Лица ее она в зеркале не разглядела: его загораживала прядь волос. Лусия поздоровалась с ней, но женщина не ответила. И в тот момент, когда лейтенант тоже наклонилась, чтобы освежить лицо – ей необходимо было немного встряхнуться, – Франсиско Мануэль Мелендес набросился на нее, надел ей на голову полиэтиленовый мешок и попытался задушить. Лусия отбивалась, но Мелендес был силен: он работал кровельщиком, да еще трижды в неделю качал мускулы. Однако ему не повезло, сказал себе Саломон: убийца не знал, что женщина, на которую он напал, сотрудница Гражданской гвардии и тренирована гораздо лучше его.
Что произошло дальше, так и не удалось выяснить. Как бы то ни было, Лусия вышла из туалета с окровавленными руками, в изорванной одежде, с молотком в руке и попросила перепуганного продавца позвонить и запросить помощь, а сама связалась со своими. Когда Гражданская гвардия прибыла на место, блондинистый парик плавал в унитазе, как дохлая медуза, Мелендес сидел на полу, пристегнутый наручниками к канализации, а его физиономия представляла собой бесформенную кровавую кашу. У него были выбиты два резца, а напоследок он получил удар молотком в висок, который сразил его наповал. Лусия Герреро заявила, что смутно помнит все, что произошло, но хорошо помнит, как притворилась, что потеряла сознание и упала на пол, прежде чем применить особый «захват ножницами правой подколенной мышцы» с сильным броском через колено, в результате чего Мелендес улетел в кабинку. А дальше… А вот дальше она совсем ничего не помнит.
Франсиско Мануэль Мелендес провел две недели в госпитале, где сотрудники ЦОП допрашивали его, прежде чем он предстал перед судом.
Герреро сразу получила нагоняй от начальства, благодарность и поздравления от министра и на следующий день стала легендой Гражданской гвардии.
Несколько сотрудников, не входивших в ее группу, но сделавших вид, что хорошо ее знают, поведали журналистам – разумеется, на условиях полной анонимности, – несколько пикантных подробностей, проливающих свет на ее личность, талант, а главное, на ее недостатки. Из чего следовало, что она очень вспыльчива, чертовски упряма, неистова в работе и совершенно не умеет сглаживать углы – в общем, зануда, да еще и дурная башка. Но, строго говоря, эти пустобрехи, сами того не понимая, обрисовали личность независимую, сложную и необычайно компетентную.
А потом пресса перешла к другим новостям и событиям, и все позабыли о лейтенанте Герреро. Саломон был убежден, что это ее развеселило. Ибо те редкие фотографии, что появлялись тогда в газетах, создали у него впечатление, что перед ним – личность, готовая смести любое препятствие на пути к цели.
Саломон спросил себя, сколько же весит такой груз. Как спит Лусия Герреро и не снятся ли ей кошмары? Он готов был побиться об заклад, что снятся. И что она раз за разом переживает эту схватку не на жизнь, а на смерть, в туалете на заправке. Страдает ли она от головной боли, от язвы, от болей в груди или от тревоги и депрессии? Влезла ли она в шкуру убийцы, чтобы затравить его, или удовольствовалась ролью козы-приманки? Не считая того, что, в противоположность французской сказке, на этот раз козочка слопала волка. Если только волк, дожидаясь своего часа в пенитенциарном центре Ла Моралеха, куда его посадили как особо опасного преступника, не разрабатывал с адвокатом, признанным мастером своего дела, стратегию процесса в первой инстанции для слушания в Мадриде. Как только на сцене появился этот адвокат, он принялся кричать на все лады всем, кто хотел его слушать, что это лейтенант Герреро напала на его клиента, а вовсе не он на нее.
Саломон схватил телефон, открыл «Вотсапп», соединился с группой, которую создали его студенты и которая тоже называлась ДИМАС, и написал:
Сегодня вечером после занятий собираемся в лаборатории.
Он представил себе, как по цепочке связываются друг с другом его студенты, всегда готовые либо оторваться, прикалываясь друг над другом, как первоклашки, либо с головой нырнуть в занятия, установленные для них академической комиссией по программе доктората.
Асса, Харуки, Корделия, Алехандро, Улисс, Вероника…
Он покинул чат.
17
Вторник, после полудня
Было уже шесть вечера, когда они
