Белая сирень - Маша Ловыгина
– Зачем ты пришла?
Ольга зарывается в одеяло глубже, в попытке уйти от ответа.
– Так и будешь ходить?
–Угу…
– А кто тебя звал? Что тебе здесь надо?
Зачем он говорит такие вещи? Пусть лучше молчит. Ей нечего ответить. Мысли путаются. Необходимо просто остаться в этом блаженном состоянии, дать себе привыкнуть, надышаться этим воздухом, в котором смешались запахи их тел, и ещё витают отзвуки их чувств. Но что-то уже поменялось, словно кто-то третий незримо даёт о себе знать, вторгаясь в их личное пространство… И первое, что он приносит с собой, это…
– Знаешь, ведь, что не выгоню…
…Оля вздрогнула всем телом и открыла глаза. В коридоре горел свет. Уткнувшись головой в висевшую одежду, она практически завалилась на вешалку, продолжая натягивать на голову подол старого брезентового плаща Лаврика. От ткани пахнет лесом и какой-то сухой горькой травой. В ногах девушки лежит пёс, и Оля чувствует его живое тепло. Всё тело ноет, глаза слипаются.
Оттерев слюну со щеки, Оля потрясла головой. Лаврик явно был не в духе. Он гремел посудой, носился из кухни в комнату и обратно, недовольно бурчал, разговаривая с ней. Платон вздыхал, то поднимая голову, то опуская её на широкие лапы. Ольга никак не могла отойти ото сна, и продолжала сидеть, обхватив свои плечи руками. Старик, не глядя на неё, схватил мусорное ведро, прошёл к выходу. Хлопнул дверью, обдав девушку тёплым вонючим воздухом.
Ольга вытащила ступни из-под собаки. В ванной умылась ледяной водой, разглядывая опухшее лицо и покрасневшие глаза. Хотелось принять горячий душ и переодеться. Она подумала о том, что следует вернуться домой и не раздражать Лаврика своим присутствием. Она явно была лишней в его жизни.
Лаврик вернулся минут через двадцать. Кроме ведра в его руке была бутылка водки. Оля поставила чайник и посторонилась, пропуская старика. Лаврик суетился, девушка слышала, как с бульканьем наполняется стакан.
– Выпьешь?
Ольга стиснула зубы и села за стол, исподлобья наблюдая за хозяином квартиры. Лаврик, поняв её молчание по-своему, поставил второй стакан, налил. Без лишних слов опрокинул в себя жидкость. Ольга смотрела на то, как поднимается и опускается его кадык, а на щеках проявляются красные пятна. Зажмурившись, старик крякнул и аккуратно поставил стакан на стол.
– Нужно закусывать, – девушка дотянулась до плиты и выключила газ.
Пожевав губами, мужчина почесал седую щетину в том месте, где раньше росли густые представительские усы.
– Уж я как-нибудь сам разберусь.
– Прости, – Ольга водила по столу ребром ладони, собирая невидимые крошки. – Мне очень нужно с кем-нибудь поговорить, – она покачала головой, подбирая слова. – Что-то происходит. Я не понимаю, что именно, но хочу в этом разобраться. Даже не знаю, как начать. Мне кажется, что вчера кто-то хотел проникнуть в мою квартиру.
– Ты же в мою вошла? – насмешливо возразил Лаврик и плеснул в свой стакан ещё немного водки. Вытащил из пакета остатки вчерашнего батона.
– Ещё раз, прости! – Ольга отвернулась и двумя пальцами потёрла веки. – На моей кровати дохлая крыса, кто-то пытается напугать меня и дышит под дверью. Может быть, у него есть ключи. Мне страшно. Мне всё время страшно, где бы я ни была. Тётя Валя умерла, а я ничего не знала и ничего не сделала, чтобы… как-то… помочь ей…
– С чего ты решила, что ей нужна была твоя помощь? – старик усмехнулся. – Валентина ни в ком не нуждалась, и уж тем более в тебе. Разве что… – Лаврик медленно жевал батон. Белые крошки скапливались в уголках его рта, падали на колени и на пол. – У твоей тётки была одна страсть.
– Я знаю, – Ольга пожала плечами. Страсть Валентины к деньгам и накопительству была ей известна и никогда не удивляла.
– Может, ты и знаешь, да не всё. Полюбовник у неё был. Молодой. Вот ради него она и старалась. И понимала ведь, что не нужна ему, да видно, ничего поделать с собой не могла. Или не хотела, – старик поднял стакан и, морщась, выпил.
– Надо же… – только и смогла сказать Ольга. – Никогда бы не подумала! – помолчав, осторожно спросила, – кто в ресторане остался?
– В ресторане? – брови старика приподнялись. – Так ресторана нет уже давно. Хозяин продал его. Через год, как ты сбежала.
– П-продал? – девушка заелозила на табуретке, чувствуя, как сначала зачесалась спина, а за ней руки и лицо. Она нервно провела по коже запястья ногтями, оставляя белые полосы. – Почему продал?
– Кто ж его знает. Он и лесопилку продал. Говорят, за границу уехал, живёт там себе припеваючи. А что ж не жить, коли деньги есть. Уж, поди, накопил, на десять жизней хватит. Нас-то всех повыгоняли. Мне что, я привыкший. Да и немного надо… С Валькой я и не виделся после. Слыхал, что одна живёт, а что да как не знаю.
– Марина погибла, – Ольга внимательно смотрела на Лаврика.
Старик покивал, но ничего не ответил.
– Ты же общался с ней, после того как… – Ольга торопилась. Она заметила, что глаза Лаврика уже стало заволакивать пьяной дымкой.
– Я? – старик, кажется, снова удивился. – Не помню. Или помню?
– Ну же! Вспоминай! – Оля еле сдерживалась, чтобы не схватить Лаврика за грудки. – Когда ты видел Марину? Ты говорил с ней? Она что-нибудь рассказывала тебе?
– Дык… Может и заходила как-то. А когда, зачем…
– Господи, – Ольгу трясло, – как же можно так пить?! Тут такое творится, в вы пьёте и веселитесь! Я хочу знать правду! – она вскочила. – Но я её среди вас не найду! Может, и мне тоже запить вместе с вами?! – девушка схватила стакан и поднесла к губам, но Лаврик неожиданно крепко вцепился в её руку. Стремительно приблизив к ней лицо, он впился в неё отрезвевшим взглядом.
– Правды хочешь? – хрипло заговорил он. – Хочешь узнать, почему я пью?! Собирайся. Пошли.
Ничего не понимая, Ольга поднялась вслед за стариком. Платон уже топтался на пороге. Ольга только успела поднять с пола свою сумочку, когда Лаврик уже спускался по ступеням к выходу из подъезда.
На лавочке сидели две женщины, одну
