Алексей Биргер - Тайна волжской Атлантиды
Я в это время считал на листочке бумаги. Я всегда любил считать.
- Получается, всего Степанов недополучит пятнадцать процентов полной стоимости клада, - сказал я. - А наша общая доля, если мы сдадим клад государству, составит двадцать процентов от полной стоимости. То есть, если Степанов будет настаивать, что должен получить свою долю от полной стоимости клада, а не от четверти стоимости клада - ну, от этих двадцати процентов, то мы отдаем ему недостающие пятнадцать процентов, и нам ещё остается пять процентов, которые мы делим между собой! Вот и все...
- Теоретически это правильно, - сказал Павел. - А вот практически... Не забывай, государство даст нам двадцать пять процентов от своей оценки стоимости клада. И эта оценка будет сделана по минимуму. Скажем, оценят нам все это... Ну, в миллион долларов. А любой специалист скажет Степанову, что реальная стоимость всех этих драгоценностей - не меньше трех миллионов...
- Так много?!.. - ахнула Фантик.
- Представь себе, - кивнул Павел. - Мы сами не знаем истинную стоимость этих чудесных вещичек. Не забывайте, они старинной работы. И работы великолепной. Такие произведения искусства стоят намного больше стоимости самых драгоценных материалов, которые были для них использованы. Скажем, золотая маска Тутанхамона стоит в сотни раз больше голой стоимости того золота, из которого она сделана. Точно так же и серебряный кубок работы Бенвенуто Челлини стоит в сотни раз больше стоимости того серебра, которое на него пошло... Итак, представьте себе. Мы получаем двадцать пять процентов от одного миллиона, а Степанов требует свою долю из оценки в три миллиона. И всего, что мы получим, вполовину не хватит, чтобы рассчитаться со Степановым.
Все приуныли, задумавшись об этом. И вдруг Ванька взорвался:
- Да что вы все "проценты", "доли", "Степанов"!.. У меня от этих процентов, вообще, крыша уже поехала, и я ничего не соображаю, какие они там двадцать пять или пятнадцать со всеми миллионами! Да и вы сами, по-моему, только делаете вид, что понимаете, а сами запутались, потому что нельзя все эти дурацкие проценты в башке уместить, не свихнувшись!.. И Степанов не такой, он может быть и бандит, и всякий, это мы знаем, но к нам он хорошо относится! И, в конце концов, при чем тут доли и проценты и всякие договоры, если клад не мы нашли, а Борька нашел! И нашел, кстати, тайком удрав от всех, мы к этому вообще не относимся, потому что если б он не удрал тайком, ему запретили бы плыть с аквалангом и никакого клада не было бы! Так что, вообще, никто, кроме Борьки, не имеет на эти все драгоценности права, и это только он может решать, поделиться с кем-нибудь или нет! Так и надо сказать Степанову, что это не "мы" нашли, и не кто-нибудь, кто перед ним по договору отвечает, а Борька нашел, а мы, вообще, у этого клада сбоку припека, и, вообще, погулять вышли! Вот и все тут, и нечего головы ломать и морочить!
Мы все переглянулись.
- А ведь Ванька прав, - медленно сказал Алик. - Борис, действительно, нашел клад самостоятельно и, можно сказать, против нашей воли. Так что только он и может им распоряжаться.
- Да как будто я не поделюсь... - начал я.
- Поделишься или нет - это твое личное дело, и это не проблема, сказал Павел. - Проблемы в другом, и многие из них остаются. Хотя, да, часть проблем пропадает, если клад принадлежит тебе...
- Вот никогда не думала, что найти клад - это такое муторное дело, вздохнула Фантик. - Точнее, что это даже не дело, а четвертушка дела, потому что потом начинаются всякие законы, правила, проценты подписанные бумажки и прочее, от которых, действительно, навеки в психушку можно загреметь... Честное слово, лучше, по-моему, с преступниками за клад сражаться, чем заниматься всеми этими... всеми этими оформлениями и подсчетами, которые как болото. Так у любых искателей приключений отшибешь охоту клады искать, и они все закиснут, а потом врачи будут жаловаться в газеты, что народ спивается!..
Общий смех несколько разрядил обстановку. Фантик немного смутилась, но при этом и носик вздернула с вызовом, позаботившись о том, чтобы драгоценные серьги в её ушах как можно красивее звякнули и сверкнули на солнце.
- Вот нам и надо решить, как... - начал Павел, но его перебил крик Сергея:
- Внимание! Две странные моторки! Поднимайтесь на палубу!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ПОГОНЯ
Алик и Павел выскочили на палубу как ошпаренные. Мы поспешили следом. На палубу вылезать не стали, но головы высунули, стоя на ступеньках лестницы из кают-компании.
Алик и Павел встали так, чтобы заряженные ружья были у них под рукой, но чтобы посторонним не было заметно, что на яхте вооружены, а Сергей показал им:
- Вон, видите? Два катерка, идут наперерез нашей яхте, как будто хотят нас в клещи взять.
- Может, просто встреча друзей-рыбаков? - предположил Алик. - Они ведь иногда гоняют как сумасшедшие, и большим судам перерезая путь прямо по судовому ходу. А сейчас могут спешить обменяться сведениями, где большие косяки рыбы ходят, вот и плюют на все вокруг.
- Непохоже... - пробормотал Павел, тоже вглядываясь. - Как-то уж больно целенаправленно они стараются нам путь преградить... Впрочем, поговорить с ними стоит.
И, сложив ладони рупором, он закричал:
- Эй, на катерах! Освободите путь, не мешайте проходу судна!
В ответ послышалось:
- Водонадзор! Остановите яхту для досмотра и проверки документов!
Водонадзор - это что-то вроде водного ГИБДД, он следит за поведением судов на воде, за порядком, и может у проштрафившегося капитана права отобрать: для вождения большого - и даже не очень большого - судна права нужны так же, как для вождения автомобиля.
- Фигня! - негромко сказал Сергей. - Орут не в матюкальник, а в ладошки рупором, как и мы. И для водной инспекции катера уж больно обшарпанные. И без опознавательных знаков.
- Останавливаться, конечно, не будем, - решил Алик. - Но и на прямой конфликт сами не полезем. Поиграем с ними, пока не поймем, насколько сурово они настроены... - и он крикнул в ответ. - Остановиться не можем, так как находимся на судовом ходу и можем создать помехи движению большегрузного транспорта! Следуем в порт, готовы к досмотру в порту!.. Готовьтесь сменить курс, - негромко сказал он Сергею и Павлу. - Разворот в сторону Пошехонья, и даже северней.
Нам не было видно людей на приближающихся катерах, но по паузе мы поняли, что там возникла легкая заминка. Может, они и ожидали, что яхта откажется остановиться - но не ожидали, что она откажется остановиться под вполне законным предлогом, к которому трудно придраться. И тем более нет повода напасть на яхту, застав её владельцев врасплох.
В конце концов, с одного из катеров крикнули:
- Отказ остановиться будет рассматриваться как неподчинение властям!
Решили и дальше гнуть свою линию, понимаете.
- Неподчинения нет! - отозвался Алик, взявший на себя все переговоры. - Мы ведь не отказываемся следовать в порт! - и, повернувшись к друзьям, скомандовал. - Пора!
Яхта заложила крутой поворот, заработал её мотор, помогая парусам, и мы, резко набирая скорость, пошли в другую сторону.
Послышались крики:
- Стой! Стрелять будем!..
Но мы уже оторвались от преследователей. Мы выигрывали у них метров сто - и должны были выиграть ещё сколько-то, пока они, с опозданием, поворачивали нам вдогонку.
- Они легкие, поэтому быстрее нас! - крикнул Павел. - Но зато мы их смять можем, если они пойдут на столкновение!
- И сомнем! - отозвался Алик. - Только, похоже, они и впрямь стрелять собираются! Пригнитесь!
Телевизионщики пригнулись, и почти сразу после этого мы услышали противный свист над палубой.
- Стреляют! - восторженно выдохнул Ванька. - Слушай, кайф! Настоящая погоня с перестрелкой!
Фантик была не так довольна. Она побледнела и втянула голову в плечи.
- Надо бы охладить их пыл... - Павел, лежавший на животе на палубе, притянул к себе ружье, подполз к бортику и, почти не целясь, выстрелил два раза в сторону катеров. Потом он быстро перезарядил ружье. Одна из стреляных гильз, медная и пахнущая порохом, откатилась, звеня, прямо к нам. Ванька быстро её схватил:
- Сохраню её на память!
Я поглядел вокруг. Мы вырывались на самые просторы Рыбинского моря, и только с одной стороны, далеко-далеко, смутно синела полоска берега. И ни корабля, ни лодки, кроме нас и двух катеров.
- Они уверены, что драгоценности у нас, - сказала Фантик.
- Уверены, - кивнул я. - Как-то уж очень уверены.
- Выходит, они знали про этот тайник! - сказал Ванька. - И когда обнаружили, что он пуст, то поняли, что мы их опередили, и что никакой это не сом шуровал в погребе, а один из нас!
- Выходит, так... - что-то меня смущало, но что - я не мог ухватить. Может, вот эта мысль, что как-то они слишком уверены, что мы - это те, которые им нужны...
Но откуда они могли знать о тайнике? О тайнике, которому по меньшей мере... Сколько же лет? Если предположить, что владелец спрятал драгоценности в тайник во время революции, когда при повальных обысках изымали все ценное, и то больше восьмидесяти лет получается! А если тайник был создан намного раньше...
