Андрей Константинов - Дело об императорском пингвине

Когда я выходила из кабинета, так же понимающе на меня смотрело уже пол-Агентства. Правда, в некоторых взглядах я уловила сочувствие. Или мне показалось? До меня долетели обрывки фраз из приватного разговора нашего редакционного водителя Леши с другими сотрудниками.

— Клянусь, у шефа с Завгородней что-то зреет. Или уже было, я пока не понял.

В «Пуле», в общем-то, не пренебрегали возможностью посплетничать, но только если для этого были хоть какие-то основания. Сама же мысль о том, что у Обнорского что-то, как выразился водитель Гена, «зреет» со Светкой, могла показаться абсурдной.

Даже бредовой. Да нет же, не может быть! Завгородняя в жизни не польстится на мужчину, который имел наглость обозвать ее (и не единожды!) полной дурой. Разве только из чувства протеста. А шеф сам не станет крутить шашни с той, которую он считает дурой. Его, видите ли, на интеллектуалок тянет. Однако Леша не унимался:

— Да я сам сегодня вытаскивал Светкины вещи из багажника его «хонды». Причем вещички-то были в весьма пикантном состоянии. Как после бурных и продолжительных совместных кувырканий. А Завгородняя Обнорскому лепила, что ее мамаша не успела его одежду погладить. Извинялась даже. Нет, ну ты скажи, с чего бы это маме Светки просто так гладить вещи Обнорского?

В моей памяти всплыли Светкины умопомрачительные ноги, покоящиеся на столе Ксюши в приемной. А еще Обнорский, обычно не злоупотреблявший вниманием к репортерскому отделу, сегодня то и дело заглядывал в кабинет к акулам пера. Я поймала себя на мысли, что все эти нюансы не улучшают моего настроения. И даже совсем напротив. Неужто ревную? Кого к кому? Я скорее признаюсь себе в том, что Светку к Классику. Как же так, с ее тягой к эстетике — и вдруг такой мезальянс! Если бы меня слышала моя подруга, она бы не преминула поинтересоваться:

— Лукошкина, ты яд сегодня в аптеку сдавала?

Проходя мимо сплетничающих, я ослепительно улыбнулась и пожелала всем удачного уик-энда. Меня окликнула все та же Марина Борисовна:

— Анечка, ты так сияешь, будто выходишь замуж за красивого и богатого. — Агеева, видимо, решила проверить свои догадки. Вот уж кому в расследователи идти — здесь фантазии хоть отбавляй. Из ничего такую историю придумает — Агата Кристи почернела бы от зависти.

Я решила Мариночку Борисовну не разочаровывать.

— Какая вы все-таки проницательная! Только это пока информация с ограниченным доступом, — мне пришлось даже воспользоваться языком наших архивариусов. Договорились? — И, заговорщицки подмигнув Агеевой, я вышла из Агентства. Я точно знала, что до конца рабочего дня известие о моем скором замужестве дойдет до самого нелюбопытного сотрудника «Пули».

Домой я доехала на удивление быстро — город был почти пустой, все автовладельцы, видимо, уже отправились на дачи. Еще с порога я услышала, что сын Петруша с кем-то оживленно беседует. Глаза зафиксировали уже забытую картину — стоящие посреди прихожей кроссовки.

Все ясно, у нас в гостях Лукошкин.

Эта его манера оставлять обувь там, где он ее снял. По этому поводу в пору нашей семейной жизни мы с ним неоднократно ссорились. Однако сейчас желания высказать что-нибудь язвительное у меня не возникло. Спокойно отодвинув ногой обувь экс-мужа в сторону, я прошла на кухню, где сидели мужчины.

— Мама, папа женится! — в голосе сына чувствовались слезы. Петр исподлобья посмотрел на Сергея и, круто развернувшись, выскочил из кухни.

Лукошкин стоял растерянный и даже расстроенный. Подполковник УБОП был явно не форме. Я попыталась изобразить радость, хотя новость о предстоящей женитьбе пусть бывшего, но мужа кольнула сердце.

— Поздравляю. И кто сия счастливица?…

Выходные пролетели как миг.

Петр был отправлен к бабушке, и я два дня занималась тем, что готовилась к очередному раунду с «Нерпой». Здесь наметился некоторый прогресс. В субботу вечером, совершенно в неурочный час, на пороге моей квартиры возник торжествующий Спозаранник.

— Трепещите, Анна Яковлевна.

Наши люди выразили согласие выступить в суде.

Эта новость поразила меня больше, чем давешнее сообщение Лукошкина о своей женитьбе. Боясь спугнуть неожиданно свалившееся счастье, я почему-то шепотом спросила:

— Что случилось, Глеб?

Спозаранник решил не выдавать секретов мастерства. Напустив туману, он лишь поведал мне, что все решилось накануне, когда он встречался со своим источником в психиатрической больнице имени Скворцова-Степанова.

— Извини, Глеб, а твой источник в этой больнице в каком статусе? — заволновалась я.

Спозаранник посмотрел на меня так, будто я сама пациентка «Скворечника»:

— Конечно, как психически больной человек. Впрочем, сам он себя таковым не считает.

Я почувствовала себя так, будто мне подарили игрушку, а потом отобрали.

Показания психически больного человека, находящегося на излечении в Скворцова-Степанова, суд не станет принимать во внимание. Видя молниеносную смену выражений на моем лице, Спозаранник смилостивился:

— Не переживайте так, уважаемая.

Кто тебе сказал, что источник в «Скворечнике» и источник по «Нерпе» — одно и то же лицо? — с этими словами главный расследователь, не снимая обуви, прошел на персидский ковер и по-хозяйски уселся в кресло. — Надеюсь, чашку кофе я заслужил?

Я покорно поплелась на кухню, еле сдерживая в себе желание поколебать уверенность Глеба в том, что он заслужил именно кофе. Итак, в понедельник у нас появится реальная возможность испортить настроение Аллоеву. Только бы ничего не случилось! Я бросила взгляд на миниатюрную иконку. святой Иоанны. Только бы ничего не случилось…

Эту фразу с изрядной долей сарказма я повторяла сама себе в понедельник. Я уже давно убедилась в том, что язык мой — враг мой. Стоит только сказать или даже подумать про себя о какой-нибудь гадости или пакости — так вот они, на блюдечке. Наши свидетели, добровольно согласившиеся выступить на процессе по «Нерпе», в суд не явились. Уже полчаса прошло с начала заседания, а их все не было.

Юристы «Нерпы» — импозантный седовласый мужчина в дорогом костюме, с аккуратно подстриженной бородкой и золотой оправой на носу, и бледный юноша, явно подражающий своему старшему товарищу, — бросали на меня весьма выразительные взгляды и понимающе ухмылялись. Эля Колмогорова в судейской мантии нетерпеливо постукивала карандашом по столу. Пикантность ситуации заключалась в том, что отсутствовал и Спозаранник, к которому у суда также имелись вопросы.

— Ну что, представитель Агентства «Золотая пуля», может, мы все-таки начнем заседание? Все мы люди занятые, — судья не выдержала томительного ожидания. А может, ей просто хотелось поскорее разделаться с нашим делом и уйти в отпуск — наш процесс был у нее последним.

Истцы с готовностью поднялись.

Я приготовилась держать оборону в одиночку, мысленно насылая все кары небесные на голову Спозаранника.

Речь представителей «Нерпы» была хорош о. подготовлена и содержала изрядную долю пафоса, суть которого сводилась к следующему. Недобросовестные журналисты воспользовались предоставленными им возможностями — а именно газетной площадью, чтобы опубликовать явно недостоверные сведения, к тому же жутко компрометирующие такую добропорядочную и известную компанию как «Нерпа». Журналисты «Золотой пули» пренебрегли своей профессиональной обязанностью проверить полученную информацию, что, на взгляд истцов, свидетельствует о заказном характере материала. Публикация же нанесла «Нерпе» огромный урон, выразившийся как в моральных страданиях работников предприятия, так и в убытках в хозяйственной деятельности фирмы — мол, некоторые контрагенты, прочитав статью, выразили желание расторгнуть контракты. По совокупности все эти страдания и потери пивоваренная компания «Нерпа» оценивает — ни больше, ни меньше — как в один миллион рублей, или почти 30 тысяч в долларовом эквиваленте.

— Вы позволите? — Я услышала за спиной голос Спозаранника. С уничтожающим взглядом я повернулась к вошедшему.

Глеб был бледен и немного взволнован. Колмогорова величаво кивнула, разрешив Спозараннику войти.

Насмешливо посмотрев на нашу пару, она продолжила заседание.

— Глеб, какого черта?! — зашипела я, забыв о сдержанности и чувстве собственного достоинства. — Где ты шляешься, где твои свидетели?

— Все плохо, Аня. Один из источников сейчас в кардиологической реанимации. Вчера ему позвонили. Жена сказала, что он с первых минут разговора схватился за сердце, а потом уже и говорить не мог. Так что пока даже неясно, кто звонил и по какому поводу. Но, учитывая сегодняшнее мероприятия, я не исключаю, что звонили наши друзья с «Нерпы».

— А второй что, тоже в реанимации?

— Почти. Он уже переходил через Невский к Караванной, когда его сбила какая-то иномарка. Водитель скрылся.