Марина Серова - Твои дни сочтены
Но едва успела позавтракать, как раздался телефонный звонок. Это был Андрей Мельников. Он дружелюбно приветствовал меня и буквально сразу сказал, что сведения, которые я просила его узнать, оказались весьма интересными.
– Так что приезжай, Таня, – заключил подполковник. – Об этом лучше при личной встрече.
– Что ж, при личной так при личной, – не стала я возражать и пошла собираться.
Добраться до УВД на «Ситроене» не составляло много времени, вскоре я уже входила в кабинет Мельникова на втором этаже. Подполковник восседал за своим столом с важным и самодовольным видом. Пригласив меня устроиться напротив, он достал из лежащей перед ним папки фотографии, оставленные вчера мною:
– Никто из этих людей не был замечен ни в приобретении наркотиков, ни среди торговцев. Видимо, у них другая сфера деятельности.
– И это все, что ты хотел мне сообщить? – разочарованно протянула я.
– Не спеши, дорогая Татьяна! – с загадочным видом приподнимая указательный палец, посоветовал Андрей. – Ты же сама прекрасно знаешь, что спешка хороша лишь в исключительных случаях, не станем их перечислять.
Подполковник между тем раскрыл папку, достал листки бумаги и принялся зачитывать:
– А вот молодой человек по имени Владимир Кутепов, двадцати трех лет, в подростковом возрасте стоял на учете в детской комнате милиции за мелкие кражи. В основном воровал ручки, тетрадки, мелкие деньги и пирожки в школьной столовой. Причины поступков непонятны, так как рос в благополучной и материально обеспеченной семье. Это первое.
– Да этот парень не очень-то меня и интересовал, – призналась я насчет Кутепова. – Это я так, для проформы.
– А теперь самое главное…
Подполковник сделал паузу, давая мне возможность приготовиться к сюрпризу. Чего-чего, а сюрпризы он преподносить любит. Прямо-таки балдеет от счастья. Проглотив печенье и сделав глоток чаю, он сказал:
– Теперь Кристина Воронкова. Лет десять назад в одном из центральных районов нашего города существовала молодежная группировка, во главе которой стоял уголовник Романов. Возраст членов группировки – от тринадцати до восемнадцати лет. Численность колебалась от пятнадцати до тридцати человек. Первое время романовцы занимались мелким воровством, хулиганили в общественных местах, отнимали у школьников деньги и дорогие вещи, избивали неугодных и непокорных. Затем группировка перешла к более серьезным «делам» и была разгромлена после одного громкого преступления: вооруженное ограбление знаменитого коллекционера, в результате чего было похищено много ценных и редких предметов старины, а также изнасилованы и жестоко избиты дочери коллекционера. Сам владелец и его зять получили тяжелые ранения. На беду романовцев, младшая дочь коллекционера в одном из нападавших узнала брата своей одноклассницы.
– И к чему это ты все мне рассказываешь? – воспользовавшись паузой в достаточно нудном и официозном докладе Мельникова, спросила я.
– Имей терпение, – ответил Андрей. – Группировка, как я уже сказал, была разгромлена. Каждый романовец получил по заслугам, но двоим членам группировки удалось избежать наказания, а именно: Воронковой Кристине, по причине малолетства, и некоему Алексею Привольнову, юноше восемнадцати лет. Он не принимал активного участия в преступлениях, а всего лишь присутствовал. Его отец в то время занимал высокий пост, поэтому по нажиму сверху участие Привольнова в ограблении было скрыто, а самого Алексея отец быстренько «сплавил» в армию. К чести Привольнова, ни в каких других правонарушениях он замечен не был. Видимо, встал все-таки на путь истинный.
– Более того, сейчас он адвокат, – поведала я.
– Неисповедимы пути Господни, – спокойно отреагировал Мельников.
«Так вот что связывает Алексея и Кристину! – подумала я. – Дела давно минувших лет, и дела весьма щекотливые, криминальные…»
– Но если участие Привольнова в преступлении замяли, то каким образом ты о нем узнал? – спросила я.
– Я разговаривал с человеком, который вел это дело, – ответил Андрей.
– А что показало вскрытие тела Олеси Милехиной?
– То, что и должно показать: острое отравление наркосодержащим веществом, – ответил Мельников.
– И это все? – возмутилась я. – В таком случае либо экспертиза вообще не проводилась, либо проводилась кое-как.
– Почему ты так думаешь? – заинтересовался Андрей.
– Потому что Олеся Милехина была беременна, а об этом ни слова!
– Ты-то откуда знаешь?
– Мне сказал жених Олеси.
– Но это все равно особого значения не имеет, – скептически скривился Мельников.
– А я думаю, что имеет, – возразила я.
– Почему?
– Потому что начисто отметается версия о самоубийстве. Нормальная женщина не может пойти на такое, будучи беременной. Это уже инстинкт материнства – против природы не попрешь.
Мельников снова скептически посмотрел на меня, но возражать ничего не стал.
– Что ж, можешь сама съездить к судмедэксперту и все выяснить, – пожал он плечами. – Человек опытный, уважаемый… Предположить, что он мог «не заметить» беременность, – нонсенс!
– Ладно, выясню, – вздохнула я. – Ну что, у тебя все?
– А тебе мало? – возмущенно-обиженно вопросил Мельников.
– Нет-нет, что ты! Более чем достаточно! – успокоила я его и распрощалась.
Теперь у меня было еще больше оснований для того, чтобы поехать в школу, где учились Олеся, Привольнов и Кристина Воронкова. И беседа с Маргаритой Андреевной, да и не только с ней, но и другими учителями, выходила на первый план. Я села за руль и собралась ехать в школу.
«Стоп! – неожиданно обожгла меня мысль. – А что, если Олеся была беременна… от своего отца?! И решила избавиться от нежелательной беременности! Поэтому на момент убийства ее уже и не существовало!»
«Но почему тогда она сообщила Елисею?» – возразил внутренний голос. Совершенно нелогично получается! И, со вздохом констатировав, что опять ничего не понятно, я нажала педаль акселератора.
* * *«Да, надо отдать должное Милехину: все его женщины – красавицы», – подумала я, глядя на женщину лет тридцати пяти, со стройной фигурой и миловидным лицом.
Учительница внимательно глядела на меня огромными серо-голубыми глазами, словно пытаясь угадать, кто я – друг или враг. Маргарита Андреевна Зеленцова представляла собой тип настоящей русской женщины с той неяркой красотой, которую не сразу-то и приметишь, а приметив, не оторвешь глаз.
Я заехала в школу, где некогда учились Олеся Милехина, Кристина Воронкова и Алексей Привольнов, сразу после того как распрощалась с Мельниковым. Дальше мой путь должен был лежать в Зональный в поисках Александра Замараева. Что же касается файлов в персональном компьютере Олеси Милехиной, то, снова набрав номер хакера Дараева, я поняла, что придется ждать до завтра. С самим Милехиным и Кристиной я тоже решила встретиться позже, рассчитывая на дополнительную информацию из персоналки Олеси.
– Вы пришли вовремя, – сказала Зеленцова. – Я как раз собиралась уходить: у меня уроки закончились. Подождите минуту, я сейчас найду место, где мы могли бы поговорить.
Маргарита Андреевна вышла, но уже через несколько минут вернулась обратно:
– Пойдемте со мной. Завуч разрешила нам воспользоваться ее кабинетом.
Я вошла в небольшую комнату, где стояли два письменных стола, шкаф и несколько стульев. Сев на стул, еще раз внимательно посмотрела на учительницу. Впечатление та, конечно, производила приятное. Но мало ли было случаев, когда под ангельской внешностью скрывалась злобная натура?
– Маргарита Андреевна, как долго вы знали Олесю Милехину? – начала я с невинного вопроса.
– С семи лет, – ответила учительница. – Я в тот год только что окончила институт и пришла в школу. Олеся попала в мой самый первый класс. Я сразу ее полюбила. Олеся воспитывалась отцом и, видимо, испытывала потребность в материнской заботе, потому что все время ласкалась ко мне. Я в то время была уверена, что у меня никогда не будет своих детей, и отдала свое сердце Олесе.
– Почему вы думали, будто у вас не будет детей? – удивилась я.
Маргарита Андреевна замялась:
– Знаете ли, это очень личное.
– Пожалуйста, расскажите, – попросила я. – Меня интересует все, что связано с Милехиным.
Учительница после некоторой задумчивости пожала плечами и стала рассказывать:
– За два месяца до того, как устроиться на работу в школу, я вышла замуж. Скажу сразу: мы с мужем не любили друг друга, но были хорошими друзьями. Я вышла за Константина из жалости: он был безумно влюблен в одну мою подругу, которая морочила ему голову, подавая надежды, а сама взяла и выскочила замуж за другого. Он же был совершенно одинок: его мать к тому времени умерла, сам он был ее единственным, к тому же внебрачным ребенком, родных никого. Мне было его жалко до боли в сердце, вот мы и поженились. Буквально через месяц после свадьбы Константин попал в аварию и стал инвалидом: у него отнялись ноги. Я решила всю себя посвятить мужу, но в тот же год встретила Милехина и полюбила его.
