Виктор Дан - Хутор Дикий
– Прекрасно! Вы все понимаете правильно… А теперь представьте себе, что люди это знают и, тем не менее, принимают такое решение…
– Значит, их личным планам банкротство фирмы не угрожает…
– Правильно! А фантастический процент, который они обещают клиентам, позволит сорвать приличный куш… Верхушка также вложила свои деньги и деньги родственников. Они успеют их вытащить перед тем, как все рухнет… Потом, председатель владеет привилегированными акциями, далее, его контракт с правлением предусматривает выплату кроме оклада еще процента от прибыли в качестве премии…
– Опять будут обобраны тысячи клиентов…
– Миллионы! Только наша фирма, включая все филиалы, имеет около миллиона клиентов. Страховое дело будет дискредитировано в глазах населения. А ведь страхование является величайшим изобретением цивилизации. Чем лучше развито страхование в стране, тем выше социальная защита и стабильность общества…
– А вы не пытались поделиться своими мыслями с общественностью через прессу?
– Пока я работаю на фирме, этика мне не позволяет это сделать. Я пытался изменить политику нашей фирмы. Если бы мне удалось, тогда бы я мог выступить и в прессе… Очень осторожно, как бы с разъяснением стратегии фирмы, хотя и это очень рискованно… Выражаясь картежным жаргоном, на кон поставлены большие деньги, а где большие деньги, там человеческая жизнь не стоит копейки…
– Еще один нескромный вопрос: чем вы собираетесь заниматься?
– Открываю свою страховую фирму… Не удивляйтесь! Я влюблен в это дело. Моя кандидатская диссертация посвящена проблеме страхования при социализме. Была тогда такая теория, что социализму не нужно страхование. В действительности страхование это один из механизмов саморегулирования в обществе, оно увеличивает запас прочности и делает личность более свободной, более защищенной, менее зависимой от государства. Для этого случая созданы красивые математические модели… Страхование также хороший объект для кибернетики… Но это другой разговор… Так вот, советским чиновникам в тоталитарном государстве такая независимость была не нужна. Поэтому Госстрах влачил жалкое существование по сравнению с системой страхования любой развитой страны…
– Но как сохранить страховой фонд в условиях инфляции и падения производства?
– Михаил Егорович, вы мне определенно нравитесь! Бросьте своих уголовников и займитесь наукой. Я ведь еще преподаю в университете и не расстался с мечтой о докторской диссертации… Мне нужны толковые помощники. Через год-два работы ассистентом на кафедре поступите в аспирантуру… А как у вас с математикой?
– Учителя прочили мехмат…
– Как раз то, что нужно!
– А почему вы не посвятите себя науке целиком?
– По той же самой причине! Не хочу зависеть от университетских чиновников… И еще, парадокс, но здесь у меня не меньше времени для занятий наукой, чем на кафедре, где нужна большая учебная нагрузка, чтобы заработать на жизнь… Кстати, фирма покупает литературы по страхованию и смежным вопросам гораздо больше, чем университетская библиотека, чей нищенский бюджет нужно разделить на тысячу научных направлений…
– Вы так и не ответили, как собираетесь сохранить страховой фонд. Или это коммерческая тайна?
– Никакой тайны! Уверен, что вы это тоже знаете. Правда ведь?!
– Нужно подумать? … Во-первых, страховые фонды держать в надежных банках на депозитных счетах, чтобы процент перекрывал инфляцию. Во-вторых, нужно выбрать те виды страхования, где естественно короткий срок действия страхового полиса… Перевозка грузов, пассажиров, … краткосрочные кредиты…
– Прекрасно! Еще раз говорю, приходите ко мне работать…, – с улыбкой, но вполне серьезно предложил Грибов.
– Предлагаете взятку следователю! – пошутила Евгения Борисовна, влетая в комнату. – Однако оставайтесь с нами, мы в состоянии заплатить больше.
Это уже была не шутка, а откровенный, можно сказать даже грубый намек.
– Так вы едете обедать? Если не возражаете, сегодня везу я… – и она пошла к выходу, а мужчины за ней.
Возле автомобиля Евгении Борисовны, большого японского джипа (“Потянет на тридцать тысяч долларов” – отметил Михаил), их ожидала еще одна пара: Ротастик и приятный мужчина лет сорока, тоже одетый с заграничным лоском. Картину портила спортивная шапочка натянутая на уши и варежки на руках.
“Странный тип, в конце марта – в варежках”, – подумал Михаил и вдруг тот заговорил на английском языке. Михаил читал на английском кое-как, а устную речь вообще воспринимал плохо. Ротастик что-то отвечала. Грибов тоже вставил короткую фразу. Из всего Михаил только понял несколько раз произнесенное слово “бетсдей” – день рождения. Они его праздновали или собирались праздновать… Грибов, иностранец и Ротастик сели на заднее сидение, Михаил ехал рядом с Евгенией Борисовной, которая вела машину и вела очень лихо. Уж об этом Михаил мог судить вполне профессионально.
Они ехали недолго и остановились в знакомом месте. Михаил учился в этом городе пять лет и хорошо знал эту столовку с хлебным названием “Колос”.
Но как все изменилось! Цоколь дома облицован черным мрамором, серые мраморные ступеньки и черная с бронзовыми украшениями дверь. Внутреннее устройство заведения изменилось еще больше. Кухня от зала отделялась теперь легкой стеклянной перегородкой. За стеклом двигались повара в ослепительно белых халатах и колпаках. Дубовые резные кресла и массивные столы на восемь персон, покрытые белоснежными скатертями, белый с никелем пластик колонн и стен…
“Какая все-таки мощная вещь – частная инициатива, – подумал Михаил. – Если ее запрячь в прочную узду закона и нравственности, может вывезти страну из нищеты за пять-шесть лет… Они даже не изменили название, оставили “Колос”, который знает весь город”.
Посетителей было много, но им как постоянным клиентам держали свободный стол.
Михаил заказывал как гость после Ротастика. Он остановил свой выбор на бульоне и отварной говядине с рисом. Остальные заказали свиные отбивные с картофельным пюре.
Девушка-официант удалилась. Посетители возобновили разговор. Американец Тимоти Якобсон, их успели представить друг другу, сидел напротив и теперь Михаил смог определить причину его странной манеры одеваться. Уши его были распухшие, с вишневым оттенком, – еще не отошли полностью после обморожения, а кожа рук была обветрена до трещин. “Цыпки” – знакомая с детства вещь. Грибов по поводу рук Тимоти пошутил, что тот стал жертвой американской чистоплотности – слишком часто мыл руки с мылом и ходил без перчаток при нашей морозной и ветреной зиме, пока Лена, так звали Ротастика, не связала ему варежки.
Когда подали отбивные, за столом прозвучала, очевидно, старая шутка, которую повторили для Михаила, что отбивные маловаты и не могут соперничать с ушами Тимоти. Тимоти хохотал громче всех, демонстрируя безукоризненные зубы. Ему переводила Ротастик прямо в пухлое ухо – еще немного и поцелует…
Перед кофе беседующие разделились на две группы. Тимоти и Ротастик перешли на тихую интимную беседу и забыли об остальных. Евгения Борисовна устроила форменный допрос Михаилу – не зря же она организовала этот совместный обед…
– Вы, я вижу по обручальному кольцу, женаты?!
– Да, уже больше года…
– Чем жена занимается?
– Сидит с дочкой дома…
– Кто она по профессии?
– Без года экономист.
– Как это?
– За год до окончания взяла академотпуск…
– Как можно жить на зарплату начинающего следователя в наше время?!
– Не забывайте, что мы живем в селе, у нас тридцать соток земли, сад, теплица…
– Рабский труд!
– Труд на себя не может быть рабским.
– Можно заработать больше другим способом. Нам нужно развивать агентскую сеть в селах… Пусть идет к нам страховым агентом. Режим работы свободный, оплата сдельная… За три часа и не каждый день она заработает больше, чем муж за свои ежедневные десять часов…
– Чтобы заработать у вас много, нужно обмануть многих людей. Не забывайте, деревня – не город, у нас все знают друг друга. Потом многие годы нужно будет смотреть в глаза обкраденным с твоей помощью людям…
– Смотрите на вещи проще. Мне их не жалко. Они хотят много заработать, так пусть думают, что делают… К нам идут не те, у которых нет на кусок хлеба. Несут не последнее… Кто раньше вступает в игру, тот успеет заработать… Будут и такие в селе. На них и нужно ссылаться…
– Это близорукая политика. В социальном обвале, который сейчас происходит, многие карабкаются по головам, чтобы оказаться наверху… Как всегда при любой панике страдают, прежде всего, старики и дети…
– Ну, наши дети, слава Богу, от этого застрахованы…
