Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)
— Вот как? Чуяло мое сердце, негодяй этакий!
Почти полчаса понадобилось Нику Далу и русоволосой девушке, чтобы усмирить Этту. Ее подвело опоздание на поезд.
— Могла бы позвонить, — заметил Ник Дал.
— Не могла. Хотела сделать тебе сюрприз. И, как видишь, мне это удалось. Ты меня больше не любишь Ник, твердила она, рыдая.
Полночи Ник Дал убеждал ее в обратном. Они бродили по лесным тропам, сидели в укромных уголках, пугали ланей и влюбленные парочки.
Между тем Ник Дал установил, что фру Стефансен и почтмейстер записались в гостинице как супруги, сняв номер во флигеле возле теннисного корта. Надо думать, не одни они взяли на душу грех в эту ночь. Ник Дал не ощущал ни капли зависти.
Под утро ему пришлось выступить в роли рыцаря, защищая свою Этту от приставаний молодого, сильного и хмельного парня из Онсэя, который называл ее «золотце мое», «лапушка» и все такое прочее. Убрав со лба чуб резким движением головы, парень хлопнул себя ладонями по каблукам и пригласил Ника Дала вместе сплясать.
— Ну, давай, столичный гаденыш!
Ник Дал, разумеется, владел кое-какими приемами, и парень сильно удивился, когда вдруг оказался лежащим на земле. Остальные смеялись, Этта расхохоталась. Забыты обиды. До чего же Этта хорошенькая…
Шум и смех над проливом до самого рассвета. Кончилась развеселая ночь, парни и девушки направились с острова в Викане.
13
Зайдя в понедельник утром к фотографу, Вебстер присмотрелся повнимательнее к фотографии Холмгрена, вдруг хлопнул себя по лысине и присвистнул.
— Понятно, — произнес он спокойно.
Он не объяснил, что ему было понятно, и Ник Дал не стал спрашивать.
В тот же день Вебстер случайно, а может, не совсем случайно, натолкнулся в центре Осло на Арвида Стефансена. Стефансен-младший охотно принял приглашение зайти в кафе. Он предпочел бутерброды и кофе, а Вебстер воздал должное ракам с укропом и белому вину.
Приятно проведенный час обогатил Вебстера кое-какими сведениями.
Родители Арвида оформили развод. Стефансен-старший собирался через несколько дней отправиться в Кению. Поездом до Стамбула, дальше пароходом. С остановками по пути, чтобы побольше увидеть. Бюро путешествий «Беннетт». С финансовыми претензиями супруги разобрались. Кассир довольствовался акциями лесопильного завода стоимостью около десяти тысяч.
Арвид Стефансен считал, что у папаши, должно быть, не все дома: дорога обойдется дорого, и что он станет делать там, посреди Африки, без денег, немолодой уже, непрактичный и далеко не сильный?
— Кончится тем, что пришлют его обратно наложенным платежом, точно невостребованный багаж, — сказал Стефансен-младший. — Ну и пусть. Говорить с ним бесполезно. Спешит на свидание с Луисом Муром.
На долю Вебстера выпали два напряженных дня. Получить справки в бюро путешествий было несложно. Однако обыск в номере Стефансена в гостинице и проверку багажа необходимо было произвести незаметно, пока бывший кассир отсутствовал. Впрочем, багаж был немудреный. Стефансен даже не обзавелся новым нижним бельем. Что ж, на первых порах он мог и в десять тысяч уложиться. Ну, а дальше?
Банки и прочие финансовые учреждения не обнаружили следов каких-либо денежных переводов за рубеж. Два следователя, набивших руку на проверке почтовых отправлений, также не нашли никаких подозрительных писем или ценных бандеролей.
Рано утром, за час с лишним до отхода поезда, Стефансен один дошел пешком до Восточного вокзала. Багаж отдельно привезли из гостиницы. Чемоданы и номер еще раз обыскали накануне вечером, пока Стефансен был у дочери.
Бывший кассир решительно шагал по улице Карла Юхана, высокий, малость суховатый, но загорелый после отдыха в горах. Седоватую шевелюру, которая вызывала зависть у Вебстера, покрывал белый тропический шлем. Стефансен смотрел на голубое небо, счастливо улыбаясь. Скоро исполнится мечта мальчика сорока с лишним лет. Наверно, спешащие на службу встречные завидовали ему. В белом тропическом шлеме он вполне мог сойти за бывалого путешественника. (На улицах Осло изредка можно увидеть приезжего в тропическом шлеме. Невольные домоседы долго провожают взглядом счастливчика.)
За час до отхода поезда Вебстер с двумя детективами вошел в купе второго класса, где дремал Стефансен. Бывший кассир встал и замахал руками. Лицо его исказила мучительная гримаса.
— Бога ради, господин Вебстер, дайте же мне уехать. Неужели вы собираетесь задержать меня?
Вебстер заверил, что никто не собирался снимать его с поезда.
— Позвольте только обыскать вас. Порядка ради.
Вебстер умолял извинить его, но что поделаешь — служба. Приказ высокого начальства.
Стефансен недоумевающе посмотрел на него, но послушно проследовал в туалет. Детективы обыскали его быстро и тщательно. Затем Стефансену пришлось предъявить для осмотра ручной багаж и выдать ключи от большого чемодана.
Вебстер еще раз учтиво извинился.
— Увы, нам приказали.
Стефансен протянул на прощание дрожащую руку, охотно принял извинения. Поблагодарил вообще за гуманное обращение. Только тут Вебстер вспомнил про тропический шлем. Снял его с крючка, и вдруг в шею ему сзади впились чьи-то ногти. Стефансен дико визжал с пеной у рта. Вмешались детективы, надели на него наручники. Его пришлось выносить из вагона.
В изолирующей набивке шлема были спрятаны шестьдесят тысяч крон.
Наконец-то мне удалось вскрыть нарыв, — произнес Вебстер.
14
Вебстер не сомневался, что на сей раз Стефансеном владеет неподдельный страх, даже на здоровье может отразиться. Он всячески старался его успокоить, сперва вместе с врачом, потом наедине. Мечта о путешествии в далекую экзотическую страну приобрела у Стефансена характер мании. И Вебстер рассчитывал, что сможет заставить кассира развязать язык, если у того сохранится надежда осуществить свою мечту в не слишком отдаленном будущем. А потому предложил ему небольшую сделку. Он, Вебстер, был мастер на заключение подобных сделок в тюремных камерах.
— Я понимаю вас, Стефансен, — сказал он. — Теперь послушайте меня. Потому что я желаю вам помочь. Поверьте, ваше путешествие в Кению еще может состояться.
Стефансен живо приподнялся на локте и уставился на Вебстера:
— О, только не обманывайте меня, умоляю, не обманывайте.
— Я не собираюсь вас обманывать. Единственное, с чем я не могу вам помочь, так это с деньгами.
Стефансен только махнул рукой, как будто деньги — не главное для путешественника. Лишь бы выйти на свободу.
— Слушайте меня внимательно, господин Стефансен. — Вебстер продолжал пользоваться обращением «господин». — Вы признаетесь мне во всем, от начала до конца, ничего не утаиваете. За вами не числится никаких прежних криминалов. С вашим полным признанием я могу обратиться к прокурору. Ваше дело будет рассмотрено судом первой инстанции. Я сделаю все зависящее от меня, чтобы приговор был мягким. В данном случае не сомневаюсь, что мне это удастся. Очень важно, что деньги обнаружены. Боги сразу добреют, когда золото возвращается в подвал. Постараюсь нажимать на смягчающие обстоятельства — дескать, вам во что бы то ни стало нужно было вырваться, сложилась совершенно невыносимая обстановка. Я ведь прав?
Стефансен задумчиво кивнул.
— Таким образом, вы будете избавлены от долгого мучительного судебного процесса. Но это только при условии чистосердечного признания. Иначе вы так просто не отделаетесь. Конечно, вам самому выбирать. Мое дело — дать добрый совет. Получите небольшой срок, отсидите, потом уедете. Сами знаете, предварительное заключение зачитывается. Вы помогаете нам разобраться в трудном деле. Мы будем вам признательны. Мне уже немало известно, рано или поздно следствие будет доведено до конца. Но вы можете значительно облегчить и ускорить решение проблемы.
Стефансен справился, может ли он рассчитывать на условный приговор. Вебстер ответил, что не берется ничего обещать, но попытается ходатайствовать и об этом.
— Всякое бывает, — сказал он. — Иногда ко мне прислушиваются там, наверху. Вы ведь уже не один месяц отсидели.
Вебстер распорядился, чтобы Стефансену принесли кофе. И вот уже пишущая машинка отстукивает показания — откровенную и обстоятельную повесть о жизни одного человека. Лицо кассира постепенно прояснялось, точно он избавлялся от тяжелой муки и обретал совершенный покой, выплескивая все, что накопилось в душе. Вебстер помогал короткими вопросами.
— Видно, я родился под несчастливой звездой, господин Вебстер, — начал Стефансен. — Или, вернее, моя звезда почти с самого начала пошла не по той орбите. Не знаю даже, где корни моей вины; может быть, сам что-то упустил очень рано. С задатками все было в порядке, голова работала нормально, в школе мало кто мог сравниться со мной. И все-таки я не сумел найти себя, не хватило сил, чтобы отвоевать себе достойное место в обществе, да и поддержки особенной не было. Довольствовался своими мечтами и стал обычным служащим, притом служба меня вовсе не увлекала.
