Владимир Романовский - Генерал и его женщина
- Гриша, я тебя лишу слова, - Мария Петровна снова повернулась к Марине: - а в саду вы были? Уже есть крыжовник и смородина.
- В этом году груша первый раз цвела, - добавил Григорий Иванович.
- Да, да, в первый раз и невероятно красиво. Листва была уже большая, и белые цветы на зелени лежали густо-густо, как снег. Таня, неси из кухни жаркое с овощами. Справишься?
- Марина поможет.
- Какие у тебя планы? - Григорий Иванович повернулся к Мазанову.
- В понедельник поеду в Москву, потом - в институт, вступать в должность. Вы хотели сориентировать меня в обстановке.
- Это потом. Посидим у меня в кабинете. Женщинам это не интересно.
Марья Петровна встала и молча вышла в спальню, где у неё лежал подготовленный к записи миниатюрный японский диктофон. Оттуда она проскользнула в кабинет Григория Ивановича, установила диктофон на стеллаже среди книг и присела в ближайшее кресло. Совсем тронулась, мелькнуло в голове. А если он увидит? Стыд какой. Что она скажет, как объяснит? Целая шпионская операция... - Она усмехнулась: - Операция "Мария". Не надо играть в опасные игры, мальчики, тогда не будет и операций. Она поправила книги и вгляделась. Диктофон, конечно, можно заметить, если специально всматриваться. При обычном взгляде он в глаза не бросался. Далековато от кресел, около метра. Но хоть что-то запишется, остальное догадаюсь, подумала она и вышла в гостинную.
Через полчаса мужчины переселились в кабинет Григория Ивановича. Мазанов рассматривал кабинет. В окне - особое, пуленепробиваемое стекло, о нем рассказывала Мария Петровна. Односворчатая широкая дверь, тяжелая, как у банковского сейфа.
Письменный стол, стеллаж с книгами во всю стену. Кресла, стулья, журнальный столик, - все темного дерева, крепкое и добротное. Григорий Иванович передвинул ближе столик с пепельницей, и они закурили.
- Не войдешь и не выйдешь без санкции, - улыбнулся хозяин. - А что делать, приходится. Иногда беру сюда документы работать. Не успеваю на службе.
Через минуту появилась Мария Петровна, поставила перед ними графинчик с"Русским бальзамом"и бутылку минеральной воды. Со стеллажа она сняла рюмки и заодно включила диктофон.
- Ну, что ещё по маленькой? - спросил Григорий Иванович, когда она вышла.
- Можно, - согласился Мазанов.
- Не надо смешивать идеологию с государством. Да, идеология потерпела крах, но при чем здесь государство? Крах государства - это уже цель войны. Любой войны! В том числе и холодной. И если государство трещит, оно трещит от действий противника, а не просто так, само по себе. Это спланировано, это же ясно любому здравомыслящему человеку. Государство надо спасать. И мы не можем остаться в стороне, слушать весь этот детский лепет о реформах и притворяться слепыми. Запад ещё пожалеет, когда поймет, что они перестарались. Развал такого государства, как у нас - страшное дело. Зацепит всех и их в том числе. За развалом государства начнется развал территории. А там - люди, группировки из разных национальностей, разных убеждений, религий... Ты представь себе, что может начаться... - Григорий Иванович наполнил рюмки.
Мазанов взял со стола сигарету и закурил.
- Это я так, чтобы обрисовать общую обстановку. Сейчас наступает решающий этап. Если разваливается государство, разваливается и армия. Заметь, одна из сильнейших армий в мире. Без единого выстрела. Вот что такое политика. У нас все благие намерения вырождаются всегда черт знает во что.
- Неужели так плохо?
- Хуже некуда. Твоя ближайшая задача - заняться спецотделением института. Его создали для работ по психорегуляции и управлению сознанием. Кое-какие успехи там есть. В нем надо усилить режим и подготовить один блок для проведения спецлечения. В полностью изолированных условиях. Человек на пятнадцать. Эх, всех бы их туда. Всех до единого. На принудительное лечение, а? Они же ненормальные... Да места на всех не хватит. Шучу, конечно. Подготовка спецотделени должна вестись под хорошей легендой. Придумаешь, что-нибудь, испытания каких-нибудь новых средств, или что-то в этом роде. Кроме тебя никто ничего не должен знать. Институт в течение ближайших двух недель освободить от больных и больше никого не класть. И отбрось все сомнения. Наше дело правое. Не может страна жить без элементарного порядка. Не получится в этот раз, получится в другой. Рано или поздно, поймут, что это неизбежно. Альтернативы просто нет.
- А если особист начнет интересоваться?
- Ему-ни слова, держи его подальше. Кому надо, тот знает. Скажешь, что там боевые отравляющие вещества и очень опасно. Пусть занимается бумажками и режимом. За спецотделением - между ним и наружной стеной - большой газон. Надо подготовить на нем площадку для приема двух вертолетов.
- Больших?
- МИ-8. А вообще институт разболтался. Обстановка супердемократическая. Полугражданская организация. Какая-то всеобщая расслабленность. Нет настоящего тонуса. Я понимаю - ученые, элита... Но не до такой же степени. Пьют, по-моему прямо с обеда. Надо их взбодрить, навести порядок, укрепить дисциплину. В случае чего, звони, не стесняйся. И приезжай. Ну что, пойдем к нашим дамам?
Когда они выщли, Мария Петровна посмотрела на часы. Вот что значит военные. За тридцать минут со всеми секретами управились. Боялась, что пленки не хватит. Она прошла в кабинет и выключила диктофон.
Глава 10. КОДИРОВАННОЕ СОЗНАНИЕ
Конференц-зал института был полон, пустовали только первые ряды. Привычка не занимать их стала одним из демократических завоеваний сотрудников НИИ. В глубине зала можно было скоротать время хотя бы с какой-то пользой: просмотреть отчет, статью или историю болезни, или просто затеряться за спинами и вздремнуть.
Мазанов поднялся из-за стола президиума, подошел к краю сцены и, вытянув вперед руку, отеческим, но довольно строгим голосом пригласил:
- Товарищи, поближе пожалуйста, займите первые ряды.
Никто не шевельнулся.
- Прав Григорий Иванович, - подумал Мазанов, безответственность естественное состояние подчиненных. Если упала дисциплина, значит они давно не получали. Придется воспитывать. Он снова вытянул вперед руку и уже более строго бросил в зал:
- Товарищи офицеры! На последних трех рядах! Прошу встать!
- Под треск кресел последние три ряда удивленно поднялись и переглянулись.
- Прошу пройти вперед.
Поднялся шум, вставшие задвигались, вышли в проходы и, подхватив портфели и дипломаты, начали перемещаться. Когда установилась тишина, первые ряды снова оказались пустыми: народ рассосался где-то в середине. Некоторые вообще только привстали и тут же грохнулись на прежние места.
Начальник спецотделения Орловский с удивлением наблюдал за происходящим. В таком шуме у даже не вздремнешь, подумал он.
Наконец, Мазанов, смирившись с вольнодумством подчиненных, поднялся на трибуну. Он говорил о том, что, несмотря на разрядку напряженности, наши бывшие противники продолжают работы в области химического оружия, особенно - в области фармакологического управления психикой. Нам же на этом зловещем фоне постоянно сокращают финансирование. Неплохо, что победила демократия и гласность, иначе об этом пришлось бы, как обычно, молчать. Но финансовая обстановка стала угрожающей для самого существования института. Нужны новые - коммерческие - подходы к организации научной работы. Чем заняты наши ученые? Сплошное мелкотемье. Мало серьезных многообещающих работ. Состав научной тематики и исполнителей будет пересмотрен, чтобы высвободить руки для перспективных исследований.
По залу пронесся и затих легкий гул. Мазанов поднял голову и значительно посмотрел в зал.
- Если есть идеи, прошу заходить, не стесняйтесь, - заключил Мазанов. - Всегда найдете поддержку.
После доклада и ответов на вопросы новый начальник, несколько утомленный, но довольный, сказал:
- Прошу моим заместителям, а также товарищам Жаркову и Орловскому пройти в мой кабинет. Остальные свободны. Благодарю за внимание.
Громыхая сиденьями кресел, участники совещания поднялись и потянулись к выходу.
Приглашенные перешли к Мазанову и расположились за столом заседаний.
Кронов положил перд собой рабочую тетрадь и переглянулся с Жарковым. Не так уж и плохо, но надо быть осторожным, - говорили их взгляды.
- Я задержал вас для того, чтобы поглубже обсудить главные направления нашей работы, - Мазанов оглядел всех по очереди, как бы приглашая к искреннему разговору и продолжал:
- С нас запросили новые предложения по военной реформе. Это, конечно, прекрасно. Демократия всегда прекрасна. Но мы в этом деле люди неопытные. Во что все эти благие начинания превратятся в реальной жизни пока совершенно неясно, дело, как говорится, темное. Надо найти прежние предложения института, подкорректировать слегка и отправить. Ничего нового выдвигать не будем. Подождем. Нашему коллективу поспешность не нужна - мы люди солидные. Правильно я излагаю, Федор Николаевич?
