Владимир Першанин - Библиотечка журнала «Милиция» № 4 (1997)
— Эй, русские! Деньги, золото, часы! Куртки тоже.
Говорил негромко, властно. По тону и акценту угадывался поселковый предводитель шпаны, успевший набить руку на ночных грабежах перепуганных прохожих. Сколько ему лет? Лет двадцать пять… Наверное, и срок отсидел. Двое других — совсем сопляки, но ребята крепенькие, как боровички. Инга, наконец, отлепила пальцы. Амелин поднял руки на уровень лица и отстегнул часовой браслет:
— Возьмите часы. Хорошие, золотые…
Протянул их долговязому, успев разглядеть, что у двоих других нет оружия. Навстречу потянулась темная растопыренная пятерня. Обрез (или длинный пистолет, но только не автомат) он держал в правой руке стволом вниз. Вкладывая часы в протянутую ладонь, Сергей на мгновение почувствовал тепло чужой влажной кожи.
Выдохнув, мгновенным заученным движением перебросил тело влево, ближе к обрезу. Обеими кистями намертво перехватил руку с обрезом и, отрывая ее от туловища, ударил долговязого ногой под колено. Вывернутая на излом рука хрустнула, долговязый глухо вскрикнул. Оттолкнув обмякшее тело, Сергей бросился на парня, стоявшего позади. Тот что-то лихорадочно выдергивал из кармана.
Амелин ударил его в челюсть. Получилось вскользь, неточно. Парень, отшатнувшись, выхватил из кармана заточку. Лишь бы не влез третий! Ну подожди немножко… Третий, наклонившись, пытался поднять, привести в чувство вожака. Пока этот парень не пришел в себя от неожиданности, но если опомнится и присоединится к приятелю с заточкой…
На, жри, салабон! Удар ботинком пришелся в костяшку, на вершок ниже колена. Парень, выронив заточку, катался по траве, подтянув колено к животу, по-щенячьи скуля.
Амелин развернулся к третьему из парней.
— Оружие есть?
— Нет.
— Если врешь, прибью, к чертовой матери!
— Честное слово, нет!
— Тогда вали отсюда.
Парень отбежал на десяток шагов и остановился.
— Сережа, убегаем, — тянула его за рукав Инга, — их тут целая банда.
— Сейчас, помоги найти часы.
Поднял обрез и заточку. Торопливо обыскал вожака. Несколько патронов, складной нож, пакетик с анашой. У второго парня достал из кармана кастет. Тот пошевелился и что-то забормотал, прикрывая лицо ладонями.
Инга совала подобранные часы.
— Бежим, Сережа…
Дома она тряслась и, едва успокоившись после выпитого коньяка, рассказывала:
— Этот длинный, с лошадиным лицом, я его несколько раз встречала на улице. Вдруг он меня узнает и станет мстить?
— Нет, не станет. Он был сильно обкурен, и вряд ли что помнит. Да и руку сломанную ему месяца два надо лечить, не меньше.
Вертел в руках диковинный револьвер-обрез. Длинный ствол, рукоятка, барабан на четыре гнезда. Вытряхнул на ладонь двенадцатимиллиметровые патроны с пулями-нашлепками, изготовленные из зарядов к тяжелым строительным пистолетам. Щелкнул курком, тугая пружина с хрустом провернула барабан. Грубое и надежно сработанное оружие. Если стрелять с близкого расстояния — убьет наповал.
Попробовал на палец острый металлический штырь с рукояткой, обмотанной изолентой. Тоже не для забав штуковина. Подумал и тут же отогнал мысль, что встреча эта не случайная. Могли бы найти киллеров посерьезнее. А зачем им серьезнее? С такими игрушками и эти трое отлично бы справились, если бы не полезли по карманам. Усмехнувшись, сгреб оружие в целлофановый пакет. Успокаивая Ингу, небрежно встряхнул пакет:
— Мелочевка. Старух по ночам пугать. Завтра выброшу.
Инга спала, не раздеваясь, плотно прижавшись к Сергею.
Раза два за ночь ходила смотреть сына. Амелин просыпался от ее шагов. Обнимая, целовал в шею.
— Ничего не бойся.
— Я не боюсь.
Через два дня после нескольких попыток Амелин кое-как дозвонился до нужного ему номера. Сообщил, что у него могут возникнуть сложности. Принято ли решение? Ему ответили, что покупка, то бишь операция, утверждена и находится в стадии подготовки. Позвоните через три дня.
Но трех дней у Амелина не оставалось…
Вечером, как обычно, Камал пришел к Сергею. На этот раз засиживаться не стал. Поставил на стол блюдо, накрытое полотенцем.
— Лепешки. Еще горячие, только что испек.
— Спасибо, Камал. Выпить хочешь?
— Хочу, только совсем немножко. Час назад чужой человек приходил, говорил со мной, найдется ли работа. Хотя каждый дурак знает, что здесь зимой никакой работы нет.
— Про меня спрашивал?
— Нет. Но все пытался в сад зайти. Любопытный…
— Какой он из себя?
— Лет тридцати. В куртке, ботинках хороших. На безработного не похож.
— Я понял, Камал. Буду настороже.
— Если что, уходи через сад, ты знаешь, где дырка в изгороди.
Уже перед рассветом сквозь сон Амелин услышал собачий лай. Собаки лаяли ночами часто, перегавкиваясь с бродячими стаями, но сегодня причина могла быть другая.
Сергей обулся, вышел на крыльцо. Лай вскоре прекратился, только шумел в ветвях ветер. Он выждал несколько минут и вернулся в вагончик, выстывший за ночь до нулевой температуры. Не включая света, оторвал кусок газеты и принялся растапливать печку.
Старик Камал тоже проснулся от собачьего лая. То, что у ворот находились какие-то люди, он понял сразу. Торопливо втолкнул ноги в войлочные чувяки и набросил халат.
Входная дверь, выбитая сильным ударом, повисла на нижней петле. Влетели сразу трое. Плечистый, в кожаной куртке парень ударил Камала в лицо. Сбив с ног, наступил ботинком на горло.
— Тише! Пикнешь, убью!
Двое других заскочили во вторую половину вагончика. Через минуту вернулись. Вошел четвертый, долговязый, с рукой на перевязи.
— Где русский?
Парень в кожаной куртке убрал ногу с горла.
— Глухой, да?
Камалу набросили на лицо подушку. Один из парней, как клещами, зажал руку и резким движением сломал мизинец. От сильной боли старик глухо взвыл, кричать мешала подушка.
— Ломай второй, — вполголоса скомандовал долговязый.
Снова раздался хруст. Камал потерял сознание. Его отлили водой.
— Так где русский? Во втором вагончике?
Трясущийся от боли и страха старик лишь утвердительно мотнул головой.
— У него есть оружие?
— Н-не знаю…
— Сломать еще один палец?
Камал, съежившись, стонал, прижимая к груди пульсирующую острой болью руку.
— Ты меня слышишь?! — потряс его за плечо парень в куртке. Шумно понюхал воздух, засмеялся. — Да он обмочился с перепугу! Так есть у русского оружие или нет?
— Клянусь, я не знаю.
Четверо торопливо посоветовались. За дверью, ведущей в сад, прыгала и бесновалась овчарка, ей подтявкивали другие собаки. Один из парней ткнул старика стволом автомата.
— Вставай!
— Загонишь собак в сарай, — сказал долговязый. — Если дернешься, перережим пополам. Будешь слушаться, оставим жить, ты нам не нужен.
Камал с усилием поднялся. Его вытолкнули, мгновенно закрыв за ним дверь. Парень, стоявший у окна, махнул стволом автомата.
— Поворачивайся живее!
Баян кинулся на грудь Камалу, мгновенно облизал лицо, потом снова залаял, бросаясь на вагончик. Камал поймал овчарку за ошейник и отвел в сарай, где хранился уголь и садовый инвентарь. Следом за овчаркой юркнули обе собачонки. Страх, сковавший Камала в первые минуты, понемногу отступал.
Фарида и Инга подобрали его на улице, спасли внучку, а теперь он в благодарность продает близкого им человека. Сломанные пальцы горели как в огне. Если они обошлись так жестоко с ним, то что ожидает Сергея? Легкой смерти ему не будет. От боли Камал не чувствовал холода и редких снежинок, пляшущих на ветру.
Он стоял, ожидая, что Сергей, услышав лай собак, появится из-за деревьев, и тогда он крикнет, предупредит его.
— Собак загнал? — прошипели в форточку.
Окончательно приходя в себя от столбняка, Камал вдруг закричал, подстегивая криком собственную решимость. Он побежал, огибая сарай, уходя из зоны обстрела. Долговязый выскочил на крыльцо и трижды выстрелил из пистолета. Ему под руки поднырнул парень с автоматом, ударил веером наугад длинной очередью. Пули визжа сшибали ветки, с шипением зарывались в землю, покрытую толстым слоем листвы.
Амелин, услышав крик старика и стрельбу, выскочил из вагончика. Знал, догадывался, что вряд ли его оставят в покое и сонное существование в заброшенном саду вот-вот должно кончиться. Передернув затвор пистолета, стоял, прячась за толстым тополевым стволом.
Камал, в развевающемся, незастегнутом халате, босой на одну ногу, выскочил на поляну перед вагончиком. Что-то бессвязно крикнул и, не слыша Сергея, кубарем ввалился в пустой вагончик.
Парень с автоматом выбежал из-за кустов орешника и, подскочив к стене вагончика, замер, направив ствол в сторону открытой двери. Кто они? Полиция или люди Абазова? Еще один, в кожаной куртке, с двуствольным обрезом, подбежав, встал с торцевой стороны вагончика. В плечистой короткой фигуре показалось что-то знакомое. Когда увидел третьего, с подвязанной рукой, понял: его достала позавчерашняя шпана.
